Уже было сказано, что не в меру строгих моралистов смущала неженская настойчивость, с какой Елена добивается близости с любимым человеком. Хотя она и воспитывалась в замке, опекаемая утонченной светской дамой, графиней Руссильонской, Елена - девушка из народа, лишенная малейшей светской чопорности, привыкшая к откровенности в речах, и можно только удивляться слепоте критиков, которые не заметили, насколько в характере Елены отпугивающая своей остротой ее беседа с Паролем о девственности. Этот штрих принадлежит не "чужой руке", как полагают текстологи, а внесен почерком реалиста Шекспира. Именно такая Елена и пойдет на рискованный трюк с обманом в постели. Трюк этот был традиционным "бродячим" сюжетом. Шекспир придал ему правдивую мотивировку своей обрисовкой характера героини.

Образ Бертрама также смущал критиков: он не тот "голубой" герой, с которым мы обычно сталкиваемся в комедиях. Ему сродни не Валентин ("Два веронца"), не Орландо ("Как вам это понравится"), а Протей ("Два веронца") и Клавдио ("Много шума из ничего"). Как и два последних, он жесток по отношению к любящей его девушке, и кажется странным то чувство, которое он вызывает к себе у отвергнутой им возлюбленной. Но по сравнению с более ранними комедиями Шекспир сумел создать образ гораздо более психологически убедительный. Добавим: и более ясно очерченный.

То, о чем мы в других комедиях должны догадываться, здесь выявлено в сюжете. Бертрам мужествен и красив, но его снедает аристократическая гордость, и его благородство не распространяется на людей низшего звания, к каким принадлежит и Елена. Кроме того, он считает насилием над своей свободной волей то, что его принуждают жениться на Елене. Аристократическая гордость сочетается в нем с ренессансным представлением о свободе личности, и ему кажется, что насильственный брак лишает его естественного права выбора спутницы жизни. Отвергая Елену, он думает, что отстаивает себя как личность. На самом же деле в его поведении больше юношеского упрямства, чем действительного понимания ситуации, в какой он оказался. К тому же, как старательно подчеркнуто Шекспиром, Бертрам находится под дурным влиянием Пароля. Наконец, в нем есть также и то презрительное отношение к любви, которое мы видим у некоторых других юных героев Шекспира (Валентин в начале "Двух веронцев", Меркуцио и Бекволио в "Ромео и Джульетте"). Но приходит время, и два препятствия для его любви к Елене устраняются. В сердце воинственного юноши начинает пробуждаться интерес к женщинам. Сначала это физическое влечение к Диане, затем более высокое чувство к дочери Лафе, на которой он готов жениться. Итак, с одной стороны, он душой созревает для любви. С другой стороны, разоблачение Пароля высвобождает ею из-под дурного влияния этого циника. Тогда-то Бертрам начинает понимать, какого сокровища он лишился, отвергнув Елену. Поверив ложному известию о ее смерти, выслушав все справедливые упреки матери, он признает несправедливым и жестоким свое поведение по отношению к Елене. Правда, один из французских дворян не без горечи иронически замечает по поводу поведения Бертрама после известия о ее мнимой смерти: "Подумать, как порою нас веселят наши утраты!" (IV, 3). Но чем дальше, тем более искренним становится сожаление Бертрама. Когда же в финале снова появляется Елена, мы понимаем, что теперь между ними действительно возможно не только примирение, возможен и брачный союз, основанный на взаимной любви.

Финал пьесы многим критикам казался искусственным. Он даже подал повод для острот: "Не всякий конец венчает дело", "Не все хорошо, что хорошо кончается". Сущность сомнений в том, может ли быть счастливой любовь, подвергшаяся таким испытаниям? Бертрам ведь оказался не столь чистым с точки зрения строгой морали: если не фактически, то психологически он изменил Елене с Дианой.

Это, конечно, так. Но критики, упрекающие Шекспира, рассуждают, исходя из наивно романтических представлений о жизни. Правда, так, по видимости, рассуждал и сам Шекспир в большинстве своих прежних комедий. Но не всегда. Он уже и тогда обращал внимание на причудливые зигзаги в сердечных влечениях молодых людей. Вспомним Протея, любившего Юлию, затем увлекшегося Сильвией и, наконец, вернувшегося к первой возлюбленной, которая его простила, ибо любила безмерно. Вспомним и перемену предмета сердечных влечений у молодых героев "Сна в летнюю ночь"; между прочим, здесь тоже была Елена, сначала отвергаемая своим возлюбленным, затем вдруг страстно полюбившим ее. Иначе говоря, мотив, встречаемый в "Конец - делу венец", не нов для Шекспира.

Если понимать слова в их точном значении и признавать "Конец - делу венец" произведением поры наивысшей зрелости Шекспира, то вправе ли мы требовать от него розово-романтического изображения испытаний любви, как это имело место в прежних комедиях? Не вернее ли, что именно в таком изображении проявляется более зрелое и реальное понимание жизни? Во всяком случае, оно естественно для автора "Сонетов", где также дано изображение любви, прошедшей через горнило неверности любимого существа. А в дальнейшем Шекспир покажет еще более сложную диалектику страсти в "Антонии и Клеопатре". Да, это не похоже на ту чистоту чувств, которая предстает в идеальной любви Ромео и Джульетчы, но жизненной правды здесь не меньше, хотя горечи, конечно, больше.

Неприязнь критики к Бертраму объясняется отсутствием в нем идеальности. Его считают недостойным любви Елены. Но разве чистые женщины любят только достойных? И не приходится ли им, этим идеальным женщинам, опускаться до уровня тех, кого они любят, чтобы затем поднять их до себя? Все это показывает отличие данной пьесы от более ранних, накладывая на нее колорит менее радужно чистый. И все же мрачность ее несколько преувеличена критикой Добрых, хороших людей здесь куда больше, чем дурных. Пропорция их примерно та же, что и в "Отелло". К конце концов, зло воплощено в одном лишь Пароле, персонаже жалком и ничтожном, не в пример Яго. Откуда же возникает ощущение большой силы зла в этой пьесе? А ощущение это несомненно. Суть в том, что зло проникло в душу благородного человека, каким, в сущности, является Бертрам. В этом более всего причина мрачного ощущения, оставляемого пьесой, и ее благополучный финал не дает полного удовлетворения потому, что герой не прошел того очищения страданием, которое делает убедительной моральную победу добра в трагедиях. И это тем более так, что многие мотивы пьесы перекликаются с тематикой трагических произведений, созданных Шекспиром в те же годы.