- А ты сама, как считаешь? Есть ли какой-либо резон нас отсюда выпускать? Еще расскажем кому, как здесь делают обезьянолюдей и, главное, для чего?
На последний вопрос ни Саша, ни ее подруга ответа не знали.
Саша задумчиво кивнула и произнесла:
- Почему тебе нужно знать для чего?
- Я хотела бы знать потому, что меня беспокоит судьба наших детей. Что с ними будет? Мы их рожаем не для того, чтобы ими заселить Африку, когда там все перемрут от СПИДА? Ты-то, разве не думаешь, что будет с твоими детьми, когда тебе придется рожать снова и снова?
- К чему думать? Чтобы посмотреть, что из этого получится? Я и сама пыталась примыслить кое-что... Но разве, находясь здесь, можем что-либо узнать? Скажи, когда ты рожала, как было? Могла ли ты куда-нибудь выходить, с кем-то разговаривать, или, например, когда оправилась, убежать?
- Даже не думай об этом! Помещение было нормальное, питание, уход, внимательные врачи и т. д. Но выйти куда-либо - не моги, разговаривать - не моги, только "да" и "нет", даже про самочувствие не спрашивали, а потом, как все устаканилось - снова сюда: корми ребенка, новая беременность и снова роды. Охрана везде строгая - не убежишь!
- Еще меня интересует один вопрос, ... - начала говорить Саша.
- Окна? - догадалась Наташа.- Я о них тоже вспомнила, когда увидела, как выглядит моя девочка... Думала... Только бы скорее оправиться... Возьму в охапку ребенка и с ней выброшусь в окно... Присмотрелась к ним, а на них - решетки! Сразу их не заметишь, но они есть!
- Миленькая история!
- Ну да... Я рассказала только факты, а подробности придумай сама. Ну а теперь твоя очередь. Что ты собираешься делать?
- Чувствую себя обреченной... Скажи, а тебе не приходила мысль о самоубийстве?
- Нет. Хочу жить!
- А устроить пожар, чтобы все сгорело!
- Такая мысль... Нет, не думала... Но это тоже самоубийство - только мучительное...
- При пожаре можно убежать!
- Ну ты и фантазерка... Убежать с ребенком... Не знаю... Это не для меня!
- Хорошо. Еще я хочу выяснить, не было ли среди персонала кого-либо знакомого или знакомой, чтобы записку передать, ну в милицию?
- Ты что, откуда? - Думаю, здесь нам ничего не светит, им всем хорошо платят и они себе не враги.
- Так-а-ак... - протянула Саша. - Боюсь, что куковать нам здесь до конца своих дней.
- Понятно. Мой муж будет только рад, если я нарожаю здесь кучу детей, а он получит за это деньги.
- Ты для него источник доходов.
- И каких! Он станет богачом!
- Я тоже хочу стать богатой...
- Тогда рожай, сколько сил хватит. Кончишь рожать - ну больше не сможешь, они тебе деньги отдадут и много денег. Только детей своих ты не увидишь.
- Не знаю...
- А куда ты с ними пойдешь... С волосатыми?
- То же мне перспектива..., - медленно протянула Саша... У нее не хватало слов что-либо сказать и не было никаких мыслей.
Сразу после разговора с Наташей Саша пошла обедать за занавеску, к этому времени голод сильно донимал ее - она даже не завтракала. В ее клетушке было убрано и ничего не напоминало о трагедии разыгравшейся утром. По тому, как был подан обед и аккуратно расставлен прибор, что раньше не делалось, она поняла, что теперь ее обслуживает женщина.
Чтобы она не делала в этот день, мысли ее все время возвращались к утренним событиям. Она гнала их от себя, но они неотступно следовали за ней и, наконец, прочно завладели ее сознанием.
- Так нельзя! - сказала она себе и решила заняться "спортом" - бегала, прыгала, лазила по деревьям. Иногда на нее обращал внимание Микки, смотрел внимательно, но не подходил, возможно, чувствовал ее возбужденное нервное состояние. Пришел к ней и ночью, но она так рыкнула на него и резко зашипела, что он сразу отскочил и больше не пытался к ней приблизиться.
Ею овладел сумбурный, тревожный сон. Не цветной - их она давно не видела. Действие этого, как и всех других, происходило в полутьме с просветами, блеклыми и расплывчатыми.
