- Шалаш должен быть с каретным сараем, сэр, чтоб не стыдно в нем жить дворянину, - процитировал Пен известную балладу "Черт на прогулке"; но дядюшка не знал этих стихов (хотя, возможно, вел Пена путем их героя) и продолжал развивать свою философию, очень довольный тем, что ему попался такой восприимчивый ученик. Артур Пенденнис и в самом деле был неглупый малый и к любому собеседнику приспосабливался с легкостью, пожалуй, даже излишней.

Ворчун Уорингтон ворчал, что Пен до того зазнался, что скоро сделается совершенно невыносим. Но в душе он радовался успехам и лихости своего младшего товарища. Ему нравилось видеть Пена веселым, оживленным, пышущим здоровьем, бодростью, надеждами: так человек, которого клоун и арлекин давно уже не забавляют, радуется, глядя, как дети смотрят пантомиму. Пену везло, и от былой его угрюмости не осталось и следа: он расцветал, потому что на него светило солнце.

Глава XXXVIII,

в которой полковник Алтамонт появляется и опять исчезает

В назначенный день майор Пенденнис, которому не подвернулось ничего получше, и Артур, который ничего лучшего не желал, вместе явились на обед к сэру Фрэнсису Клеверингу. В гостиной они застали только сэра Фрэнсиса с супругой, да еще капитана Стронга. Артур очень обрадовался встрече со старым знакомым, майор же глядел на Стронга весьма хмуро - ему вовсе не улыбалось обедать за одним столом с этим чертовым мажордомом, как он про себя непочтительно называл его. Но вскоре прибыл мистер Уэлбор Уэлбор, сосед Клеверинга и тоже член парламента, и старший Пенденнис сменил гнев на милость: хотя Уэлбор был скучнейший человек и в застольной беседе участвовал не больше, чем лакей, стоявший за его стулом, но все же это был почтенный землевладелец, древнего рода и с годовым доходом в семь тысяч фунтов, и в таком обществе майор всегда чувствовал себя на месте. Затем появились и другие достаточно знатные гости: вдовствующая леди Рокминстер, у которой были свои основания благоволить к Клеверингам, и леди Агнес Фокер со своим сыном Гарри, давнишним нашим знакомым. Мистер Пинсент не мог приехать обязанности члена парламента требовали его присутствия в палате, и он не пренебрегал ими как два его старших коллеги. Последней в гостиную вошла мисс Бланш Амори. На ней было восхитительное белое платье, над вырезом которого сверкали во всей красе ее перламутровые плечики. Фокер, глядя на нее с нескрываемым восхищением, шепнул Пену, что она "ужасная милашка". На этот раз она обошлась с Артуром очень ласково - сердечно протянула ему руку, заговорила о милом Фэроксе, расспросила о милой Лоре и о матушке, сказала, что всей душой рвется назад в деревню, и вообще держалась просто, приветливо и безыскусственно.

Гарри Фокер решил, что в жизни не видывал создания столь любезного и обворожительного. Он не очень-то привык к обществу дам и в присутствии их обычно немел, а тут оказалось, что при мисс Амори он может говорить, и он сделался чрезвычайно оживлен и разговорчив еще раньше, чем слуга возвестил "обед подан" и гости спустились в столовую. Ему очень бы хотелось предложить руку прелестной Бланш и вести ее вниз по широкой, устланной ковром лестнице; но это счастье выпало на долю Пена, а Фокер, как внук графа, был удостоен чести вести к столу миссис Уэлбор.

Но временно разлученный с предметом своих воздыханий, за столом он оказался ее соседом и мысленно поздравил себя с тем, как ловко сумел занять эту выгодную позицию. Возможно, впрочем, что ловкость проявил не он, а кто-то другой. Таким образом, оба молодых человека сидели рядом с Бланш, один справа от нее, другой слева, и наперебой с нею любезничали.

Мамаша Фокера смотрела через стол на своего ненаглядного мальчика и дивилась его необычайной живости. Он без умолку болтал со своей соседкой.

- Вы видели Тальони в "Сильфиде", мисс Амори?.. Будьте добры, подайте мне су прем деволяй (эти слова были обращены к лакею), очень вкусно... и как, интересно, делают этот супрем, куда они девают ноги от кур?.. В "Сильфиде" она просто чудо, верно? - И он тут же напел прелестную мелодию, которая пронизывает этот прелестнейший из балетов, ныне отошедший в прошлое вместе с самой красивой и грациозной из танцовщиц. Суждено ли нашей молодежи увидеть что-нибудь столь же чарующее и классическое, что-нибудь подобное Тальони?

- Мисс Амори и сама Сильфида, - сказал Пен.

- Какой у вас приятный тенор, мистер Фокер, - воскликнула Бланш. - И школа чувствуется превосходная. Я тоже немножко пою. Вот бы нам спеть вместе.

Пен вспомнил, что с очень похожими словами та же девица обращалась к нему и когда-то не прочь была петь с ним на два голоса. Со сколькими еще мужчинами с тех пор распевала она дуэты? Но задать этот язвительный вопрос вслух он не счел приличным и только сказал с умильным видом:

- Как я хотел бы снова послушать ваше пение, мисс Бланш! Ни один голос, кажется, не доставлял мне такого удовольствия.

- А я думала, вам нравится голос Лоры, - сказала мисс Бланш.

- У Лоры контральто, а вы ведь знаете, этот голос часто фальшивит, проговорил Пен с горечью. - В Лондоне я очень много слушаю музыку, продолжал он, - и профессиональные певцы мне надоели. Не то они поют слишком громко, не то я постарел и все мне приелось. В Лондоне старишься очень быстро, мисс Амори, и я, как все старики, теперь люблю только те песни, что слышал в молодости.

- А я больше всего люблю английскую музыку, - объявил мистер Фокер. Иностранные романсы - это не по мне... Подайте мне седло барашка.

- Я просто обожаю английские баллады, - сказала мисс Амори.

- Спойте мне после обеда какую-нибудь старую песню, хорошо? - умоляюще протянул Пен.

- Спеть вам после обеда какую-нибудь старую песню? - спросила Сильфида, поворотясь к Фокеру. - Только с условием, что вы не засидитесь в столовой. И она стрельнула в него глазами, как целая батарея.

- А я сразу приду наверх, - отвечал он простодушно. - Я не люблю рассиживаться после обеда. За обедом выпил сколько полагается - и баста. А потом можно и в гостиную, пить чай. Я человек домашний, мисс Амори, веду простой образ жизни... и когда все по мне, я всегда в духе - верно, Пен?.. Желе, пожалуйста... нет не этого, другого, которое с вишенками. Как это они, черт возьми, умудряются засовывать вишни в желе?