Очевидно, должна была состояться очередная футбольная встреча между подразделениями фашистской дивизии. Запись в журнале продолжалась:

"Игра началась в 18 часов 10 минут. Закончилась в 20.00 часов". Не принимавшие участия в игре сидели вдоль лужайки и болели за свои команды. Выиграли хозяева поля 4:1. По два гола забили черный и рыжий".

Можно было бы и стрелять в этот день, но решили мы подождать следующей такой встречи, усыпить бдительность футболистов.

В один из дней уже по голосу дежурного наблюдателя я понял, что у фашистов опять соревнование.

- Скорее сюда, товарищ лейтенант! - кричал с дерева Ефанов.

Я торопливо заперебирал руками и ногами по узенькой, сколоченной из тонких сосенок лесенке.

Да, надо было стрелять. Все больше и больше солдат вылезало из ходов сообщений и блиндажей. Они неторопливо рассаживались вокруг лужайки, закуривали, о чем-то болтали... Пришли и минометчики из рощи. Только в этот день они были зрителями, а играло какое-то другое подразделение.

Началась игра. Снова выделялись черный и рыжий. Мастера!

А под сосной стояла вся разведка.

- Товарищ гвардии лейтенант! - все время доносилось снизу. - А черный и рыжий играют?

- Играют!..

- Забили они чего-нибудь?

- Черный один гол забил...

Пора было кончать эту забаву. Я взял телефонную трубку и вызвал Комарова. Телефон-то вообще установили на сосне сначала просто так, для пущей важности, а вот вдруг он и пригодился.

- Ну? Что ты говоришь? - обрадовался Иван. - Вылезли прохвосты. И сколько же их? Много?

- Да не меньше сотни.

- Зер гут! - От радости он выкрикнул единственные немецкие слова, которые еще помнил после школы. - Давай! Надо пробить штрафной! Ведь это они явно в офсайд забрались.

- Ты готов?

- Конечно!

- Сейчас доложу начальству... Не клади трубку. Я еще глянул на "стадион". Что ж, поиграли и хватит.

- Огонь!..

Первый снаряд разорвался прямо в центре "стадиона", за ним второй, третий... Повскакали зрители, кинулись было вместе с игроками к траншеям, но было поздно. Десятки разрывов взметнулись над лужайкой и смели гитлеровцев.

"Огневой налет "футбол" - так написал в очередном донесении гвардии старший лейтенант Бурундуков. Больше гитлеровцы на лужайку играть не выходили. То ли потому, что она была вся в воронках, то ли не находилось больше охотников, и напрасно разведчики наводили стереотрубу на это место. Там никто не появлялся.

Очень покойно нам жилось на этом НП. Может быть, гитлеровцы считали, что в этом районе войск немного, и потому почти его не обстреливали. Утром поднимались на физзарядку, умывались, раздевшись до пояса, в маленькой холодной речушке Робье. Завтракали. Правда, с едой на этом участке было куда хуже, чем на Юго-Западном. Подводила эта единственная бревенчатая дорога. Начали ходить на охоту, подстрелили несколько зайцев.

После гибели Будкина и его людей взвод управления дивизиона укомплектовали заново, но должность одного разведчика еще пустовала. Я несколько раз обращался с просьбами о человеке к Бурундукову - тот отделывался обещаниями. Я почти смирился с этим положением.

Мы только что закончили завтракать, когда в блиндаже появился длинный белесый парень и, чуть шепелявя, представился:

- Новый разведчик, гвардии рядовой Федотов прибыл в ваше распоряжение.

Новый боевой товарищ! Все головы живо повернулись к вошедшему. Видно было, что он волнуется, даже губы и брови как-то подергивались. Внешний вид в порядке:

подшит чистый подворотничок, начищены сапоги.

Все радостно смотрели на новичка.

- Постой-ка!.. Да ведь это старый знакомый! - Рымарь подскочил поближе к прибывшему. - Помните, товарищ гвардии лейтенант, как он тогда подбегал при формировании?

Я тоже его узнал - ухаря в тельняшке.

- Мы же тебе тогда отказали. Чего же ты снова пришел?

Федотов облизал пересохшие губы:

- Я рапорт командиру полка подавал, чтобы к вам в разведку. У вас место есть...

