"То, что непостоянно: белизна сметаны для борща..."
Вернув тетрадь, Франц сидел на тихой веранде флигеля напротив бабушки-подростка по имени Диана Яковлевна. Он рассказывал о покойной фермерше.
Со всех сторон их окружали нежно-розовые глаза яблонь.
Игорь Максимильянович вдруг ощутил себя актёром на сцене. Но роль его не была продумана. Чувствовал он себя непривычно неуверенно...
Франц. Шура узнала Виктора Зуевича в то время, когда он уже три года вдовствовал. Причём, вначале познакомилась с его сыном. Тот часто забегал к её крёстной - поговорить о жизни. Своих детей Александре врачи запретили иметь, а у Вани мать погибла при невыясненных обстоятельствах, почти как...
Диана (тихо). Почти как кто?.. Егор Сергеевич говорил, что с матерью вашей Лизхен тоже...
Франц (запасмурнел). Про мою жену - это совсем другая история... Так вот, Александра - ко всему руки имела. Три года они тут прожили, а как усадьба расцвела! Вы были на поминках?..
Диана (покачала головой в ореоле жемчужных волос). Я даже отца не провожала. Давным давно он сам меня предупреждал: "Не надо, лучше помни, какой я есть! Это гораздо важнее..." - И он был прав: о нём, таком живом, напоминают мелочи.
Франц. Он у вас кто был?
Диана. О, мой отец имел великий талант: он умел ценить людей. И всегда кого-нибудь спасал. Правда, в отличие от вас, не всегда пользовался законом...
Франц (вдруг засобирался). Мне же давно пора! Ещё раз простите за тетрадь: нечаянно утащил...
Диана. Да будет вам! Там чистых-то листов оставалось... Но спасибо, что вернули. Записи я помню, а вот тетрадь - подарок отца. И вообще, неудобно писать на клочках. Я уж было новую завела... (Франц продолжал сидеть. Помолчали.) Игорь Максимильянович, вы не знаете, сельсовет сегодня работает? Хотела к ним зайти, поговорить насчёт музея Охоты. Ему здесь самое место. (Франц машинально кивнул.) Я тогда с вами!..
"Странная фрау, - размышлял по дороге Игорь Максимильянович. - Кто же она?.. Музейный работник?.."
Он задумчиво и тесно прижал к себе локтем маленькую ладонь, ещё острее почувствовал ребром костяшки согнутых пальцев. Тепло, исходившее от руки было таким... таким... Обнаружил, что определённо не знает слов, характеризующих подобное прикосновение.
"Что, старый дурак, - поражался он, - седина в бороду, а бес... Да нет, какой же это бес?" - немедленно оборвал он сам себя.
Диана Яковлевна тем временем что-то мягко говорила.
Диана. ...Учиться у детей...
Франц (удивился). Учиться у детей?
Диана (рассмеялась). Вот задачка-то!.. Почему-то считается, что родители всегда поймут, простят, утешат.
Франц (воскликнул). Конечно, всегда! (И тут же уверенно добавил.) А разве не так?..
Диана. А разве не дети нам великодушно всё прощают, пока они ещё не повзрослели?.. Где вы видели ребёнка, который мог бы дуться на маму или папу два-три дня?.. Представьте ситуацию: не прошло и получаса после их нотации. Маленький человек переживает. Но вот что-то поразило его воображение, и он, уже забыв обиду, слёзы - кидается со своим открытием к любимым близким. Так нет! Родители помнят о провинности!.. Они холодно отстраняются, строго спрашивают, как он днём вёл себя в садике.
Диана Яковлевна движениями повторила сказанное: сложила руки на груди, нахмурилась, пристроив на ясном челе парочку недовольных бороздок, бросила из-под очков суровый взгляд.
Франц был настолько потрясён охватившим его ощущением сиротства, что не уследил за собственным выражением.
Диана Яковлевна вслух считала с его лица реакцию ребёнка:
Диана. "Помилуйте! - говорят его беззащитно-изумлённые глаза. - При чём здесь поведение?! Успокойтесь, я зла не помню. Да и некогда злиться: ведь пузыри от дождя! Почему они?.."
Игорь Максимильянович некоторое время молча обдумывал сказанное.
Франц. Значит, надо учиться у детей умению прощать?
Диана. Не только этому. Вот вам пример... Вы же - охотник, должны понять. Мы любили маленькими пройти по нетронутому снегу. Помните? У вас так было?
Франц (воодушевлённо). И не раз!.. Особенно хорошо получалось на реке: там было такое ровное снежное покрывало - ни одной морщинки!
Диана. Как вы думаете, зачем?
Он опять помолчал, анализируя.
Франц (неуверенно). Может, чтобы почувствовать себя Первым...
Диана. Молодец! Конечно!.. А ещё?..
Новый экзаменационный вопрос поставил Франца в тупик.
Диана (подсказала). А потом вы издали любовались следами...
Франц (вспоминая). Точно! И иногда возвращался протоптать ещё кружок-другой для симметрии.
Диана. Всё правильно... А замечали, что внутри самого следа?
Франц (пожимая плечами). Что там можно увидеть? Каблук, подошва... (Его вдруг осенило.) Иногда удавалось так впечатать, чтоб их по отдельности было видно.
Диана. Вы специально старались? И не скучно было разглядывать?..
Франц недоумённо вздохнул. Ей пришлось терпеливо объяснять.
Диана. Вскоре все ваши труды шли насмарку: ведь выложенные рисунки торопливо перечёркивались и растаптывались такими же плоскими подмётками деловых взрослых...
Франц (пока так и не понимая, куда она клонит). Ну и что из того?..
Диана. А как быть в городе? Там вообще почти нет нехоженого снега и уж конечно шанс стать первым - равен нулю.
Франц (горячо, будто речь шла не о детских играх, а о проекте закона). Но, тем не менее, любой ровный островок или бугорок всегда отмечен чьим-нибудь ботинком: "Здесь был Я!" А чаще - несколькими. Хотя по тротуарам ходить удобнее и спокойнее.
Диана (обрадовалась). Слава Богу, вы начали думать! Причём, заметьте, следы эти не обязательно детские. Зато какие разные!..
Франц. И что же?..
Диана. Вот! (Она сделала выразительную паузу.) Теперь мы подошли к самому главному!.. Однажды посмотрел какой-то взрослый ребёнок на плоский след, расстроился и... напридумал уйму рифлёных узорчатых подошв!.. Здорово, да?.. Я обожаю все невидимые глазу секреты: все донышки, изнанки, внутренние стенки... Это же - целая жизнь!
Игорь Максимильянович, казалось, только что вылупился из скорлупы.
- Я всегда был слишком занят делами... И дочка из-за меня рано повзрослела.
Диана Яковлевна очень просто, без кокетства спросила - будто под руку взяла:
- Что значит стать взрослым? Жить с пустым сердцем?.. Нет уж, извините!..
ЧАСТЬ ВТОРАЯ шатун
"Как это прекрасно, когда снег не ляжет за ночь высокими буграми, но лишь припорошит землю тонким слоем!
А если повсюду вырастут горы снега, находишь особую приятность в задушевном разговоре с двумя-тремя придворными дамами, близкими тебе по духу."
Сэй-Сёнагон "Записки у изголовья".
Январь стоял в самом разгаре (если так можно выразиться о зимнем месяце). Сезон ружейной охоты закончился, но Игорь Максимильянович с Фомкой "пропадали" без егеря.
Франц не очень уж и соскучился. Напротив, в отсутствие Бурханкина он должен был подготовить ряд очень важных документов: разработать проект закона (который один депутат должен был представить в областные органы власти), проработать устав совместного предприятия (которое возглавила бы жена того депутата), доработать программу, выработать концепцию...
Но вместо изготовления бумажных деликатесов "законник" Франц устроил себе настоящий праздник: Большую стирку, Большую сушку, Большую глажку вопиющую оргию чистоты. (С кем не бывает?..)
Игорь Максимильянович вполне обжил новое жилище. Матрасы от злосчастной кровати отправились на чердак. Вместо спальни был организован кабинет: сюда из квартиры Франца перебрались письменный стол с компьютером и списанное офисное кресло на пятиногом винте. В чуланчике была устроена полноценная ванная со всеми прочими удобствами.
Покончив со стиркой, Франц разложил на столе и долго перекладывал с места на место странную коллекцию из четырёх предметов... Но вовсе не головоломку решал (хотя "дело фермера" тоже начиналось с мелочей).