Свои ранние дневники Геббельс писал, не рассчитывая на их публикацию, поэтому нет причин сомневаться в их искренности и отсутствии позы.
По записям видно, что даже перейдя в подчинение к Гитлеру и заручившись его покровительством, он постоянно страдал от резких перемен настроения, то впадая в депрессию, то испытывая приливы счастья, то мирясь, то ссорясь с окружающими, в отношениях с которыми устанавливались то гармония, то антагонизм.
Геббельсу предложили пост гауляйтера (партийного руководителя) Берлина. Сначала он колебался, даже думал: не отказаться ли? Но высокая столичная должность оказалась слишком лакомой приманкой для агитатора из провинции, несмотря на все его "сомнения", искренние или мнимые. Спустя две недели, после выступления на митинге, в его дневнике появляется запись: "Мы вышли прогуляться по улицам. Перед нами раскинулся ночной Берлин. Море огней и настоящий Вавилон пороков!".
По настоянию Гитлера он принял этот высокий пост, и записал следующее: "С 1 ноября я точно буду в Берлине. Ведь Берлин - это центр всего, и для нас - в том числе!".
В Берлине Геббельс создал нацистской партии громкую известность и разработал новые, невиданные ранее методы политической пропаганды.
Не осттавил Геббельс и своего интереса к женщинам. Именно в этом городе у него случились самые волнующие любовные романы.
О своем переезде в столицу Геббельс записал в дневник: "Над Берлином уже тяжело нависал серый ноябрьский вечер, когда скорый поезд медленно вошел под своды Потсдамского вокзала. Не прошло и двух часов со времени моего отъезда, как я уже ступил (впервые в жизни) на его платформу, ставшую впоследствии отправным пунктом многих наших политических начинаний и моих встреч с женщинами, запомнившихся на всю жизнь".
Перед назначением Геббельса берлинская партийная организация не смогла добиться притока новых членов, а её скудные финансы находились в расстроенном состоянии. Ее помещение представляло собой грязный обшарпанный подвал в доме на Потсдамер-штрассе; эту берлогу, в которую вел темный вход со двора, партийные остряки окрестили "опиумным притоном".
Геббельс стал первым, кто решительно взялся за переустройство партийной организации, желая превратить её в эффективное орудие борьбы за власть и за укрепление собственного влияния в партии.
В те первые дни Геббельсу пришлось стать мастером на все руки. Скромное положение вверенной ему организации не испугало его, а только придало сил, обострило природную изворотливость и умение приспосабливаться, заставив не замыкаться в себе, а быть всегда в курсе настроений своих подчиненных и предпринять ряд мер, чтобы привлечь внимание к деятельности своей партии; для этого он придумал и применил набор хорошо рассчитанных пропагандистских трюков и актов устрашения.
Геббельс смог довольно быстро сколотить партийную организацию, состоящую из надежных работников, проникшихся жестокой и агрессивной нацистской идеологией.
СОБЛАЗНИТЕЛЬ ГОРНИЧНЫХ
О связях Геббельса с женщинами в первые годы пребывания в Берлине известно немного. Отто Штрассер уверял, что фрау Штайгер (хозяйка пансиона, где одно время жил Геббельс) рассказывала ему с грустью о том, что "разочаровалась в докторе Геббельсе": Этот "отшельник и аскет, почитаемый всеми как новоявленный пророк", соблазнил двух самых миловидных её горничных. Штрассер возразил ей, что тут вовсе не о чем горевать, наоборот, есть повод порадоваться: это значит, что у "пророка" в жилах течет кровь, а не чернила.
Геббельс был гауляйтером Берлина с 1926 по 1930 год.
В это время он пытался "расшевелить Берлин", "пробудить этого непробиваемого монстра, закованного в камень и асфальт, от его летаргического сна!"
