- Кажется, здесь получали, - неуверенно ответил Женя, - или в Москве. Васильев тогда за ними ездил.

- Надо узнать. Если нашего завода, то с ним тогда будет легче разговаривать, - я показал взглядом на Юдина.

- Наши, наши, - неожиданно подсказала сидевшая сзади нас Таня. - Я смотрела. Это было уже легче.

- Машины нашего цеха, Алексей Иванович, - закинул я удочку.

- Нашего? Да? Сам понимаешь, какая у нас перегрузка, - медленно и как бы нехотя ответил Юдин. - Да и многих деталей и узлов, наверное, не наберем. Понадобятся и такие, что только-только на план имеем.

Теперь все замолчали и внимательно слушали.

- Это мы быстро разберемся и составим дефектную ведомость, - заговорила Хавлова. - Главное, сейчас решить - беремся их сразу ремонтировать или нет?

- То-то и оно, что решить... - Юдин все тянул. Вот взглянул на Богаченко. - Да вам ведь и не к спеху. На Северо-Западном без перемен.

И он, как Кашелотов! Я хотел было вскочить и рассказать, какой это трудный фронт, но меня опередил Богаченко.

- Эти машины пострадали в очень тяжелых боях! - взволнованно сказал Женя. - А в ближайшие дни активные боевые действия снова возобновятся.

- Надо бы сходить самим и посмотреть машины, - опять уклончиво проговорил Юдин.

- Я уже все осмотрела и записала, - неожиданно вставила Таня. - У двух машин - заменить направляющие, сменить подъемный механизм у одной... - она перечислила основные дефекты.

А я слушал ее, преисполненный чувством благодарности.

Присутствующие оживились, а Юдин все больше хмурился.

- Ну вот видите, - сказал он сразу после Тани. - Где уж тут быстро сделать.

- А сделать надо! - выкрикнул от дверей кто-то из рабочих.

И сразу все горячо заговорили, что нужно отремонтировать и обязательно побыстрее. И что, смотришь, и там под Старой Руссой, где, как рассказывает лейтенант, очень тяжело, тоже в ближайшее время погонят врага.

- Параллельно с плановыми делать! - весомо выбросил Коробков.

И тут я вдруг подумал, что все так единодушны в своем желании помочь полку еще и потому, что понимают, как я сейчас волнуюсь. Чувство громадной признательности охватило меня целиком. Видимо, это выражалось на моем лице, потому что люди, глядя на меня, улыбались.

Посветлел, наконец, и Юдин.

- А сколько у вас здесь людей? - обратился он к Богаченко.

- Семь. Пять водителей, артмастер и я! - быстро ответил Женя.

- У нас такой порядок, что все, кто привозит на ремонт технику, тоже работают!

- Конечно! - Богаченко вскочил. - Мы готовы! Я сейчас же...

Поднялись и остальные. Юдин еще пытался что-то сказать и только рукой махнул. Эти усталые люди решили: "Сделаем!"

- Пойдем, товарищ лейтенант! - бригадир сварщиков Котов, очень худой, с искривленным подергивающимся лицом потянул Богаченко за рукав.

- Куда? - счастливо улыбаясь, Женя шел за ним.

- Поглядим на месте, что латать будем. Выбрался из-за стола и Юдин. Он подошел ко мне и хлопнул по плечу.

- Видишь, а ты переживал!

...Через десять дней из цеха к заводским воротам выехало пять боевых установок полка. Свежевыкрашенные, они ничем не отличались от новых. Рабочие цеха постарались на славу.

- Спасибо! - твердил Богаченко, пожимая руки рабочим.

- Чего уж там! - сказал за всех Юдин. - Мы сами рады были это сделать. Только фашистов крепче бейте.

- Приезжай скорее! Ждем! - крикнул мне на прощание Богаченко, высунувшись из кабины. Я помахал ему, не в силах вымолвить слова. Уже поднимаясь на второй этаж, я заметил, что опять захромал.

Впервые за военные годы цехком решил устроить в ближайшее воскресенье поход за грибами. Тем более что лес был рядом, обступая завод со всех сторон. Коробков уговорил и меня.

Утром собирались на опушке. Первым, кого я увидел, был Юдин, сидевший на своей "таре" - перевернутом оцинкованном барабане!

- Не вздумайте с ним идти! - зашептал мне Коробков. - Он ходит медленно и по краю, а мы в глубину пойдем.

