- Ну-ну, не трусьте, - сказал я наставительно. - Для дела стоит и пострадать.

Бармен повел на меня глазами мученика. Я вспомнил список своих примет, перечисленных в "Утреннем вестнике", и благожелательно посоветовал:

- Надо изменить форму ушей. Или носа. Всего-то и делов!

- Носа? - пролепетал бармен. На него было жалко смотреть.

- Лучше ушей, - продолжал я безжалостно. - У вас уши узловатые. Сейчас позовем охранника и все исправим.

Уинстон был близок к обмороку. Не будь субординации, он давно уже продырявил бы меня насквозь. Я понимал это и наслаждался спектаклем.

Сошлись на том, что ограничимся снятием волосяного покрова (тут я невольно вспомнил вторчерметовскую планету, инопланетян-заготовителей, автопереводчика... Эх, времячко было!..)

- Молодой человек, - высунулся я в коридор к охраннику. - Дайте, пожалуйста, ножик!

Мрачный верзила молча протянул мне финку.

- Нет! - вскричал трусливый бармен. - Здесь есть все, что надо!

Он слетал в умывальную комнату и принес оттуда бритвенные принадлежности (хорошая штука - вагон-люкс). Мы кликнули охранника и четверть часа спустя Уинстон предстал миру в новом обличье, хотя и весь в порезах.

- Теперь хорошо, - удовлетворенно сказал я, а сам подумал: "Надо было форму носа менять. Проклятье, ничем эту мафию не проймешь!".

Обритый бармен преобразился, но не в ту сторону. Теперь он еще более жутко смахивал на Черчилля, только без сигары и с голым черепом.

Сомневаюсь, чтобы во время торжественной встречи в Управлении кто-нибудь обратил внимание на моего спутника. Смена руководства неподходящий момент для догадок и сопоставлений. Экзекутор, тертый калач, не проронил ни слова. Он завел нас на второй этаж, в приемную бывшего начальника Горэкономупра, ныне по воле Отчета пребывающего в небытие.

Уинстон, не теряя времени, устроился за секретарским столом и зашелестел бумагами. Он как будто родился для этой должности, и если бы я не знал, что под мышками у него обретаются два короткоствольных револьвера, то о лучшем секретаре не мог бы и помыслить. А впрочем, кто знает, какие предметы обретаются под мышками у секретарей других приемных? Кто лазил к ним под мышку? Никто. А значит, не о чем и толковать.

Мы с экзекутором прошли в кабинет.

Я сразу поставил клетку на стол и принялся рыться в карманах в поисках завалявшихся крошек. Таковых не оказалось.

- Потом принесу, - шепнул я. - Потерпи пока.

Мышонок (а судя по размерам, до взрослой особи ему было еще далеко) ничуть не расстроился. Он окончательно пришел в себя и с любопытством осматривался вокруг.

Осмотрелся и я, но ничего мало-мальски примечательного не обнаружил. Да и что собирался увидеть я здесь, в кабинете бывшего начальника Главэкономупра - логове кровавого зверя? Настольную игрушечную дыбу, горку черепов в углу? Таких излишеств экс-начальник и в заводе не держал, не сделал привычки, ибо аккуратист он был редкостный и всяких новаций на дух не переносил.

Это сквозило во всем. Порядок необыкновенный был в кабинете. Не говорю о мебели, о крове, - даже пластмассовый стаканчик с карандашами находился в геометрическом центре отрезка, соединяющего правый передний угол стола и левый, а сами карандаши, на диво заточенные, торчали идеальной парикмахерской щеточкой.

Обыкновенный смертный ни за какие коврижки не решится сесть на такой стол. Не решился и я. Тем более, что времени у меня оставалось в обрез, да и вторая за последние сутки роль самозванца успела порядком надоесть.

Экзекутор, дотоле недвижно торчавший у дверей, поймал мой взгляд и выступил вперед. В руках у него невесть откуда появилась папка.

- Разрешите доложить обстановку?

"Ну, этот здесь явно ко двору", - подумал я, глядя на его безупречный пробор.

Заводить речь сразу о главном, то есть об Отчете, было неудобно. Пришлось терпеть.

Экзекутор сыпал цифрами, фамилиями и проведенными мероприятиями по экономии. Казалось, невозможно похвастаться успехами учреждения, начальник коего только что с грохотом снят и сэкономлен. Экзекутору это удалось вполне. Из доклада самоочевидно вытекало, что несмотря на враждебные происки экс-начальника, а порой и откровенный саботаж, здоровое ядро коллектива продолжало нести героическую вахту. Руководящие указания из Центра выполнялись с радостным визгом и потребление снижалось неуклонно, с опережением графика.

Экзекутор монотонно читал, уткнувшись в папку и шелестя бумагами. Вскоре я начисто потерял нить, два раза поймал себя на зевках и украдкой занялся мышкой. Маленький представитель "серой опасности" с живейшим любопытством обнюхал мой палец, просунутый сквозь прутья. Прикосновение было щекотным и трогательным. Я не выдержал, открыл дверцу и выпустил мыша наружу. Зверек тут же вскарабкался по рукаву пиджака, повертелся на плече, кубарем скатился вниз, в карман, где копотливо завозился, обнаружив, как видно, что-то съедобное.

- ...по прессованию дыма перевыполнен на 14 процентов, - закончил предложение экзекутор и перевернул страницу. - Теперь кратенькая сводка о состоянии...

- Погодите, - перебил я. - По прессованию, вы сказали? По прессованию чего?..

- Дыма, - безмятежно ответил экзекутор.

- Ага, понятно... То есть, постойте, какого еще дыма?

- Обыкновенного, из труб.

- Ничего не понимаю, вы в состоянии толком объяснить?

Экзекутор поднял на меня недоумевающее лицо, и огонек нехорошего интереса явственно загорелся в его глазах.

Сообразив, что загнал сам себя в ловушку, я срочно провел отвлекающий маневр:

- Успокойтесь, мне все понятно. Просто хочется послушать, как вы излагаете. У вас чудесный стиль, чувствуется, знаете ли, старая школа...

Экзекутор порозовел от удовольствия и, щеголяя красами канцелярского штиля, поведал следующее. По просьбе жителей, сознательно борющихся за ограничение своего потребления, продукты в Город № 3 стали завозить во все меньших количествах. С другой стороны, люди, занятые на изготовлении бумаги (а других производств в городе почти нет), должны были изредка питаться, чтобы не сорвать план. Пришлось, опять же по многочисленным просьбам горожан, пойти на крайнюю меру: улавливать промышленные дымы и извлекать из них питательные вещества, которых там, по словам экзекутора, великое множество. Тем самым убивали сразу двух зайцев - достигалась 100-процентная экономия по завозу продуктов, плюс к тому жители были весьма довольны и ежедневно выражали свой признательность властям посредством периодической печати. Экзекутор жалел об одном: на дымовую диету никак не удавалось перевести посетителей коммерческих магазинов и ресторанов. Из-за низкой сознательности люди продолжали на последние гроши покупать там продукты, нанося тем самым страшный вред как себе лично, так и делу борьбы за 100-процентную экономию.