"Во всяком случае, не майора Росса или лейтенанта Брэдли, а самого губернатора. Я попрошу у него аудиенцию".

"Однако рано или поздно, когда судно прибудет в колонию и продовольствия будет достаточно, они все равно сошлют его, а, вероятно, также и нас на Норфолк".

"Значит, нам надо бежать. С этим я согласен. Но сейчас еще слишком рано. Не подошел случай".

Через два дня Джеймса Кокса принимает губернатор Артур Филлип.

"Ваше превосходительство, - говорит Кокс. - Я позволил побеспокоить вас, чтобы узнать, нельзя ли вернуть рыбака Вильяма Брайента к его занятию. Мы, его товарищи, твердо считаем, что он осужден несправедливо, но я взял на себя смелость просить об этой аудиенции не по этому поводу. Дело в том, что Брайент знает рыбные места вплоть до реки Хоуксбери и может обеспечить гораздо больше необходимой пищи, чем другие рыбаки, в это трудное для колонии время".

Перед губернатором Филлипом лежат документы по делу Вильяма Брайента. "Да, документы по делу Вильяма Брайента. Я вспоминаю Брайента как способного человека, который однажды помог мне в трудную минуту, - говорит он и трогает рукой подбородок. - Однако я не уверен, Кокс, в том, что он несправедливо осужден. Имелись веские улики против него. Поэтому я не могу отклонить решение суда, и приговор остается в силе. Когда положение с продовольствием улучшится, вероятно с прибытием следующего судна, Брайент в соответствии с приговором будет отправлен в каторжную колонию на Норфолке. Однако впредь до этого времени я разрешаю его освободить с тем, чтобы он продолжал заниматься ловом рыбы вместе с вами и еще одним лицом, которое вы упоминали".

"Должен ли я понять ваше разрешение также и как водворение Брайента обратно в дом, где он проживал с женой и дочкой, ваше превосходительство?"

"Да, но повторяю, Кокс, речь идет лишь о временном разрешении. Брайент присужден к отправке с майором Россом на остров Норфолк и должен постоянно носить кандалы".

2

После того как Вильям Брайент вышел из тюрьмы и вернулся к Мэри и маленькой Шарлотте, он стал другим человеком. Он думает только об одном - о побеге. В этом он не одинок: другие заключенные сбежали в заросли кустарников и стали бродягами; среди них и каторжники, и солдаты, которые утратили мужество. Первая смена морских пехотинцев имела право вернуться в Англию, когда придет корабль, до окончания срока службы, но, хотя им обещали бесплатно предоставить земельные наделы и заключенных в качестве рабочей силы, лишь немногие захотели остаться в Новой Голландии.

В окрестностях Порт-Джексона живут аборигены, которым пришелся по душе вкус горячительных напитков, изготовленных белыми людьми. В обтрепанных и грязных европейских одеждах они теперь совсем не похожи на тех людей, которые еще полгода назад жили в кустарниковых зарослях. Теперь они охотно укрывали белых, если сами беглецы или их друзья расплачивались ромом или джином. О деньгах аборигены еще не имели никакого понятия. Сестра Беннелонга Кутула, часто навещавшая Мэри и Вильяма, однажды отдала им два соверена за бутылку джина. Она рассказала, что эти золотые монеты были найдены у белых людей - мужчины и женщины, - которых убили в болоте у залива Ботани, потому что они украли каноэ у вождя. Так Вильям и Мэри поняли, какая участь постигла Петера Лягушатника и Змейку [28].

Много раз нормы питания в колонии урезались. В мае 1790 года, когда зима полностью вступила в свои права, каждый каторжник в качестве недельного пайка получал два с половиной фунта муки, два фунта солонины и два фунта риса или гороха. Пайки женщин и детей были еще меньше. Рационы рассчитывались с учетом запасов, взятых в Англии более трех лет назад. Еще изначально продукты были плохого качества, и легко можно представить, во что они превратились, пролежав восемь месяцев в теплом складском помещении на корабле. Затем продукты переуплотнялись, портились от времени и неподходящих условий хранения. Мука покрывалась плесенью и кишела червями, рис превращался в серый порошок со всевозможными насекомыми, свинина становилась затхлым салом. Это и была причина того, что мясной рацион заменялся свежей рыбой, которую достанут Вильям Брайент и его товарищи.

