"Нет, все-таки про эту заносчивую девчонку надо спросить", - подумал я и сказал:

- Что у вас Татьяна эта, из ОТК больно важно держится?

- Таня? А что она? - встревожился Коробков.

- Да вот спросил ее: не видела ли кого из вас, даже не ответила толком.

- А-а... Все они молодые такие! - старик сокрушенно махнул рукой. - Воли много взяли. Вот я скажу ей при случае.

- Нет, - сказал я, - пожалуйста, ничего не говори, - и, смутившись под его пристальным взглядом, добавил: - Давно хотел спросить вас - у боевых машин направляющие ведь строго параллельны?

Коробков изумленно посмотрел на меня:

- Таня их строго проверяет, а потом я своим специальным шаблоном. Все в полном соответствии с чертежами...

- Так... Это я по фронтовым соображениям интересуюсь. На вот, ведомость контрольных размеров, а я обратно в контору... Уж эти мне бумажки!

К концу 1943 года и без того напряженный план был увеличен. Рядом с основным корпусом возводилось новое здание, оно еще не было готово. Тогда решили осваивать корпус, не дожидаясь завершения строительных работ.

Вернувшись с совещания, Кашелотов распорядился:

- Дополнительно людей нам сейчас не получить. На первых порах поставим на новое место Коробкова с его мерками и шаблонами, и вам бы надо почаще там бывать.

Я отправился на завод.

Коробкова я отыскал в одном из углов цеха. Сидя на ящике, он проверял только что привезенные от поставщика запорные замки и по одному выдавал рабочим. То. ждали их третий день и нетерпеливо подгоняли старика.

- Да что ты его щупаешь, Михалыч! Он вроде железный!..

- Хорош замок, хоть мильены твои запирать!.. Алексей Михайлович был невозмутим:

- Ставили уже раз, вот так-то, не проверив, а потом назад выбивали...

Наконец он закончил отбраковку. Кликнув Хавлову, мы прошли в маленькую комнатку военпредов, почти до отказа заполненную чертежами и мерительным инструментом.

- Что делать будем? Часть работ переносится в новый корпус, а людей дополнительно не дадут. - Я тревожно смотрел на опытных работников военной приемки. Расспросив меня подробно, они устало улыбнулись. Помолчав, первой высказалась Хавлова.

- Тяжело было в 41-м, - начала она, - ведь совсем из цеха не выходили. Теперь уже так трудно не будет. Я думаю, справимся...

- Главное, чтобы качество не ухудшилось! - добавил Коробков, сразу закивавший на слова Хавловой.

- Вот когда вы в первый раз к нам на завод пришли, то видели, как мы заставили рабочих перекрасить плохо окрашенные боевые установки, а ведь в сорок первом мы вообще несколько батарей неокрашенными на фронт отправили. Дали в придачу краски: там, на войне, покрасите!

- В сорок первом, - продолжал за Хавловой Коробков, - мы и не знали, что такое отдых,

Пять основательно помятых и продырявленных машин БМ-13 подъехали к заводским воротам и затормозили. Просигналив несколько раз и убедившись, что гудки нисколько не действуют на вахтера, степенно расхаживавшего у ворот, из кабины первой машины выпрыгнул невысокого роста лейтенант и подбежал к старику.

Вытащив кусок газеты и жестяную банку с махоркой, лейтенант угостил вахтера, закурил сам и приступил к расспросам. Затем, крикнув шоферам, чтобы они съехали с дороги, он торопливо направился к заводоуправлению.

Работавший за своим столом Кашелотов заметил, как дверь в кабинет приоткрылась, кто-то осторожно заглянул и снова притворил дверь. Потом снова заглянул. Это уже мешало.

- Да кто там?

Нерешительно вошел лейтенант, только что прибывший с боевыми машинами.

- Я искал, товарищ полковник... - начал он и запнулся. - Я прибыл с пятью боевыми машинами на ремонт...

- Ну!.. - сказал сурово Кашелотов. Ему не понравилось, что лейтенант чего-то не договаривает. Завод перегружен. Пусть устраиваются, как все, и ждут своей очереди.

- Нам очень они необходимы. Ожидаются тяжелые бои, а батареи в полку не имеют полной огневой мощи, - волнуясь, сказал лейтенант.

И это все Кашелотов уже сотни раз слышал.

- С какого фронта? - Антон Иванович привычно повернулся назад к карте.

