"Мы с Вилли не нашли, а эти - быстро одёжку Василисы к рукам прибрали. Откуда только взялись?.. Конечно, - он опять обругал себя: - Ах, я тупой! Именно с вертолёта. Больше неоткуда. Тут же военная база в сорока километрах!.. Ну, Виталий Олегович!.. Ну и фрукт!.."

Франц соображал, как бы от них скорее избавиться.

"Ни пройти, ни проехать", - ворчал Бурханкин, тщетно пытаясь что-нибудь рассмотреть из-за спин.

Следуя взгляду Франца, выразительно брошенному поверх форменных ушанок, егерь потолкался и ненароком задвинул стул с курткой глубоко под стол.

Один из двоих снял перчатку, обнажив женскую обветренную руку "в цыпках", бесстрастно ковырнул обломком маникюра пятно на мраморе, заметил бесполым голосом: "Чернила," - второй - заметно длиннее и шире в плечах молча кивнул на выход.

Со двора донёсся злобный лай: четвероногий страж порядка кого-то яростно не пускал в дом. Поэтому двое в форме на чердак не полезли, лишь приподняли крышку люка да посветили наверх из щели. И здесь не задержались: быстро глянули. Спустились вниз, распугивая по углам тишину. Обход дома в целом занял не более шести минут.

В столовой за это время мало что изменилось.

Догорала керосинка. Повариха занималась тарелками, стараясь не звенеть. Доктор, матово отражаясь в стекле оранжевой головой, молча глядел во двор. Пётр вернулся к столу, сидел бесцельно, но пальцы его были в постоянном движении, что-то лепили из хлебного мякиша. Все втроём были взвинчено-бесстрастны.

Зато Георгий увлечённо отбивал ритм спичечным коробком - в такт громыханию военных ботинок.

Бросив напоследок, как гранату через плечо, дежурное "извините за беспокойство", - двое в форме вышли.

Франц успокоил взглядом мирных жителей, повелительно указал на стул Бурханкину. Накинув дублёнку, последовал за военными наружу.

Он остановил их на крыльце:

- Имеет Виталий Олегович право хоть изредка отдыхать?! Что случилось?..

Вопрос был задан таким генеральским тоном, что двое в форме не посмели не ответить.

- Ростовцеву просили передать из редакции, что задерживается выход следующего номера журнала, - сказал один.

- И с книгой там не всё гладко... - неуверенно добавил другой, с маникюром, дохнул на пальцы и надел перчатки.

- Вас закинули сюда, чтоб сообщить это?.. - изумлённо перебил Франц. Надо же, через военную базу издателя достают!.. Без него - нельзя?

Робот-женщина объяснил:

- Он вчера днём с ними разговаривал, обещал перезвонить. Ему из офиса звунят - аппарат отключён со вчерашнего вечера, с 2230.

Франц машинально произнёс детскую памятку (дочь когда-то принесла из школы).

- Против вони!

- Какой вони? - не понял тот.

- Надо говорить не звунят, а звонят... - исправил ударение Франц. Ну, и какая-такая необходимость?.. Что за срочность, как на пожаре?..

- Откуда вы знаете про пожар? - подозрительно спросил широкоплечий. Вы гость?.. Вы приехали с ним?..

Игорь Максимильянович "напустил туману":

- Конечно, гость, и очень хорошо знаю его друзей! - Он сделал значительную паузу и вернулся к генеральскому тону: - У нас много общих знакомых... Ему из офиса на мобильный звонили? Мы сами - в неведении, относительно его местопребывания. Что вам известно?

- К нам поступил сигнал от его заместителя. Ростовцев ехал сюда на выходные по делу: уладить какие-то последние вопросы с авторскими правами на книгу...

Овчарка продолжала деловито надрываться. Доказывая свою профпригодность, она просунула голову между балясин и сквозь лай высматривала кого-то внизу. Двое в форме, следуя указанию её разъярённого носа, открыли вход в подклеть, скрылись за тяжёлой широкой дверью.

На крыльцо вышла Евдокия Михайловна - в чём по дому ходила. Даже платок не накинула. Бурханкин выскочил следом с её шалью в руках.

- Там не Василиса прибеглб на свою голову?.. - испуганно предположила повариха, перегибаясь через перила и пытаясь что-то увидеть внизу.

Франц приложил палец к губам.

