Джош шагал по высокой траве. Репьи цеплялись за шнурки его ботинок, колючие семена набивались в носки и больно царапали ноги. Обходил подальше мутноглазых коров с огромными, как крючья, рогами.

Надо куда-то уйти, нельзя слоняться поблизости, не то еще заметит кто-нибудь из взрослых и тут же побежит докладывать тете Кларе. "Что это ваш племянник поделывает на задах у вас за садом? Один-одинешенек и пасмурный, как день ненастный".

Вдруг мелькнула мысль о змеях.

Бр-р-р! Господи! Страшно подумать. И нет никого из местных, того же Билла, Гарри или Рекса, кто мог бы принять на себя основной удар. Их-то змеи все равно жалить не станут. Такого змея если ужалит, сама же подохнет.

13

Ты должен принять решение, Джош, и поскорее. Куда, скажем, тебе теперь податься?

Если останешься здесь - могут заметить любопытные взрослые, если выйдешь на луг - могут подцепить на рога коровы, а заберешься в буш - там змеи. Не теряй чувства юмора, Джош. Может, тебе суждено умереть от старости, представь себе, сколько еще лет на это потребуется.

Будто это не он, а кто-то другой, Джош непринужденной походкой зашагал к железнодорожной станции. Дошел до ручья и спрятался под дощатыми мостками, где в субботу вечером споткнулся и ушиб ногу.

Поездка в Райен-Крик. Программа на понедельник: посещение мостков группой в составе одного человека. Иметь при себе завтрак и не показываться никому на глаза. Возвращение в четыре часа в телячьем восторге. Программа на остальные дни недели: то же, что в понедельник.

Вспомнились слова отца: "Настоящая змеиная страна, этот Райен-Крик. Просто Змеиная яма. Они плодятся там длинные, толстые, шкура как броня. Ее сдирают, дубят и обшивают борта линкоров". Временами отец вел себя как мальчишка. "И еще не забывай, Джош, в буше всегда нужна палка. Да глаза открывай пошире, когда пойдешь вдоль ручья".

Джош вслушивается: журчит вода, шелестит тростник и трава в полчеловеческого роста, и что-то непрерывно гудит, шуршит, стрекочет - разве разберешь, звери это, насекомые, пресмыкающиеся или рыбы?

"Трагическая смерть поэта

Сегодня под мостками, со следами двойного прокуса на ягодице, был обнаружен Джош, представитель четвертого поколения семьи Плауменов, известных пионеров Австралии, которые в 1853 году начали вырубать девственный лес по берегам Райен-Крика. Угас один из представителей четвертого поколения достославных Плауменов. После него остался том неопубликованных стихов и сонет "Рождественское утро в Долине эвкалиптов", напечатанный в Детском уголке нашей газеты от 24 декабря сего года. Ему также принадлежит рекорд: 21 перебежка в матче против третьеклассников Грин-Хауза в ноябре прошлого года".

- Привет, Джошуа.

Джош чуть не подпрыгнул от неожиданности.

Из тростника, как чертик из табакерки, выскочил тот самый восьмилетний рыжий постреленок, который вчера нес книги тети Клары. В руке у него бечевка с привязанным к ней кусочком мяса.

- А я раков ловлю, вот что.

Справившись с испугом, Джош попытался принять вид человека, который вообще каждый божий день сидит под мостками и бормочет себе что-то под нос.

- Раки здесь не живут. Они у запруды живут, вот где. Это уже непонятно. Джош растерянно спрашивает:

- А чего ты их здесь ловишь?

- Раки щиплются.

- Тебя не разберешь.

- А ты что тут делаешь, Джошуа? Этого вопроса он как раз и опасался.

- Зови меня, пожалуйста, Джош.

- Что ты тут делаешь, Джош?

- Пишу стихи.

- Без карандаша и бумаги?

- Ты же ловишь раков, хотя их тут нет.

- Ты прячешься?

- Вот еще.

- Я слышал, как ты сам с собой разговаривал.

- Это я стихи говорил. Чтобы складно звучало. Их сперва в уме надо сложить.

- Я видел, как ты сверху спускался. И как оглядывался. Ты ведь подрался с Гарри, Биллом и Рексом, да?

- Вовсе нет.

- Они вон туда пошли. Шли и громко разговаривали. Злющие-презлющие.

- Никто ни с кем не дрался, и не вздумай рассказывать, будто была драка. Все равно ты отсюда, снизу, ничего видеть не мог. Для этого надо глаза иметь другие, на длинных ножках, футов двадцать в высоту.

- У тебя есть пенни?

- А что?

- Если бы у меня был пенни, я купил бы лакричный леденец, вот что. Я бы его съел и никому бы ничего не сказал.

- А тебе и нечего говорить.

- Я не отказался бы от пенни. Твоя тетя не любит мальчиков, которые дерутся.

Вот негодяй. И ведь хоть бы хны, не стыдно ни капельки. Тяжело дыша, Джош полез в карман и швырнул ему монетку.

- Ты туда лучше не ходи. Они как раз туда пошли.

- Послушай, Сынок, я дал тебе пенни потому, что ты хороший мальчик. Мне все равно, куда они пошли!

И нарочно зашагал в ту сторону, утверждая свое мужское достоинство.

Вот место, где ручей можно было перейти вброд по камням, темнеющим под струями воды. Перебраться на тот берег и не замочить ног~ способна была разве что птица на лету, но существуют неприятности похлеще промокших, хлюпающих ботинок.

- Лучше не ходи вдоль ручья.

Мог бы, кажется, и помолчать, чудовище.

Ниже по ручью тропинка углублялась в настоящие заросли, совершенную глухомань, где кишели змеи, пауки и гигантские муравьи. И где-то там трое мальчишек, встречаться с которыми совсем не хочется. Джош оглянулся: сзади в траве ярко цвела рыжая лохматая макушка.

- Правильно, Джош. Вот туда они пошли. Вниз - по ручью.

Сам, как говорится, голову в петлю суешь. Обернулся и крикнул:

- Я же тебе сказал, что мне это безразлично. Неужели трудно понять?

И вместо того чтобы перейти ручей вброд, нарочно торопливо зашагал вниз по тропинке. Рюкзак подпрыгивает на плечах, сердце колотится. Может быть, если притвориться, будто спешишь по важному делу, змеи пропустят? А сам напряженно прислушивался, не раздастся ли зловещее шипение, но услышал только, как Сынок на прощание крикнул:

- Не угоди ногой в капкан!

В капкан?! Но это не вслух. Такие вопли ужаса издаешь только про себя. Что еще за капкан? На кроликов, на лис, на городских мальчишек, которые целыми днями только и делают, что спотыкаются и летят вверх тормашками? Но не ставят же они капканы прямо на тропке? Железные когти, хватающие насмерть. Яма глубиной в шесть футов, сверху прикрыта травой, а внизу острые колья. А если не такой, то какой? Капкан есть капкан.