- С Северо-Западного... - негромко проговорил лейтенант.

- Э-э... У вас там и делать нечего. Все без перемен. Вот на юго-западе и юге - там наступают! - голос полковника зазвучал бодро. - Значит, вот туда-то и надо в первую очередь.

Он взглянул на лейтенанта, улыбнулся и опустил голову, явно показывая этим, что разговор окончен.

Приезжий, отдав честь, направился к двери.

- Товарищ полковник, у вас лейтенант служит. Не скажете, где его найти?

- Где-то здесь. Кажется, в цехе.

Но я уже обнимал гостя - Женю Богаченко.

- Как я рад! Пойдем... - я потянул его к двери.

- Зачем? Куда? - вдруг проговорил Антон Иванович. - Какие там у вас могут быть секреты? Садитесь вот на диван и беседуйте. Мне тоже интересно послушать о фронтовых делах.

Радостно улыбаясь, мы сели.

- Ой! Да ты с палкой! - Богаченко жалостливо смотрел на меня. - Хромаешь?

Как раз в эти дни рана моя совсем затянулась, на душе было легко.

- Скоро брошу! Я сейчас хожу с палкой, потому что ногу оберегаю. Через недельку переломлю палку и закину.

- И к нам обратно?

Я глазами показал на Кашелотова, давая понять, что при нем на эту тему говорить не стоит.

- Ну, давай, выкладывай новости... Оказалось, что в полку теперь командир новый - гвардии подполковник Кузьменко.

- Неплохой мужик!

- Ну и Виниченко был отличный! - горячо вставил я.

- И этот неплохой. Васильев и Баранов теперь командуют дивизионами.

- И правильно!

- Бурундуков о тебе часто вспоминает.

Мы оба залились смехом, усмехнулся и Кашелотов, который о многом уже был наслышан.

А Женя между тем рассказывал.

Сразу же после ликвидации Демьянского плацдарма полк переместился под Старую Руссу и до сих пор действует там. Только что закончились очень тяжелые и безрезультатные бои, оккупантов из Старой Руссы выбить не удалось. Укрыты несколькими накатами бревен и земли, да и бронеколпаков у них немало, огневые точки выдерживают даже тяжелые снаряды. Снова в воздухе много "юнкерсов". Эти пять установок, которые привез Богаченко, пострадали в последних боях от фашистских бомб.

- Как же их побыстрее восстановить? - задал Женя вопрос, который я уже ждал.

Наступило молчание. Желание во что бы то ни стало помочь полку заполнило меня всего. Поскорее вернуть батарейцам, которые сидят сейчас сложа руки, их боевые машины; Женя, конечно, расскажет всем, что я здесь не просто сижу балластом. И если не могу быть сейчас с ними, то хоть такое нужное дело сделаю. Но понимает ли Богаченко, как это трудно? Ведь завод еле тянет спущенный громадный план. Да еще кругом кричат: "Все для наступающих фронтов!" Вот если бы Кашелотов захотел!

- Не знаю, - первым заговорил я и взглянул на Антона Ивановича. - Как, товарищ полковник?

Рассказ Богаченко явно поколебал Кашелотова. Он очень живо слушал и теперь задумался.

- Если бы вы хоть успешно наступали, - протянул он, - тогда было б основание отремонтировать их вне очереди, а так... Впрочем, сходите в цех, поговорите с Юдиным, что он скажет. Может быть, по одной машине как-нибудь пропускать?

Мы вскочили и направились к дверям.

- Если ни о чем не договоритесь, то позвоните, - крикнул нам вслед полковник.

Весть о том, что прибыли на ремонт машины из полка, в котором я воевал, уже облетела цех. В кабинет Юдина набилось немало народу. Кое-кто из рабочих, мастера, служащие нашей военной приемки. Все оживленно расспрашивали Богаченко, какие узлы наиболее пострадали, рассуждали о том, что можно отремонтировать, а что необходимо менять. Один Юдин молчал. Сидя за своим столом, наклонив голову, о чем-то думал.

А у меня кровь прилила к лицу: так волновался. Как уговорить Юдина побыстрее начать ремонт? Его право просто отрезать: не могу и так цех перегружен. И все! Мне пришла мысль сыграть на его самолюбии, как начальника цеха. Если наши установки делали здесь, на заводе, то он может и клюнуть. За честь своей марки он горой стоит. Я спросил об этом Богаченко.