- Я тоже, мистер Шоу. Я никого не жду. Она назвала себя?

- О да. Так точно. Ее зовут Дэвис. Мисс Мерле Дэвис. Она... э-э, как сказать... в состоянии, близком к истерике.

- Проводите ее ко мне, - быстро сказал я. - Я буду через десять минут. Это секретарь моего клиента, сугубо деловой визит.

- Понимаю. Да. Должен ли я... э-э... побыть с ней?

- Как сочтете нужным. - И я повесил трубку.

Проходя мимо двери туалетной комнаты, я увидел в зеркале напряженное, взволнованное лицо.

27

Когда я отпер дверь и вошел, Шоу вскочил с диванчика. Это был высокий человек с таким длинным лысым черепом, что, казалось, его уши несколько сползли по голове вниз. К его лицу была приклеена вежливая идиотическая улыбочка.

Девушка сидела в кресле у шахматного столика. Она ничего не делала просто сидела.

- Ах, вот и вы, мистер Марлоу, - прощебетал Шоу. - Да. Конечно. Мы с мисс Дэвис имели чрезвычайно интересную беседу. Я рассказывал ей, что я родом из Англии. Она... э-э она не сказал мне, откуда она родом. - Он говорил это уже на полпути к двери.

- Очень любезно с вашей стороны, мистер Шоу, - сказал я.

- Не стоит благодарности, - чирикнул он. - Не стоит благодарности. Теперь я должен бежать. Мой ужин, вероятно...

Он кивнул и выбежал прочь. После того как я закрыл за ним дверь, в воздухе еще некоторое время как будто висела его неестественно радостная улыбка - словно улыбка Чеширского кота.

- Эй, привет! - сказал я.

- Привет, - сказала она совершенно спокойным, совершенно серьезным голосом. На ней был коричневатый льняной жакетик и юбка, соломенная низкая шляпка с широкими полями и коричневой бархатной ленточкой, подобранной точно в тон ее туфлям и кожаной отделке на швах матерчатой сумки. Шляпка была неожиданно лихо заломлена набок. Девушка была без очков.

Она выглядела бы совершенно нормально, если бы не ее лицо. У нее были совершенно безумные глаза, раскрытые так широко, что вокруг зрачков виднеся белок. У них был немигающий пустой взгляд; когда девушка переводила глаза с предмета на предмет, то, казалось, слышался какой-то скрип - настолько затрудненным было их движение. Ее губы в уголках рта были плотно сжаты, но посередине верхняя губа медленно вздергивалась вверх, открывая зубы, - как будто к ней была привязана ниточка и кто-то тянул за нее. Губа вздергивалась неестественно высоко, потом по нижней части лица девушки медленно проходила судорога, после чего губа возвращалась на место и рот плотно сжимался, а через некоторое время это движение начиналось снова. Вдобавок ко всему у нее было что-то с шеей: голова девушки медленно поворачивалась влево градусов на сорок пять и останавливалась, затем ее шея конвульсивно дергалась и голова возвращалась в прежнее положение. Эти повторяющиеся движения в сочетании с полной неподвижностью Мерле, судорожно сжатыми на коленях руками и остановившимся взглядом могли до смерти перепугать любого человека.

На секретере за шахматным столиком стояла коробка табаку. Я достал из кармана трубку и подошел к секретеру. Встал у противоположной стороны столика, на краю которого лежала сумка. Девушка чуть подпрыгнула, но позы не изменила. И даже попыталась улыбнуться.

Набив трубку, я чиркнул спичкой, прикурил и встал напротив девушки, держа в руке уже погасшую спичку.

- Вы без очков сегодня, - сказал я.

Она заговорила. Ее голос был спокоен и сдержан.

- О, я ношу их только дома или когда читаю. Они в сумке.

- Вы сейчас дома, - сказал я. - Вам надо бы надеть их.

Я небрежно взял ее сумку. Мерле не шевельнулась и не посмотрела на мои руки. Она не отрывала взгляда от моего лица. Открывая сумку, я немного повернулся в сторону. Выудив из сумки футляр, я подтолкнул его через стол к девушке.

- Наденьте.

- О да, я надену, - сказала она. - Но я, наверное, должна снять шляпу...

- Конечно, снимите шляпу, - согласился я.

Она сняла шляпу и положила ее на колени. Потом она вспомнила про очки и забыла про шляпу: та упала на пол, когда девушка потянулась за очками. Она их надела. Они несколько скрасили ее вид.

Пока она занималась всем этим, я вынул из ее сумки пистолет и незаметно сунул его в задний карман. Она вроде ничего не заметила. Это был все тот же автоматический кольт двадцать пятого калибра с ореховой ручкой, который я видел в верхнем правом ящике ее стола.

Я прошел к дивану, опустился на него и сказал:

- Ну вот и порядок. Чем мы займемся теперь? Вы голодны?

- Я была дома у мистера Ваньера, - сообщила она мне.

- О.

- Он живет в Шерман-Оакс. В самом конце Эскамилло-драйв.

- Ага, может быть, - тупо сказал я и попытался выпустить дым колечком - но безуспешно. У меня на щеке мелко забилась какая-то жилка. Мне это совсем не понравилось.

- Да, - спокойно сказала она, тогда как ее верхняя губа продолжала медленно вздергиваться и опускаться и подбородок описывал дугу к левому плечу и возвращался обратно. - Там очень тихо. Мистер Ваньер живет там уже три года. Прежде он жил в Голливуде, на Дьямонд-стрит, с каким-то другим человеком. Но мистер Ваньер говорит, что они не смогли ужиться.

- Могу понять, - сказал я. - Как давно вы знакомы с Ваньером?

- Восемь лет. Мы не близкие знакомые. Я должна была время от времени доставлять ему... разные посылочки. Ему нравилось, когда их приносила именно я.

Я предпринял еще одну попытку выпустить дым колечком. Никак.

- Конечно, он никогда мне не нравился, - продолжала она. - Я боялась, что он... я боялась...

- Но он этого не сделал, - сказал я.

На ее лице впервые появилось нормальное человеческое выражение Мерле как будто удивилась.

- Да, - согласилась она. - Не сделал. Фактически не сделал. Но он был в пижаме.

- Отнеситесь к этому проще, - посоветовал я. - Поваляться вечерком на диване в пижаме - некоторые могут себе это позволить, почему бы и нет?

- Я хочу вам еще кое-что сообщить, - серьезно сказала она. - Знаете, что заставляет одного человека платить деньги другому?.. Миссис Мердок вела себя очень достойно по отношению ко мне, правда?

- Безусловно, - согласился я. - А сколько вы отвезли ему сегодня?

- Только пятьсот. Миссис Мердок сказала, что это все, что она может дать, но в действительности она не может дать даже этого. Она сказала, что это должно кончиться. Это не может дальше продолжаться. Мистер Ваньер обещал оставить ее в покое, но не делает этого.