При этих словах вдова закладчика сдалась. Теперь она поняла, что и впрямь ничего не смыслит в обычаях высшего света, ибо даже вкус у нее оказался самым плебейским, ведь она только что похвалила отвратительное пирожное и причмокивала, когда пила никудышное вино; поэтому она уступила пальму первенства и до конца вечера удовлетворялась тем, что слушала и училась. Правда, иногда она забывалась и начинала все хвалить, но супруги Тибс тотчас возвращали ее на стезю брюзгливой утонченности. Она похвалила роспись павильона, в котором мы сидели, но ее вскоре убедили, что подобная мазня может вызвать только ужас, но отнюдь не восторг. Потом она отважилась одобрить одного из певцов, но миссис Тибс не замедлила объяснить ей с видом знатока, что у певца нет ни слуха, ни голоса, ни вкуса.

Желая доказать непреложность музыкальных суждений своей супруги, мистер Тибс попросил ее доставить удовольствие обществу, спев что-нибудь, но она решительно отказалась.

- Ты же прекрасно знаешь, дорогой мой, что я сегодня не в голосе! сказала она. - А когда поешь не так, как хотелось бы, лучше не петь. Да и что толку петь без аккомпанемента!

Все хором принялись уговаривать миссис Тибс, хотя, казалось, уже вдоволь наслушались и музыки, и пения. Больше всех старалась вдова, которая, желая теперь доказать свою утонченность, и слушать не хотела никаких отказов. Наконец, миссис Тибс уступила нашим настояниям и, после долгих откашливаний, запела таким голосом и с такими ужимками, что пение ее, сколько я мог заметить, доставляло удовольствие только ее супругу, сидевшему с блаженным видом и отбивавшему пальцами такт.

А надобно тебе сказать, друг мой, что, когда в этой стране мужчина или дама поют, присутствующим положено сидеть молча и неподвижно, точно статуи. Лицо и тело должны выражать самое сосредоточенное внимание, и пока длится пение, они пребывают в полной окаменелости. В такой-то мучительной позе мы и слушали миссис Тибс, не сводя с нее глаз, пока лакей не сообщил нам, что сейчас пустят фонтаны. Вдова, как я заметил, сразу вскочила, но тут же принудила себя снова сесть, покорствуя правилам хорошего тона. Миссис Тибс, сто раз видевшая это зрелище, не позволила себя прервать и безжалостно продолжала петь, не снисходя к нашему нетерпению. Я, признаться, немало развлекался, наблюдая лицо вдовы, в котором ясно читалась борьба между правилами хорошего тона и любопытством. Весь вечер она только и говорила о фонтанах и, по-видимому, приехала сюда лишь ради них. Однако она не смела посреди пения вскочить, ибо тогда она навсегда утратила бы право называться светской дамой или претендовать на светское общество. Словом, миссис Тибс все пела, а мы все слушали, и вот, когда она наконец умолкла, к нам подошел лакей и сообщил, что воду уже перекрыли.

- Как перекрыли! - вскричала вдова. - Уже перекрыли! Не может быть! Отчего же так скоро?

- Не смею спорить с вашей милостью, - отвечал лакей. - Извольте, я снова сбегаю и погляжу.

С этими словами он удалился, но вскоре вернулся и подтвердил печальное известие. Никакие правила приличий не могли уже сдержать разочарование дамы моего приятеля, и она принялась без обиняков изливать свою досаду. Короче говоря, она теперь сама стала поносить все подряд и в конце концов вынудила нас отправиться домой как раз тогда, когда, по словам супругов Тибс, начиналось самое светское время для гулянья и дам должна была развлекать роговая музыка.

Прощай!

Письмо LXXII

[Осуждение закона о браке.]

Лянь Чи Альтанчжи - Фум Хоуму,

первому президенту китайской Академии церемоний в Пекине.

Неподалеку от Лондона живет бедняк-лудильщик, вырастивший семерых сыновей. Сейчас они все в армии и сражаются за родную страну. Какое же вознаграждение получил этот лудильщик от государства за свою бесценную услугу? Да никакого! А ведь когда война кончится, вполне возможно, что его сыновей будут плетьми гнать из прихода в приход, как бродяг, а старик-отец, немощный и хилый, кончит свои дни в исправительном доме.

В Китае такого достойного подданного окружили бы всеобщим уважением, наградили бы по заслугам если не высоким саном, то хотя бы освобождением от тяжкого труда. На пирах его сажали бы на почетное место, и даже мандаринам было бы лестно кланяться ему. Английские законы карают порок, китайские делают больше - они воздают за добродетель.

Памятуя, сколь мало поощряются здесь брачные союзы, я нисколько не удивляюсь тому, что продолжение рода здесь не в чести. Поверишь ли, дорогой Фум Хоум, англичане даже ввели законы {1}, которые возбраняют вступать в брак. Клянусь головой Конфуция, я вовсе не шучу! Такие законы действительно существуют, хотя здешние законодатели и не воспитывались у готтентотов и не заимствовали принципы справедливости у обитателей Анамабу {2}.

Тут есть закон, запрещающий мужчине вступать в брак с женщиной вопреки ее воле. Хотя такой закон и противоречит нашим азиатским обычаям и отчасти служит помехой браку, тем не менее я не вижу в нем ничего дурного. Есть и закон, предписывающий, что ни одна девица до совершеннолетия не может выйти замуж без родительского согласия, причем под совершеннолетием понимается такой возраст, в котором наши женщины уже давно не рожают. Это тоже, конечно, помеха браку, ибо влюбленному труднее угодить троим, нежели одной, и гораздо труднее понравиться особам пожилым, нежели молодой девушке. Закон требует, чтобы жених и невеста немалое время поразмыслили, прежде чем сыграть свадьбу. Это еще более серьезная помеха браку, так как опрометчивые поступки люди обычно совершают без долгих раздумий. Закон требует также предварительного оглашения предстоящего брака, а это тоже серьезная помеха браку, поскольку одни стыдятся подобного оповещения из ложной скромности, другие опасаются его из разных корыстных соображений. Из закона явствует, что брачная церемония не заключает в себе ничего священного, поскольку брак может расторгнуть любая гражданская власть. Однако тот же закон предписывает уплатить священнику солидную сумму, чтобы получить его святое разрешение на вступление в брак.

Как видишь, друг мой, брак здесь огорожен такой стеной препятствий, что те, кто хочет преодолеть их, не должны роптать на судьбу, если она им преподнесет ложе, устланное терниями. И пенять на законы нечего, ибо они, насколько возможно, удерживают людей от этого рокового шага. Брак в Англии превращен в такое серьезное дело, что лишь очень серьезные люди решаются связать себя его узами. Те, кто молод, весел и красив, то есть те, кем владеет только страсть, теперь редко помышляют о браке, ибо их чувства не берутся в расчет. Оттого женятся и выходят замуж теперь лишь старики, уроды да корыстолюбцы, которые, если им все-таки удается обзавестись потомством, множат, вероятно, лишь племя себе подобных.