Стивен Элко идеально подходил на эту роль. Во-первых, он представляет из себя неисчерпаемый кладезь информации. Во-вторых, располагает большим количеством людей в городе и окрестностях, среди которых и осведомители, и вышибалы, и наемные убийцы -- все, кто могли потребоваться доктору Бано в его похождениях. Наконец, Элко готов сделать все, за что ему будет хорошо заплачено.

Так задолго до прибытия Бано в Лос-Анджелес Элко уже начал подготавливать для него почву, собирая необходимую информацию. Нетрудно догадаться, что Бано не стал посвящать толстяка Стивена в подробности своих планов, равно как и не прибегал к его помощи в организации покушений на членов семьи Картер. Было бы слишком рискованно открывать карты перед столь ненадежным человеком, а профессионал такого уровня, как Бано и не нуждался в ассистентах.

Однако теперь перед ним встала чрезвычайно сложная задача -- ему необходимо вывезти через границу это чертов ящик. Добро бы речь шла о кольце, свитке пергамента или пряди волос в медальоне. Но незаметно транспортировать столь об?емный груз чрезвычайно сложно даже для такого аса, как Бано.

Вспомним теперь, что люди, планировавшие операцию, хорошо знали все привычки Стивена Элко. Это означает -- им известно о его яхте, на которой он иногда выходить далеко в море.

-- Ой, мистер Амбрустер, а я ведь тоже знала про эту яхту, -восхищенно произнесла Гарда, поднося ладони к плотным щекам.

-- Конечно, тебе очень многое известно, -- милостиво похвалил ее я. -Так вот. Таможенная служба не стала бы очень сильно приставать к Элко и его команде, вздумай они проветриться в нейтральных водах. Пара инспекторов взошла бы на борт, обменялась с толстяком рукопожатиями, и тщательный досмотр ограничился бы распитием бутылочки в капитанской каюте. Каким бы большим не был ящик с этими азиатскими реликвиями -- в трюме роскошной яхты он не более, чем иголка в подушке.

Гарда встрепенулась, решив, видимо, сообщить нам все, что ей было известно относительно подушек и иголок, но потом отказалась от своего намерения.

-- Поэтому доктор Бано сейчас направляется к Стивену Элко. Он мог бы попытаться его подкупить или уговорить каким-либо иным способом, скажем, обещав орден своей республики, но на это времени у нашего друга уже нет. Поэтому он просто приставит к голове толстяка дуло пистолета и начнет бесстрастным голосом отдавать приказания.

-- Но почему тогда вы не позвоните в полицию? -- озадаченно спросила Гарда.

Иногда я задумываюсь над тем, зачем она задает такие вопросы -- на самом ли деле ей непонятны мотивы моих поступков, или же ей хочется дать мне возможность с важностью их об?яснить.

-- Доктор Бано не может взять под мышку ящик, который мы разыскиваем, и потащить его вместе с собой, -- хмыкнул я. -- Наверняка он где-то его оставил. Остается выяснить, где. Предположим, что квартал, где расположена резиденция Элко, оцепят силы правопорядка. Весьма вероятно, что Бано сразу это почувствует и откажется от первоначального плана. Тогда у нас не останется ни малейшего шанса его обнаружить.

Далее. Предположим, инспектор Маллен сможет замаскировать своих людей так, что опытный снайпер, воевавший в джунглях, ни одного из них не заметит. Что потом? Могут быть три варианта. Либо Бано опять сумеет улизнуть от полиции, как это уже произошло. Либо один из кретинов-патрульных всадит пулю ему в голову. Либо на него таки наденут наручники, и он будет стоически молчать до вплоть до вынесения приговора. Как бы ни обернулись события, нашему бедному клиенту мистеру Картеру не видать реликвий, которые были отданы ему на сохранение.

В глубине дома послышались шаги, я кивнул своим мыслям. Люди, которых я смог застать на месте, начали прибывать.

-- Поэтому нам остается лишь одно -- дождаться, пока и Бано, и Элко, и груз окажутся на яхте толстяка. Тогда мы сможем... Добрый день, мистер Рендалл. Мистер Медисон. Присаживайтесь.

На кончике рта мистера Медисона болталась незажженная сигарета, но, памятуя о своем последнем визите в этот дом, он не стал ее зажигать. К тому же он чувствовал себя немного неловко. Он ощущал, что ввязался в дело, которое ему не нравится, но понимал, что отступать уже поздно.

Уесли Рендалл, напротив, чувствовал себя полностью в своей тарелке. Приветливо подмигнув Гарде, он изящно опустился в соседнее кресло движением, какое можно увидеть разве что в телевизионной рекламе мягкой мебели.

-- Прекрасный кабинет, Майкл, дружище, -- обезоруживающим тоном произнес он. -- Отличный. Только цвет гардин на окне не гармонирует с книжным шкафом. Правда, это не так уж и страшно.

Я встал, переместившись в свое собственное кресло, и уступил Медисону то, в котором сидел. Он посмотрел на меня исподлобья и произнес:

-- Вы говорили о каком-то дельце?

Я широко улыбнулся.

После того небольшого инцидента в баре Медисон и его компания оказались у меня в долгу, и я знал, что каждого из них прямо распирает от желания погасить кредит. Однако они понимали, счет им пред?явят немалый, поэтому беспокоились.

Конечно, они могли, поджав хвосты, убраться в Сиетл, но никогда бы не стали этого делать. Они понимали, их собственная репутация будет неисправимо подмочена, если все узнают, что они не отвечают любезностью на любезность.

Поэтому мистер Медисон был уже далеко не столь вальяжен и самоуверен, как в свой первый визит к нам, и стремился поскорее покончить с делами. Немалое значение имело и то, что его подавлял Рендалл.

-- Мы познакомились у входа, -- улыбнулся Уесли, и в его голосе несложно было услышать продолжение "с этим шпаненком".

-- Джентльмены, -- торжественно начал я, хотя не считал таковым ни одного из них. -- Небольшая работа, крупные деньги и ласковое солнце Калифорнии -- о чем еще можно мечтать в такой прекрасный день?

По скукоженному лицу мистера Медисона было ясно, что ему есть, о чем мечтать в любой день недели, но вслух он этого не произнес.

-- Ситуация такова, -- я достал большую карту Лос-Анджелеса -- не ту, которая подверглась нещадному исчерчиванию этим утром, -- и расстелил ее на столе. -- Взгляните.

Оба встали и прилежно стали разглядывать скопище неправильных многоугольников, долженствующих обозначать улицы и кварталы мегаполиса..