Подошли и Хавлова с Таней. За ними шли какие-то ребята.

"Без кавалеров никак не может!" - я почувствовал, что досадую, и рассердился на самого себя. Чего я ждал - что она меня пригласит? И тут же разглядел под нотами белый гриб. "Хоть в этом удача". И рванул его вместе с грибницей.

- Подрезать надо, - сказала Таня издалека. Вот ведь какая глазастая. Но от этого замечания я почему-то повеселел.

Мы все дальше углублялись в лес. Из-за вершин уже проглядывало солнце, и березы ярко сверкали белизной. Зайдя в мокрую лощинку, я сразу напал на грибную прорву. Кликнул Алексея Михайловича, и тот сразу оценил находку. Присев на корточки, принялся подряд резать подберезовики и моховики. Здоровенные корзины быстро наполнялись.

- А вас, друзья, далеко слышно! - из кустов вылезли Александра Ивановна Хавлова и Таня. - Ого! Сколько набрали! Мы с вами будем ходить, - твердо решила Хавлова. - И не воображай, пожалуйста, Михалыч.

Так и пошли. Хавлова с Таней поблизости от меня, чуть впереди Коробков. Я обрадовался, что Таня одна, без "эскорта". Время подошло к полудню, когда собрались перекусить. Выбрали место на поляне с маленьким ручейком. Алексей Михайлович с Хавловой уселись готовить, Таня собирала валежник, а меня обязали развести костер.

- Вы наловчились там на фронте, - сказала Александра Ивановна, и я неопределенно качнул головой:

боялся, вдруг не получится, при Тане мне не хотелось попасть впросак. К счастью, Танин валежник был сухой, и огонь сразу запылал. Вскоре был готов и грибной суп.

Все уселись вокруг кастрюльки, а Коробков вдруг извлек из кармана фляжку.

После укоризненных восклицаний, все дружно выпили. Таня, за которой я следил, - интересно было, как она выпьет, - тоже храбро проглотила свою маленькую порцию и, конечно, сморщилась, замахав руками.

"Так я и знал! Это уж у них в крови. А касторку какую-нибудь выпьет и глазом не моргнет!"

После обеда Коробков и Александра Ивановна принялись обсуждать цеховые дела, а мы с Таней повернули к ручью, густо заросшему высоким кустарником и травой, Под ногами шуршали упругие веточки черники, потом мы вдруг попали в густой непроходимый малинник, смешанный с могучими стеблями крапивы. Я выбрал место, где крапива была пореже, перескочил через ручей и протянул руку Тане. Она легко перепрыгнула, руки не отняла, и дальше мы уже шли рядом, точно по парку гуляли.

Сердце гулко стучало, я старался себя успокоить, и не мог. Как она ко мне относится? Почему всегда немногословна? Почему не принимает моих шуток? Продолговатые, восточного разреза глаза ее были опущены, чуть вздрагивали длинные ресницы... А почему бы нам не подружиться по-настоящему? Помнится, Федотов рассказывал, что девушку нужно целовать с первого свидания, а то больше и не пойдет... Меня даже бросило в жар, руки вспотели. Я осторожно взглянул на Таню, и она отвернула голову, щеки залила краска. Не знаю, как я решился, но только взял Таню за другую руку и притянул к себе...

Таня в своем стареньком ситцевом платьице и такой же косынке, в потертой коричневой лыжной курточке стала для меня самой дорогой. Но слова вдруг пропали, и я рад был, что она заговорила, выручая меня.

- А ты знаешь, я в первый раз в жизни в лесу. - Таня слабо улыбнулась. - У нас в Донбассе не только что берез, вообще никакого леса.

Я горячо подтвердил. Можно было бы, конечно, рассказать Тане о лесах и рощах, сосновых, дубовых и даже ореховых, которые успел повидать. И как мы их жгли залпами, уничтожая захватчиков. Но отчего-то промолчал. Легко мне было, хорошо, в душе все пело, словно в такт птичьим голосам, раздававшимся вокруг.

- А-у-у, - позвала издалека Хавлова.

- Александра Ивановна сразу обо всем догадается. да и Коробков. Он хитрый... - Лицо у Тани по-прежнему было пунцовым.

- Ну и пусть! А ты что, боишься?

- Боюсь...

Хавлова и Коробков ничего не заметили, а может быть, только сделали вид.