Картошка с тушенкой - действительно очень вкусное блюдо. Его мы готовим себе и на обед.

Только одно событие произошло во время нашего дежурства. Над нами в сопровождении двух "яков" появляются шесть горбатых "илов". Артиллерия на том берегу реки неистовствует. И вот мы с ужасом видим, как один из штурмовиков начинает терять высоту, а на его крыльях бушует огонь. Но летчик не только сумел сбить пламя, но и поджег немецкий самолет. В воздухе слышится какой-то небывалый рев.

- Это "илы" бьют фрицев! - радуется Краковяк.

К нам приходит командир взвода, которому мы докладываем, что в течение дня ничего существенного в районе обороны взвода не произошло.

- Хорошо. Продолжайте наблюдение, завтра отдохнете...

31 августа на рассвете в окопы второго батальона 9-го полка приходят солдаты из разведывательных взводов 7-го пехотного полка. Они внимательно наблюдают за неприятельским берегом. В нашем окопе разместились конные разведчики из братского полка - Генрик Сурмачиньский, известный мне еще по партизанскому отряду, Станислав Верещиньский и сержант Валь. Как я завидовал их тихо бряцающим шпорам и кривым казацким саблям!

- Ночью мы пойдем за "языком" на немецкий берег,- объясняет сержант Валь.Здесь Пилица неглубокая...

Мы уходим на завтрак в глубь обороны, а разведчики остаются в окопах - они ведут наблюдение. Вечером мы снова встречаемся. В маскировочных комбинезонах разведчики выглядят еще мужественнее.

- Присмотри тут за нашими саблями и шпорами,- просит Генрик Сурмачиньский, будто читая мои мысли.

- Конечно-конечно,- радостно соглашаюсь я.

Ночь выдалась на редкость темная. Луну плотно заслоняют тучи. Далеко за Пилицей гремят артиллерийские раскаты. Разведчики докуривают последние самокрутки.

Из близлежащего окопа раздается знакомый голос майора Дроздова:

- Вперед!

Бесшумно, как духи, исчезают в ночи разведчики. Теперь весь наш участок обороны наблюдает за противоположным берегом с удвоенным вниманием. На мою огневую позицию несколько раз заходит командир батальона и нервно прислушивается. Тишина. На востоке уже розовеет небо, а разведчиков все нет. "Та-та-та-та..." - раздается автоматная очередь на немецкой стороне. Через мгновение слышится вторая очередь. Мы ложимся у пулеметов.

- Огонь! - раздается крик с другого берега Пилицы.

"Та-та-та-та..." - гремят выстрелы из окопов второго батальона 9-го пехотного полка.

Немцы открывают ответный огонь. Пули свистят над нашими головами.

- Ребята, огонь! - снова кричат разведчики.

Сквозь прицел я вижу зеркало реки и поспешно возвращающихся разведчиков. Вот первые участники ночной вылазки появляются в окопах, а майор Дроздов поторапливает: ему как можно быстрее нужен "язык". У меня отказывает пулемет.

- Что за черт? - нервничаю я.

Оттягиваю затвор в заднее положение, меняю магазин - и снова ничего. Ствол так разогрелся, что над ним дрожит воздух. Высокая температура размягчила возвратно-боевую пружину, поэтому боек слабо ударяет о патроп. Я не могу уже прикрыть огнем разведчиков, которые тащат через реку двух фрицев. Один из гитлеровцев ранен и умирает на нашем берегу. Второй, без одного сапога, предстает перед майором Дроздовым.

- Капитан Отто Габихт, из седьмой пехотной роты сто тридцать второй бригады гренадеров,- по-военному докладывает он. Сержант Валь переводит.

- Увести! - приказывает майор.

- Шпоры и сабли...- просит промокший Верещиньский.

- Как там было? - хочу узнать я.

- Потом! - бросает он на ходу и бежит за своими. Я смотрю ему вслед с нескрываемым восхищением и завистью...

На помощь столице

Осень 1944 года очень напоминала мне памятную осень 1939-го. И события, развернувшиеся на нашем участке, оказались не менее трагичными, чем события пятилетней давности.

Каждый день мы с жадностью ловили сообщения о неравных боях, которые вели с немцами восставшие варшавяне, и не понимали, как могло случиться, что восстание в столице началось без какого-либо согласования с советскими и польскими частями. Разве мы, рядовые солдаты Войска Польского, могли тогда представить, что именно такой ценой - ценой жизни тысяч поляков - вели большую игру лондонские политики?