Еще в начале июля 1789 года Мэри сообщила своему мужу, что ожидается прибавление семейства. Она считала, что Вил будет рад этой новости, но он реагировал на нее молчаливым кивком. Наказание, видимо, сильно подействовало на него. По его взгляду заметно, что он тяготится тем, что он, единственный из друзей, вынужден носить кандалы. Вил стал пить, и много раз бывало, что в гневе он избивал жену. В трезвом состоянии он был добр и ласков к ней и Шарлотте, и вся рыба, которую он мог сбыть на сторону, шла им обеим. Это касалось также мяса кенгуру, пойманных семейством Беннелонга.

У Вила было лишь одно на уме: он должен выбраться из Порт-Джексона, прежде чем его отправят на остров Норфолк и отдадут в полную власть майора Росса. А из-за состояния Мэри теперь долго не может быть и речи о побеге. За это время вполне может прибыть судно из Европы, которое увезет Росса и его узников на Норфолк.

В апреле 1790 года Мэри родила мальчика, которого пастор Джонсон 4 апреля окрестил Эмануэлем. Отец не мог присутствовать при крестинах: он выпил слишком много рома.

3

Однажды днем в июле 1790 года с наблюдательной вышки заметили судно. Это был флагман второй флотилии "Леди Джулиана", вышедший из Англии 11 месяцев назад. В следующие недели четыре других судна подошли в залив Порт-Джексон. Одно из вспомогательных судов, "Гардиан", с живым скотом, фруктовыми деревьями и прочими грузами столкнулось с айсбергом и вынуждено было вернуться в Капстад. Заключенные на судах из-за плохого питания находились в ужасающем состоянии. Из 1038 человек, отправленных из Англии, 273 умерли в пути, 486 человек болели, и некоторые из них скончались в первые дни после прибытия судов к месту назначения.

В первый раз после прибытия три года назад заключенные и их охранники узнали новости из большого мира. Король Георг III лишился рассудка, но, к счастью, выздоровел. По этому поводу пастор Джонсон устроил благодарственную службу. Во Франции вспыхнула революция, и вовсю заработала гильотина. Однако наибольшее впечатление на Вильяма и Мэри произвело сообщение капитана Блая о мятеже на корабле "Баунти"; после того как мятежники захватили судно, Блаю и 18 морякам, оставшимся верными присяге, в баркасе длиной 7 м, шириной 2 м и осадкой 85 см удалось преодолеть расстояние около 3500 морских миль через неведомые просторы Тихого океана и добраться до острова Тимор в Голландской Ост-Индии. Где сейчас находятся мятежники, никто тогда не знал, и пройдет еще 27 лет прежде, чем последний из них и их потомки будут обнаружены на далеком острове Питкэрн. Но, по мнению Блая, бунтовщики находились на одном из островов недалеко от Таити.

"Если они смогли, то и мы наверняка тоже сможем". Такие мысли возникли у многих заключенных после прибытия второй флотилии. Они так много перенесли во время переезда, и после прибытия в Сидней обстановка оказалась не лучше, поэтому некоторые решили бежать через несколько месяцев после высадки на сушу. Вечером 26 сентября Вил, который отвозил рыбу в больницу в Сиднее, рассказал, что пять заключенных бежали из земледельческой колонии Роуз-Хилл (или Парраматта). Четверо из них люди из второй флотилии, а пятый - Джозеф Пейджет. Он подговорил вновь прибывших "ботаников", что им будет больше пользы от его присутствия, так как он знает язык аборигенов и таким образом сможет выяснить путь на Отахейте. Там они наверняка найдут мятежников с "Баунти" и вместе будут вести райский образ жизни [29].

Среди людей, прибывших со второй флотилией, двое присоединяются к Мэри и Вильяму: один из них ирландец Натаниэль Лилли, робкий человек, которому лет под сорок, приговоренный к смерти в Бэри-Сент-Эдмундсе за кражу рыболовной сети у мистера Бенджамена Саммерсета. Эта кара была милостиво заменена семью годами ссылки на каторгу. Он известен по кличке Лунатик. потому что всюду бродит словно во сне. Старый Вильям Аллен заботится о нем. Ему лет 55-60, и его называют не иначе как Старик. Его сослали на семь лет в Ботани-Бей за то, что он украл 29 носовых платков из магазина мужского готового платья известной фирмы "Льюис и Хейвуд" в Норидже. Изредка с ними общается молодой парень Сэм Бёрд, вспыльчивый человек, которого много раз пороли во время переезда за то, что он не обращался к офицерам надлежащим уважительным образом. Никто из компании Брайента не хотел брать его с собой в побег, и поэтому его не посвящали в их планы.