Овчарка ощерилась, телом перекрыла ступени. Спуститься на землю оказалось невозможно.

- И чего ты орёшь-то? - укоризненно спросил Бурханкин.

Он тихо ей что-то пошептал. Франц с удивлением наблюдал, как собака, благодарно урча - будто получила мозговую кость - легла на живот, положила голову на лапы, глядя в зрачки Бурханкину, виновато скульнула и... затихла.

В ночном небе вновь закружил вертолёт. Лизнув прожекторами двор, завис.

Двое в форме вернулись за собакой.

- У вас случайно танка свободного не найдёться? - ехидно спросила Евдокия Михайловна. - Мы тут заместо флигелька площадочку расчистили бы, вам же лехше: прям бы тут и садилися. А то с Поповой горки - досюда, всё ж с полкилуметра наберёться!

- Нет необходимости, Евдокия Михайловна! Не каждый же день у хозяина офис горит. - С этими словами Франц твёрдо взял её за руку, передал Бурханкину и отправил обоих в дом.

Она упрямо осталась, видно, хотела убедиться, что "связные" - точно уберутся со двора. Да и Бурханкин не уходил.

Двое в форме пошептались, но сколько Франц ни напрягался, не смог разобрать ни слова. Его успокоила двукратно оттолкнувшая воздух мозолистая ладонь Бурханкина: мол, я всё слышу.

- Вперёд! - глухо скомандовал тот, что покрепче, подстёгивая присмиревшую овчарку.

Повариха великодушно достала из кармана фартука паёк, заготовленный для Франца, Рубина и Бурханкина. Двое в форме вначале отказались.

- Нате уж, - сунула она за портупею тому, что поменьше, - не казённое, чай!..

Со второго раза взяли. Ушли по колее, продавленной "джипом" Ростовцева. Вертолёт летел впереди, освещая путь.

Франц недолго глядел им вслед. Когда двое в форме через сто метров свернули в лес, разрешил Бурханкину сказать:

- Им там по рации сообщили, машина хозяина в лесу завязла...

Игорю Максимильяновичу было необходимо задать ещё несколько вопросов Евдокии Михайловне и он пригласил её пройтись. Егерь тут же притащил драповое пальтецо поварихи.

Вернувшись с прогулки, Франц немедленно попросил Бурханкина запрячь Орлика.

В его отсутствие, он с помощью доктора Рубина перенёс из комнаты Василисы в кухню ореховое кресло-осьминога.

Музыканты, наблюдая за манипуляциями, нервничали: Пётр - молча, Георгий - пробовал участвовать. Потащил мыть на кухню свой стакан в мельхиоровом подстаканнике, по свойски так спросил, не надо ли что помочь. Но поварихе "осталося только вытереть"... Обратился к Францу - у того сразу и второе ухо отказало. Тогда худрук вернулся в гостиную, предложил Петру сходить за гитарами - тот сослался на головную боль. Доктор же, глядя на предложенную колоду карт, спокойно разъяснил, что слишком азартен, поэтому компанию составить не может: запретил себе играть.

Вскоре Бурханкин объявил, что сани готовы.

- Марк Анатольевич, - Бурханкина-то Франц хорошо расслышал, - оставлю вас ненадолго: люблю, знаете, покататься перед сном! Надеюсь, вы рекомендуете, как врач?..

Элегантную дублёнку Франца Бурханкин оценивал на сей раз с другой стороны: практически.

- Одеться надо теплее. Завируха началась - враз заледенеть можно!

Тут же продемонстрировал, как сам упаковался: бегавший накануне расхристаным, теперь почти дважды обернул круглое туловище огромным волчьим тулупом, подпоясался кожаным ремнём шириной в ладонь.

- Отдай мне! - потребовал Франц.

Бурханкин был готов раздеться. Лишь удивился:

- А я как же?

- Ты останешься, - невозмутимо заявил Игорь Максимильянович и указал на дверь: - Проводи меня...

Погода действительно резко изменилась, как настроение неверной возлюбленной. Вот она дарила надежду на интимные ласки - и вот уже хлещет по щекам колким снегом.

Егерь беспокоился:

- Фима, ты сам-то справишься? Может, лучше я?..

Он внимательно наблюдал, как уместятся в санях ноги Франца. Заметался по крыльцу, бегом спустился, подоткнул волчий мех с двух сторон. И суетливо наставлял: