Был жив, он, вероятно, был бы

Точь-в-точь такого роста.

Судья.

И меня

Волнует та же мысль.

Входят констебль и сын.

Как звать тебя?

Сын.

Меня зовут Том Дженкинс. Это все,

Что знаю я. Я круглый сирота.

Судья.

Родители твои откуда родом?

Сын.

Отец из Рочестра - он рыбой промышлял.

Пуф. Как, сэр, а весь рассказ о вашем рождении, семейной обстановке, воспитании? Все это выпущено?

Сын. Да, сэр, так уж у нас тут решили.

Пуф. О боже!

Жена.

Как громко чувство вдруг заговорило!

Другого имени отца не помнишь?

Сын.

У должника его я как-то видел

Давнишний вексель - там стояло Томкинс.

Судья.

Все сходится, как нам с тобой когда-то

Цыганка предсказала. Приготовься!

Сын.

Да я готов.

Судья.

Знай, ты не сирота

Я твой отец. Вот мать твоя, вон дядя,

Кузен, и брат, и прочая родня.

Жена.

О радость! О блаженство!

Сын.

О счастья миг нежданный!

Судья.

О милость непостижная судьбы!

По очереди падают без чувств в объятия друг друга.

Пуф. Вы видите? Рано или поздно, а родство выходит наружу, как преступление.

Судья.

Мы радостью внезапной сражены

Воспрянем духом и пойдем домой!

Тебе, мой сын, полезно подкрепиться.

Пусть ныне каждый сирота обрящет

Надежду светлую родителей сыскать.

Уходят.

Пуф. Ну как?

Дэнгл. Прекрасная сцена узнаванья. Бесподобно! Лучше быть не может! Да одна эта ваша вторая интрига может сама по себе составить целую трагедию.

Снир. Или комедию.

Пуф. И заметьте, она не имеет ни малейшего отношения к главной.

Входят служители и начинают выносить стулья.

Декорации остаются, не правда ли?

Служители. Да, сэр.

Пуф. Не забудьте оставить один стул. Ужасно неудобно получается - в самом разгаре действия вы приходите сюда в ваших

форменных мундирах и начинаете что-то выносить со сцены. Право, желательно было бы устроить это как-нибудь по-иному. Ну, сейчас появится мой таинственный драбант.

Входит драбант.

Драбант.

Пусть суждена мне гибель, скрыть не в силах,

Люблю тебя!..

Снир. Мне помнится, я где-то слышал эту строку.

Пуф. Не думаю... Где вы могли это слышать?

Дэнгл. Мне кажется, что-то похожее есть в "Отелло".

Пуф. А, верно, черт возьми! Вот сейчас, когда вы сказали, я в самом деле что-то припоминаю! Ну, какое это может иметь значение? Тут только одно можно сказать, что по счастливой случайности одна и та же мысль сразу осенила двоих. А Шекспир просто первый воспользовался ею. Вот и все!

Снир. Совершенно верно!

Пуф. Итак, сэр, прошу вас, монолог. И, пожалуйста, в публику. Монолог всегда произносится в публику. Помните - это правило.

Драбант.

Хотя любовь несчастная порой

В отчаянье отраду обретает,

Соперника блаженства ей не снесть.

Но тс-с... за мной следят! Здесь кто-то есть...

(Уходит.)

Дэнгл. Удивительно короткий монолог!

Пуф. Да, он, конечно, был бы значительно длинней, если б за ним не следили.

Снир. Признаться, ваш драбант отличается необычайной чувствительностью, мистер Пуф.

Пуф. Пожалуйста, не торопитесь, мистер Снир, откуда у вас такая уверенность, что это драбант?

Снир. Как? Это переодетый герой?

Пуф. Неважно, я просто позволил себе сделать намек. Но вот сейчас появится главное действующее лицо, сам лорд Барли, собственной персоной. Вот сюда, прошу вас, медленным шагом. Я надеюсь, у вас получится вполне законченный, безупречный государственный казначей, если только можно представить себе безупречного казначея!

Появляется лорд Барли. Медленно подходит к стулу и садится.

Снир. Мистер Пуф!

Пуф. Тс-с! Прекрасно, сэр, прекрасно. Очень проникновенное глубокомыслие.

Дэнгл. Что ж он, так и будет молчать?

Пуф. Клянусь, я так и думал, что вы меня об этом спросите. Но, подумайте сами, мыслимое ли это дело, чтобы лорд канцлер в его положении, когда ему вздохнуть некогда - столько у него государственных дел, - стал тратить время на разговоры? Но тс-с! Замолчите! А то мы его собьем.

Снир. Собьем? Что за дьявольщина! Да как же его можно сбить, когда он ни слова не говорит?

Пуф. В этом-то все и дело! Его роль заключается в том, что он думает. А как же, черт возьми, он может думать, когда вы все время разговариваете?

Дэнгл. Нет, конечно, он прав!

Лорд Барли выходит на авансцену, качает головой и затем удаляется.

Снир. Поистине законченный образ! Простите, а что, собственно, он хотел этим сказать?

Пуф. Как? Вы не поняли?

Снир. Нет! Убей меня бог, ничего не понял!

Пуф. Так вот, сэр: когда лорд Барли качает головой, он совершенно определенно желает этим сказать, что как бы мудро и справедливо они ни поступали, тем не менее если со стороны народа не будет, как говорится, должного подъема духа, то в конце концов страна падет жертвой враждебных происков испанской монархии.

Снир. Здорово, черт подери! И вы уверены, что он в самом деле все это так и сказал, не разжимая рта, а просто помотав головой из стороны в сторону?

Пуф. Все, от слова до слова! Но только он должен помотать головой так, как я его научил.

Дэнгл. О да, безусловно. Немые сцены, выразительная мимика - этим очень многого можно достигнуть. А опытный сочинитель, конечно, заранее предвидит, в какой мере он может на это положиться.

Снир. А вон, смотрите-ка, старые наши знакомцы опять появились!

Входят сэр Кристофер Хэттон и сэр Уолтер Рэли,

Сэр Кристофер.

Моя племянница и ваша тоже!

Да это колдовство! Клянусь, иначе

Он не сумел бы их приворожить!

Но вот они идут, глядите, обе,

Каким-то черным замыслом полны.

Сэр Уолтер.

Скорее спрячемся и последим за ними.

Прячутся.

Снир. А что это тут такое происходит?

Пуф. Ах, ну, конечно, они опять все вырезали! Дело в том, что обе эти юные девицы тоже влюблены в дона Ускирандоса. Прошу обратить внимание, господа, вся эта сцена построена исключительно на ситуациях, на том, что мы, драматурги, называем сценическим эффектом. И вот это-то безо всякого участия речи, чувства, образов, действующих лиц само по себе обеспечивает главный успех пьесе.

Входят две племянницы.

Первая племянница.