Она замечала какие-то очертания людей и предметов и чем более тусклыми и неясными они казались, тем тревожнее у нее становилось на душе.
На этот раз она медленно перемещалась вниз по пологому склону. Вставала на ноги, падала, катилась вниз, и так медленно, но бесконечно. Во сне твердила себе: " Надо остановиться! Надо остановиться!" Но за ее спиной кто-то кричал:
- Давай, да поживее!
Она не собиралась с ним спорить. Единственное, что могла - броситься на землю и зацепиться руками и ногами за что-либо и молить бога, чтобы "голос" проскочил мимо. Удайся это, и у нее появится шанс на спасение. ... Во время сна она так вертелась на месте и лягалась ногами, что крепко саданула Микки. Тот что-то проворчал и на четвереньках быстро переместился подальше от нее - по другую сторону дерева...
" Голос" не ушел, а завис над ней и она услышала:
- Подъем! И поживей!
- Помочь тебе? - вдруг она услышала другой голос - он принадлежал Антонине. Она рассмотрела ее улыбающееся лицо и подумала: "Чему та радуется?"
Антонина склонилась над ней, и Саша близко-близко увидела, что та ухмыляется закрытым ртом. Хотела ее спросить: "Что происходит?" Но получила от нее толчок и снова покатилась вниз. Саша и во сне соображала, что вниз падать не следует и поэтому пыталась отклониться в ту или иную сторону. Повторяя сон, ее тело ерзало по полу...
Наконец она получила небольшую передышку, и попыталась встать, повернувшись лицом к "голосу", но ничего не разглядела. Только какой-то сгусток тьмы, то приближался к ней, то отдалялся и влиял на нее.
Он был настолько силен, что как раскаленное железо вонзился в мозг и на миг парализовал тело... Саша во сне испугалась и попыталась собрать всю свою волю, чтобы проснуться. Сначала ей удалось лишь пошевельнуться, потом приоткрыть глаза и увидеть неяркий свет электрической лампочки, светивший высоко под потолком. В ее глазах свет стал расползаться различными цветами радуги - синими, зелеными, фиолетовыми. Она закрыла глаза, потрясла головой и тогда окончательно пришла в себя... Осадок ото сна надолго у нее остался, но она запомнила немного из него, главное: она все время падает вниз... И это реальность... Что-то ей еще снилось про Антонину... Но что? Этого она вспомнить так и не смогла...
Чтобы снова заснуть она захотела думать о чем-то совсем отдаленном, но хорошем ...Хорошем? ...О чем? Что-то путалось у нее в голове, но о приятном, хорошем не вспоминалось, а сон все не шел к ней... Ах, да! Хорошее - это Георгий... Она была с ним в ресторане, а теперь должна принять его у себя дома... Но дома у нее нет? А почему?
Прошлый раз она уезжала с ним в ресторан из какого-то дома? Так пусть и сейчас примет его там.
...У себя дома Саша выглядит просто феноменально, и повстречаться с ней, когда она сидит, вытянув ноги, в большом мягком кресле, освещенная светом лампы, более чем приятно. Она весьма умело расставила в комнате лампы, и свет выгодно подчеркивает линии фигуры и грудь. А ее зовущие глаза должны сказать Георгию, что ждет его с нетерпением. Чем он ответит на этот зов? Это ее интересовало.
И хотя свет и тени не дают ее рассмотреть полностью, она считает, что это не важно - не все сразу. Если Георгий ей сегодня понравится, то...
Ведь она выглядит великолепно - возраст над ней не властен... Мужчина замечет то, что он хочет, а женщина именно это и стремится показать...
Она-то наверняка знает, что хочет Георгий, но почему-то недовольна им и считает, что пусть он валяется у ее ног... Просто у нее настроение плохое... Она может доказать, что он ее недостоин... Но, когда Георгий пришел, она отнеслась к нему весьма доброжелательно. Предложила ему сесть в кресло напротив. Сама же села, закинув ногу на ногу, так, чтобы он оценил ее достоинства. Когда она наклонилась над столиком, чтобы налить вино, Георгию осталось лишь удивляться, зачем она так делает. Его взгляду открылись прекрасные груди, готовые вот-вот выскочить из бюстгальтера...