Поцеловав его еще раз в ту же точку, Бесси подошла к столику и разорвала бумагу на свертке.
-- Боже, "Четыре розы"! -- радостно воскликнула она, поднимая бутылку.-- Какой ты все же предупредительный, внимательный муж, Винсент!
Винсент сиял от ее похвалы.
-- Целая четверть! -- сообщил он.-- Самый лучший сорт, какой только можно купить за деньги. Купаж неразбавленного виски!
Бесси уже проворно открывала большую бутылку.
-- Знаешь, лежала я на спине в своей спальне, и меня вдруг охватила такая мрачная меланхолия. Ведь годы-то бегут, просто летят.-- Она с трудом отворачивала винтовую "шлюпку".-- С этим -- горя как не бывало! -- И с наслаждением, закрыв глаза, понюхала бутылку.-- Странно: какой приятный запах у горлышка и каким ужасным он становится, когда им разит от мужчины! Винсент, очень приятно, что ты все же вспомнил обо мне!
Как и полагается настоящему мужу, Моллой подошел к ней и обнял одной рукой. Пальцы его провалились в мякоть ее большого, дряблого бедра.
-- Сегодня, моя старая леди,-- объявил он,-- мы станем самой счастливой парой во всем Бруклине! -- И взял в руки бутылку.
-- Ах, Винсент,-- прошептала Бесси,-- ведь все было не так плохо, а,-что скажешь? Умоляю тебя, только не из горлышка! Это неприлично. Пойдем посидим на кухне, там довольно светло.
Взяв друг друга под руку, отправились на кухню. Моллой не расставался с бутылкой. Бесси принесла два стакана, для воды и вина, и устроилась за кухонным столом, напротив Моллоя, улыбаясь мужу. А тот со знанием дела разливал виски по стаканам. Наконец они подняли их.
-- За неумирающую любовь! -- негромко провозгласил Моллой, с глазами на мокром месте.
-- За твою и мою любовь,-- откликнулась Бесси, тоже растроганно заморгав.
Осушили по стакану, улыбнулись друг другу. Моллой, не теряя времени даром, вновь их наполнил.
-- Вот это -- настоящее виски,-- объяснил он.-- Виски для торжественных случаев, для годовщин. В день нашей свадьбы шампанское текло рекой. В шесть утра торжество еще было в самом разгаре.-- И покачал, довольный, головой, вспоминая о прошлом; затем снова разлил виски по стаканам.
-- Да-а,-- задумчиво произнесла Бесси,-- милая компания тогда подобралась... Ты помнишь? Пятеро из приглашенных когда-то просили моей руки; все пели, танцевали, дурачились...
-- В то время,-- согласился с ней Моллой,-- ты в Бруклине была баба первый сорт, ничего не скажешь. Мой бутончик! -- И, закинув голову, опорожнил очередной стакан.-- Да уж, кое-что мне досталось,-- кое-что стоящее...
Моллой громко хохотал, наливая себе и Бесси снова.
-- Боже мой, как все же приятно быть двадцатилетним парнем! Господи, какое счастье!
-- Я помню тебя...-- начала Бесси, держа руку на фарфоровой крышке кухонного стола.-- С этими рыжими усами, лицо моложавое... готов выпить с любым желающим... обожаешь похохотать с девицами, шлепнуть по заднице... красив как король... А в голове бурлит столько мыслей,-- как уничтожить весь мир, постепенно, по частям. Ах, что это был за день! -- И, то и дело вздыхая, подносила ко рту стакан.
-- Но, мир, увы, до сих пор стоит на прежнем месте,-- отметил Моллой, трезвея.-- Винсент Моллой за последние двадцать шесть лет не причинил ему заметного вреда. Помнишь, я говорил тебе, что стану мэром Нью-Йорка?
-- Конечно,-- тихо подтвердила Бесси, медленно потягивая виски.-- И я верила тебе, каждому твоему слову.
-- И вот я стал семейным человеком,-- Моллой мрачно глядел в стакан, медленно разгоняя его содержимое,-- почтовым служащим. И это тот, кто в молодости обладал таким несокрушимым темпераментом! -- Горечь прозвучала в его голосе.
-- Истина заключается в том,-- подхватила Бесси,-- что, независимо от того, семейный ты человек или несемейный,-- все равно стал бы почтовым служащим.
-- Это с твоей стороны горький упрек,-- отвечал Моллой с чувством собственного достоинства.-- Очень горький упрек. От собственной жены! Кто заставлял меня сидеть по вечерам дома, развлекать тебя и детишек? А мне тогда требовалось проводить все свободное время в барах, в клубах демократов, заводить полезные знакомства.
-- Ты якшался со всякими подонками.-- Бесси выпрямилась на стуле.-Самые для тебя подходящие друзья.
-- Нет, ты так со мной не разговаривай! -- уже возмущался Моллой.-- Тем более в годовщину свадьбы! Нам бы радоваться, праздновать, веселиться...
-- Ну-ка, передай мне бутылку! -- потребовала Бесси.
Моллой пододвинул к ней бутылку, и теперь она разлила виски по стаканам.
-- Ты был в молодости таким, что с тебя и на минуту глаз нельзя было спускать.
-- Как ты со мной разговариваешь, Бесси! Так нельзя...
-- Мэр города Нью-Йорка... Избранный женским электоратом.
-- Ты несправедлива ко мне, Бесси! -- жалобно запротестовал Моллой, вытирая виски с подбородка.-- Несправедливая женщина! Винсент Моллой всегда хранил супружескую верность, все равно что отлитый в бронзе святой,-- все двадцать шесть лет семейной жизни. И вот вам, пожалуйста, награда! Да еще в день годовщины свадьбы. Господи, прости мою грешную душу!
-- Ну, так расскажи мне о Розе Бауэн,-- не унималась Бесси,-- о миссис Слоан, о жене Джона Галахера в двадцать втором году...
Моллой вдруг покраснел до корней редких волосков. Лысый его скальп тоже залился краской.
-- Ложь! -- возопил он.-- Ты еще пожалеешь об этом! Я брошу тебе в лицо свое алиби! Обычные грязные сплетни богомольных баб! Все ложь!
-- Ну, тогда -- миссис Павловски. Ее ты тоже будешь отрицать? Когда я проводила лето одна в Нью-Джерси...-- Бесси дрожащей рукой поднесла к губам свой стакан и одним махом его опорожнила.-- Что, где твое алиби?
-- Только подумать! -- забормотал Моллой со слезами на глазах.-- Вот сижу я здесь, перед тобой, сердце мое изнывает от любви к тебе после прожитых двадцати шести лет,-- сижу и распиваю с тобой бутылку самого лучшего виски, которую только можно купить за деньги! А ты мне рассказываешь свои непристойные байки... Неужели тебе не стыдно? Нет, тебе должно быть стыдно!
Помолчал, потягивая из стакана виски, затем, подавшись всем телом к столу, заговорил, призвав на помощь все свои способности к логическому убеждению, чтобы яснее донести до ее сознания свою точку зрения.