В ночь на 12 сентября мы передаем оборону советской гвардейской части. Как когда-то советские товарищи сообщали нам данные о деятельности противника, так сейчас мы делимся своими наблюдениями с гвардейцами. Нашу огневую позицию занимают бравые советские парни, каждый из них имеет по нескольку боевых наград.

На правый берег Вислы переправляемся по одному из понтонных мостов. Наше направление - на Варшаву. По пути узнаем, что костюшковцы взломали немецкую оборону в районе Мендзыляса и теперь ведут бои за Прагу.

На следующий день марша отдыхаем уже на окраине Мендзыляса. С интересом разглядываем бывший передний край немецкой обороны. Он в буквальном смысле слова распахан артиллерией и авиацией. Вокруг валяется оружие, особенно много фаустпатронов. Деревья и дома страшно изувечены. А среди развалин уже суетятся местные жители.

Дальнейший марш в направлении Праги совершаем по хорошо асфальтированной дороге, по которой движется большое количество войск и боевой техник~и. На горизонте, в северо-западном направлении, виден черный дым гигантского пожарища - это горит Варшава. Мы приближаемся к правобережной ее части- Праге. Перед нами Гоцлавек и Саска-Кемпа. Радость жителей на освобожденной территории трудно описать словами. Цветы, улыбки, приветствия. А рядом, за Вислой, истекает кровью сердце Польши...

В роте говорят, что в бой за плацдарм на левом берегу в авангарде пойдет первый батальон 9-го пехотного полка. Одни завидуют тем, кто первыми ступят на многострадальную землю Варшавы, другие утверждают, что следующим будет легче переправляться через широкую водную преграду, когда на ее противоположной стороне уже есть наши войска. В действительности же все оказалось гораздо драматичней.

Тем временем мы занимаем Прагу и с нетерпением ждем боя. Местные жители не знают, чем нас лучше угостить. Один из них приглашает нас в гости.

Темноту обширного подвала освещает коптящая карбидная лампа. Собравшиеся произносят первые тосты.

- За победу! - провозглашает ефрейтор Калиновский.

- Прежде всего за наше Войско Польское и Варшаву! - перебивает его гостеприимный хозяин.

Зашумело в солдатских головах, и вот они бодро распевают "Оку". Заходят несколько соседей нашего хозяина, на столе появляются закуски и новые бутылки.

- Возьми стакан, выпей,- уговаривает меня Краковяк.

Но я по молодости лет еще не пил ничего крепкого. И на этот раз я остаюсь верен своему принципу.

В дверях подвала появляются новые солдаты и штатские. Среди прибывших командир нашего взвода. Все целуют и обнимают друг друга.

Постепенно песни и разговоры затихают, тут и там слышится похрапывание. В низком подвале нечем дышать, и я выхожу на свежий воздух. В колодце двора темно и пусто, на небе мерцают звезды. Из-за Вислы долетают приглушенные звуки выстрелов, на улице слышится топот множества ног. Через длинную темную подворотню выхожу на мостовую. Топот ног приближается - это солдаты первого батальона 9-го пехотного полка спешат к Висле, на переправу.

Изредка подает голос наша артиллерия. Немцы не отвечают. Вот начали переругиваться пулеметы. Ординарцы бегают во всех направлениях. Солдаты выходят из подвала, расспрашивают их о положении на передовой. Те сообщают радостную новость:

- Наши уже на другом берегу Вислы.

- Где они высадились?

- Чуть выше разрушенного моста Понятовского.

- Это, вероятно, на Чернякуве! - предполагает кто-то. - Там еще держатся повстанцы. Может, удастся очистить Варшаву от гитлеровской нечисти?

- Рота, строиться! Получить хлеб и консервы! - кричит наш старшина.

Мы занимаем очередь и очень быстро получаем паек на пять дней - тушенку, хлеб и сухари. Командиры строят свои подразделения, а затем ведут их к Висле. Отчетливо вырисовывается противоположный берег. Направо в широком русле реки лежат искалеченные пролеты моста. Перед нами Чернякув. Его упорно обороняют остатки повстанческого отряда и солдаты нашего полка, под покровом ночи переправившиеся на левый берег.