Светлые глаза парня блеснули отвагой, улыбка смягчила лицо.

- И про место узнал! А какое у тебя образование?

- Семь классов...

- Неплохо!.. Какого года рождения? Комсомолец? Оказалось, что одногодок почти всем разведчикам. Родился в 1924 году. С тридцать девятого - комсомолец.

- Рымарь! - приказал я. - Зачислить на все виды довольствия. Через неделю буду принимать у него экзамен на знание дела. Виктор, пошли...

Мы ушли за новостями в стрелковый батальон.

- Значит, фашистов уничтожать собрался? - ребята насмешливо смотрели на новичка. - А на сосне тебе по четыре часа каруселить не приходилось?

Федотов не понял:

- Это как?

- Да сидеть вот на макушке, когда ее мотает во все стороны, и за противником наблюдать.

- Хоть сейчас! - лицо Федотова выражало полную готовность. - Не лазил я по деревьям, что ли!

- Вот скоро смена будет и полезем. - Рымарь оценивающе смотрел на новичка. - Там и учиться будешь. Сам-то ты откуда?

- Из Семенова, Горьковской области.

- Как раз у нас горьковских еще не было. Ответив на все вопросы и значительно осмелев, Федотов подошел к топчану, где сидел Шилов.

- Тебя Петром звать?.. Меня - Николаем. Подвинься, что ли.

Он начал устраиваться и сам перешел к расспросам:

- Куда это ваш лейтенант ушел?

- На передок... В батальон.

- На передовую! Вот бы с ним1

- Чего уж тут хорошего, - все засмеялись и начали объяснять наивному человеку, что на сосне сидеть и то лучше, чем лазить с лейтенантом по траншеям и болотам.

- А почему он этого Виктора взял?

- Потому что он у него ординарец.

- Ординарец, - Федотов с уважением повел головой.

- Ну, пошли! Да телогрейку надень - наверху холодно! - гвардии сержант Рымарь повел Федотова обучать сложному ремеслу разведчика.

А к вечеру, когда мы вернулись из батальона, Федотов уже совсем освоился.

В это время на Северо-Западном фронте активные действия не велись. У нас появилось свободное время, особенно вечерами, когда почти все собирались в блиндаже. Пошли долгие разговоры, песни, байки...

Гильза из-под 76-миллиметрового снаряда, наполненная бензином и солью, чтобы не было вспышки, ровным полусветом озаряла землянку, поблескивали капельки влаги, сочившиеся из непросохших бревен наката, ярким багрянцем отсвечивала раскаленная чугунная печка. Даже от портянок, тесно развешанных вокруг печки, и то исходил свой, ставший привычным, запах фронтового солдатского жилья.

Лежа бок о бок и вытянув босые ноги поближе к теплу, ребята рассказывали и сочиняли, кто во что горазд.

Главным и неутомимым рассказчиком оказался Федотов. Белобрысый паренек быстро подружился с ребятами и с первых дней начал проявлять задатки смелого и находчивого разведчика. Он уже хорошо знал все приборы наблюдательного пункта и по своей воле часами просиживал на сосне, не отрываясь от стереотрубы. Я был им очень доволен.

Были у него и слабости: любил прихвастнуть и вел чересчур обширную переписку с разными незнакомыми девушками. Кроме того, очень жаждал трофеев. Ребята, знай, подсмеивались над ним.

До прихода во взвод Федотов возил снаряды. Уезжая далеко на склады и станции, работники боепитания пропадали там подолгу. Бывало и так, что снаряды долго не поступали с заводов.

- Приехали мы в один городок на Юго-Западном, - начал очередной рассказ Федотов. - Сказали: нет пока - ждите. Комнатку нам отвели чистенькую... А есть там у меня один дружок - Васей звать. Вот в первый день мы и вышли в город к вечеру. Осмотреться, то, да се... Дошли до клуба. Пока мы с ребятами узнавали, какой фильм показывают, Васька уже с гражданками какими-то познакомился. Стоит договаривается, острит чего-то, из кожи лезет. На нас ноль внимания. Ушли мы тогда от него... И вот начал он каждый день куда-то отпрашиваться. Предупреждали, конечно, его, чтобы вел себя достойно, не зарывался...