Геббельс понимал, что тут нужны новые и особые меры, которые смогли бы привлечь внимание к нацистскому движению в огромном городе, привыкшему к сенсациям, быстро сменяющим одна другую; городе, где ежедневно, продаются миллионы экземпляров газет, а парки развлечений принимают каждый вечер тысячные толпы посетителей, избалованных зрелищами. "Берлин живет сенсациями, - заключил гауляйтер, - он не может существовать без них, как рыба не может жить без воды; и любая политическая пропаганда, игнорирующая эту истину, не найдет здесь ни слушателей, ни сторонников".
Чтобы привлечь внимание берлинцев и приблизить достижение целей партии он придумал "войну лозунгов". Она включала в себя изобретение все новых пропагандистских трюков и "штучек", выпуск открыток и плакатов, оформленных в простом и понятном стиле. Она имела целью "завоевать улицы города", утвердив на них свою власть. "Мы говорим откровенно: наша цель - завоевать улицы, чтобы руководить массами и привлечь народ на свою сторону!"
Геббельс заявил, что теперь, в век массовых движений, "политика вершится на улицах... Улица - вот показатель успеха современной политики! Тот, кто завоюет улицы, подчинит себе народные массы, а следовательно - и государство!".
Одним из изобретений Геббельса стал новый метод борьбы с коммунистами, заключавшийся в копировании и передразнивании не только их лозунгов, но и методов работы. Даже "штурмовые отряды" напоминали в какой-то степени коммунистические "красные бригады". Вообще же коммунистическая партия во многом была для нацистов моделью и в то же время - самым ненавистным врагом. Новый гауляйтер быстро сообразил, что его партия должна привлечь в свои ряды свежие силы из числа рабочих и достичь этого можно, устроив смелые марши прямо в "логове льва", т. е. в рабочих кварталах, считавшихся оплотом коммунистов. Плакаты в решительном тоне призывали "выковать новую Германию - государство труда и дисциплины". Текст был составлен в стиле прямого обращения к читателю, которого называли на "ты": "Ты должен решить эту историческую задачу! Рабочие - это ум и сила общества! Судьба германского народа - в твоих руках!".
У Геббельса имелись свои методы обращения к массам. Язык, которым он пользовался, был четким, недвусмысленным, агрессивным и полным эмоционального накала, привлекавшего внимание публики. Он постоянно подчеркивал, что его партия вовсе не является копией традиционных консервативных и расистских организаций, сменивших оформление; нет, это современное явление, организация, использующая совершенно новый подход. Действительно, ни одна из правых партий не применяла до этого такие тщательно рассчитанные методы для завоевания доверия масс. Геббельс немало использовал технику шоумена или конферансье из американского цирка, и в то же время умел разозлить и спровоцировать своих врагов-марксистов (объединяя под этим удобным ярлыком и правящую партию социал-демократов, и коммунистов, находившихся в оппозиции к правительству), чтобы выставить их в глупом виде, а потом воспользоваться их замешательством.
Геббельсу нельзя было отказать в уме и сообразительности, в умении кратко и точно характеризовать других, и он быстро освоился со столичной жизнью, поражавшей и волновавшей его. Он умел зажечь толпу своим фанатизмом и злостью, а после митинга с удовлетворением признавался себе, что именно здесь, в Берлине, уместен "самый ярый фанатизм, особенно в политических делах".
Гауляйтеру оказались свойственны и политическая предприимчивость, и целеустремленность, делавшие его непревзойденным мастером политической провокации. Он умел, например, составить плакат, возвещающий о выходе партийной газеты "Дер ангрифф" ("Атака"), придав ему необыкновенно загадочный, агрессивно-таинственный смысл; и он же придумал, как сорвать премьеру знаменитого антивоенного фильма "На Западном фронте - без перемен" (по роману Э. М. Ремарка). Его люди выпустили в зрительном зале белых мышей и ужей, и элегантная публика, собравшаяся на премьеру, была напугана и рассеяна.
Геббельса можно назвать пионером в деле применения средств массовой информации в политических целях. Он совершал непрерывные агитационные поездки на поезде, в автомобиле, на самолете, появляясь в разных местах, как вездесущий Мефистофель, не желающий признавать никаких возражений и препятствий. Геббельс мастерски использовал грубую брань, выставляя своих оппонентов в униженном и нелепом виде.