— Тогда я возьму ключ от ворот.

Владение было обнесено сетчатым забором, обрывавшимся на пляже. Естественная растительность вместе с рощицей из казуариновых деревьев обеспечивали почти полную уединенность. Мэт отомкнул замок калитки и открыл ее, пропустив Кейлу вперед. При свете почти полной луны песок по консистенции и цвету был как сахар. Вот только в туфли забивался…

— Ммм… бесподобное ощущение… — Кейла сбросила туфли и пошевелила пальцами.

Мэт последовал ее примеру, и они побрели дальше по кромке воды, бездумно глядя на пустынный пляж. Завораживающий лунный свет посеребрил всю панораму залива — ее по достоинству оценили бы фотографы, специализирующиеся на изготовлении пейзажей для почтовых открыток, а еще влюбленные… Но ведь они с Мэтом ни те и ни другие, и, тряхнув головой, Кейла обратила мысли к их конкретной, вполне прозаической ситуации.

— По-моему, эта матримониальная затея здорово вас поразила, а? — Она вошла в воду по колено.

— Да, я удивлен, чего уж там. — Мэт закатал штанины, тоже вошел в воду и замолчал ненадолго. — А вы правда не знали, что вытворяет ваш отец с Рут?

Кейла отрицательно покачала головой.

— Сегодня вечером впервые об этом услышала. Боюсь, нас обоих использовали.

В молчаливом согласии они двинулись в направлении огней, высвечивающих большие отели примерно в миле отсюда.

— Извините, что я поцапался с вашей бабушкой. Прежде мы с ней всегда отлично ладили.

— Ну, вероятно, ваш отец действительно еще… эмоционально уязвим так вы сказали. — «…В отличие от некоторых» — эхом раздались у нее в голове слова Филипа. Они относились к Мэту…

— Да, это так, конечно. Он одинок, тоскует по маме, хочет как-то восполнить ее отсутствие. — Мэт стягивал плотно облегающую его хлопчатобумажную рубашку.

— Думаете, моя бабушка просто нечто вроде группы эмоциональной поддержки?

Мэт провел рукой по лицу.

— Бедная Рут. Вряд ли она сознает, какую роль выполняет в жизни отца. Он шел не останавливаясь. — Вообще-то, наверно, догадывается. Вот выйдет за него замуж — избавится от опеки Ллойда.

Так-то оно так, ну а Филип — разве мало он сам выигрывает от этого союза? Пожалуй, даже больше. Но Кейла воздержалась от замечаний: Мэт любит отца и, разумеется, и мысли не допускает о какой-то нечестности в его поведении.

Голос Мэта прозвучал тихо и печально:

— У них был удивительный брак.

— У ваших родителей?

— Ну да. В этом сумасшедшем, вечно меняющемся мире они были такими дружными, такими надежными…

— Это и для вас, должно быть, очень было важно — подстраховывало, воспитывало.

— А как же? Хотя главная заслуга принадлежала, конечно, маме. Наш дом всегда был теплым и гостеприимным, еда — вкусной, а одежда и все прочее… ну, позвольте лишь заметить, что мы никогда не выходили с оторванными пуговицами. Не подумайте, что я против, чтобы женщина работала, — нет. Но что-то есть такое… неповторимое, особенное в доме, который ухожен и где во всем ощущается присутствие женщины. — Голос его вдруг прервался, лицо посуровело.

О чем это он подумал? Может, вспоминает собственный неудачный брак?

Мэт вдруг резко повернулся к ней.

— Ox, простите, я все о своей маме. А ведь вы не знали своей… Вы были совсем маленькой, когда она умерла?

— Можно и так сказать.

Мэт внезапно остановился и стал смотреть на воду.

Кейла тоже остановилась — так близко к нему, что ощущала жар его тела, он передавался ей как заряженное электрическое поле. Жаль, что с запозданием вспомнила она о твердом своем решении тщательно следить за собой, когда она с Мэтом. Прогулка при лунном свете по пустынному пляжу такой романтический пейзаж вовсе не способствуют самообладанию.

Он тихо, почти про себя произнес:

— Вот почему вы так близки с Рут.

— Ну… она одна забирала меня домой из роддома. У отца тогда такой период был в жизни… он не справился бы с новорожденной. — «Зато потом-то справился бы — в три года, в четыре…» — с грустью размышляла Кейла. — С бабушкой я оставалась до четырех лет.

Удивленный, Мэт взглянул на нее.

— Наверно, не просто ребенку переезжать в незнакомый дом.

— Не совсем так это было. Бабушка старалась, чтобы я проводила в доме отца какое-то время — обеды, визиты, ночевки. А еще я часто встречалась с отцом на заводе. Почти каждый день Рут брала меня с собой на работу.

— Стало быть, ваше раннее детство прошло на заводе? — Мэт недоверчиво посмеивался.

— Знаете, по большей части — да. — Ни с того ни с сего подступили слезы — глаза защипало. — Мэт, просто не знаю, что и делать. Бабушка рассуждает разумно, но я вижу — изменилась она очень.

Мэт вдруг положил ей на плечо руку — большую, теплую, она так успокаивает…

— Выглядит она неплохо, как и мой отец.

Но мне понятны ваши переживания. А что они изменились — неоспоримый факт. Что-то важное с ними обоими происходит, вот и отражается внешне.

— А как вам нравится эта чушь — жить одним днем? Да ведь это противоречит всем основам ее жизни — целеустремленности, упорному труду, самодисциплине, самоограничению… скромности, наконец.

— Не думаю. Скорее, Рут просто сбежала от старости. Дом для престарелых — веселенькая перспектива, а?

— Ваш отец тоже бежал — от своего горя, одиночества. Так тяжело потерять жену, с которой прожил долгую жизнь.

— Вот что, Кейла, — Мэт убрал руку с ее плеча, — как я понимаю, вы согласны со мной, что их намерение вступить в брак — ошибка.

— Абсолютно согласна. При самых благоприятных условиях браки между пожилыми людьми — большой риск.

— Ну конечно. У каждого позади прожитая жизнь. Свой груз привычек, эмоциональный и прочий багаж…

Она опустила голову, глядя на волны, слегка пенящиеся у ног.

— Извините, Мэт, что мой отец и брат так поспешно обвинили вас в заговоре.

— Вы, Брейтоны, очевидно, смотрите на этот брак как на вопрос времени. — Мэт передернул плечами. — Ваша реакция мне понятна. Наверно, я реагировал бы так же. Бог мой! И правда, если Рут выходит за моего отца… — голос его осекся, — ее недвижимость и акции… ее положение в компании Брейтонов…

Кейла обхватила голову руками и сдавленным голосом почти выкрикнула:

— Что же нам делать, Мэт?

— Скажу вам только одно — чего я не собираюсь делать: не буду у них шафером.

— А я — фрейлиной.

— Договорились. — Он взял ее под руку, повернулся и направился, увлекая ее, в сторону дома. — А пока нам бы извлечь максимум пользы из той отсрочки, что они нам предоставили.

— Да, у нас еще два дня.

— Это означает, что мы должны здесь торчать чуть ли не до вечера четверга или пятницы! — Мэт зарычал с досады.

— А если нам не удастся их переубедить? — засомневалась Кейла.

— Должно удаться! Ничего хорошего не выйдет из этого брака.

— Завтра мы с бабушкой собираемся пойти по магазинам. Вот тогда-то я с ней и поговорю.

— Да, удобный случай. А я — с отцом.

Они улыбнулись, остановившись у кромки прибоя. Неожиданно Мэт нагнул голову и поцеловал ее — легонько, целомудренно. Но она чуть не задохнулась от этого прикосновения.

— А это зачем?

— Чтобы закрепить наш договор и выразить радость, что мы больше не враги.

Сладкое и страшное предчувствие охватило ее и что-то еще, очень сильное, — лихорадочное волнение, жар и холод… Мэт с ней флиртует?.. Нет, конечно, нет. Его неотразимая улыбка… ну, он воспользовался ею потому, что его все еще забавляет эта маленькая, неуклюжая девочка. Ей бы не поддаваться его чарам, а как следует разозлиться, но отреагировать она не успела…

— Пойдемте, нам пора домой. — И Мэт направился вверх по пляжу.

Этим же вечером, приняв душ и накинув халатик, Кейла решила позвонить Фрэнку. Она удобно расположилась в своей комнате на двуспальной кровати, и внезапно ее поразила мысль: «А ведь я ни разу не вспомнила о нем, за весь день, — только когда Мэт спрашивал!»

Разговаривали недолго, но все новости сообщить друг другу успели. Он-о магазине, она — о полете, о погоде и что она думает о состоянии здоровья Рут. Даже раскрыла секрет, где они находятся, но, сама не зная почему, умолчала о том, что Рут с Филипом собираются через несколько дней пожениться.