Сенявин с обычной для него скромностью забыл рассказать о собственном своем поведении во время шторма. Об этом поведал спустя шесть лет после смерти адмирала Д. Бантыш-Каменский со слов П. Свиньина. В самый разгар шторма, когда корабль "Крым", шедший вместе с "Преображением", на котором находился Сенявин, уже потонул со всем экипажем, матросы "ждали конца и неизбежной смерти", махнули рукой на все и "не хотели ничего делать". Они уже надевали белые рубахи, готовясь к близкому и неизбежному концу. "Сенявин, видя, что его уже не слушают, сам взял топор, влез наверх и обрубил ванты, которые держали упавшие мачты и этим увеличивали опасности гибели корабля. Пример его неустрашимости сильно подействовал на других, луч надежды блеснул в сердцах, все принялись за работу. Тогда Сенявин спустился в трюм, который был наполнен водой, и хотя насосы не могли действовать и отливать воду, он умолял, однако же, матросов не унывать и надеяться на помощь божию, собрал вместе с ними кадки, ушаты и всякого рода посуду, которой можно было черпать; трудился неутомимо три часа; исправил несколько насосов и привел воду в такое положение, что она начала убавляться: корабль был спасен"{1}. [244]

Сенявин показал себя и отважным моряком, и прекрасным командиром и воспитателем команды. Потемкин очень скоро заметил его и стал отличать. Как и Суворов, Потемкин не очень полагался на иностранцев и норовил по мере возможности замещать командные посты в армии и во флоте природными русскими людьми.

Сенявин и Ушаков

Настала новая турецкая война, и мы видим Сенявина под начальством контр-адмирала графа Войновича. Войновичу ведено было напасть на большой турецкий флот, крейсировавший близ Очакова в Днепровском лимане. Подойдя к острову Тендра, Войнович убедился в очень большом, определенно опасном для русской эскадры численном превосходстве турок. Да я турецкий капитан-паша вполне был в этом факте уверен, так что он и начал бой первым.

Первостепенную роль в разыгравшемся 3 июля 1788 г. сражении у острова Фидониси сыграл капитан бригадирского ранга Ф. Ф. Ушаков. Капитан-лейтенант Д. Н. Сенявин показал себя тогда неустрашимым и расторопным офицером.

Победа осталась за русской эскадрой, но турецкий флот не был уничтожен и уже спустя месяц, оправившись и усилившись, вновь появился под Очаковом. Это было очень трудное время сильно затянувшейся осады Очакова. Потемкин, уже знавший о действиях Сенявина, решил поручить ему крайне опасное и ответственное дело: идти с небольшой эскадрой прямо к берегам Анатолии и здесь беспокоить турок, чтобы не дать им возможности и дальше усиливать свой флот, стоящий в Днепровском лимане и мешающий осаде Очакова. Сенявин вышел в море из Севастополя 16 сентября (1788 г.) всего с пятью судами. Экспедиция длилась три недели и была очень успешна: Сенявин навел такой страх на турок, понятия не имевших о слабых силах, участвовавших в этом русском крейсерском набеге, что Потемкин в самых лестных выражениях донес о нем императрице: Сенявин "исполнил с успехом возложенное на него дело - разнести страх по берегам анатолийским, сделав довольное поражение неприятелю, истребив многие суда его и возвратясь с пленными и богатой добычей".

Щедро наградив Сенявина, Потёмкин дал ему ряд ответственных поручений, быстро упрочивших почетную репутацию Дмитрия Николаевича.

С 1790 т. назначенный командиром одного из лучших кораблей Черноморского флота - "Навархии", Сенявин поступает под начальство Ушакова, и 31 июля 1791 г. мы видим его участником самой замечательной морской битвы всей этой войны [245] битвы под Калиакрией, где Ушаков совершенно разгромил большой военный флот турок.

В битве под Очаковом, у Фидониси, в крейсировании у берегов Анатолии Сенявин обратил на себя всеобщее внимание во флоте своими умелыми и отважными действиями. Потемкин всячески выдвигал и отмечал его, и после внезапной смерти Мекензи, при новом начальнике Войновиче, Сенявин сделался фактически главным распорядителем дел в Севастополе. Блестящее исполнение ряда боевых заданий во время войны доставило Сенявину очень почетное положение и в Петербурге, куда он был отправлен Потемкиным к Екатерине с донесением о победе, одержанной над турками в июле 1788 г. у Фидониси. В 1791 г. он отличился в сражении при Калиакрии, кончившемся новой победой Ушакова.

Но именно после Калиакрии произошли первые недоразумения. В приказе от 7 апреля 1791 г. Ушаков, ставший уже командующим корабельной эскадрой, укорял Сенявина в невыполнении им его приказания об откомандировании на вновь построенные корабли в Херсон и Таганрог вполне здоровых матросов. Сенявин вместо этого настойчиво стремился "сбыть" с своего корабля больных матросов. Произошла резкая ссора между знаменитым адмиралом и Сенявиным. Неприятности назревали уже давно. У обоих характер был вспыльчивый. Но благородство, доброта, бескорыстный патриотизм, львиная храбрость были свойственны им обоим, и ссора между ними не могла быть (и не была) сколько-нибудь серьезной.

В данном случае формально кругом был виноват резкий на язык Дмитрий Николаевич. Он наговорил дерзостей Ушакову, а тот в сильнейшем раздражении повел дело официальным путем, подав жалобу князю Потемкину. Потемкин любил и жаловал их обоих. Но он понимал, что совершенно непозволительное поведение Сенявина, если сколько-нибудь ему мирволить, может нанести тяжкий удар дисциплине. Сенявин страшно распалился гневом на незаслуженное, по его мнению, порицание его действий в приказе от 7 апреля и, в свою очередь, жаловался, будто из приказа Ушакова явствует что Ушаков считает его "ослушником, неисполнителем и упрямым и причиняющим прискорбие неохотным повиновением".

Ссора между двумя благороднейшими людьми, высокоталантливыми и геройски храбрыми военачальниками не могла быть продолжительной. Сенявин извинился перед Ушаковым, и наступило полное примирение. "Ушаков, строгий, взыскательный, до крайности вспыльчивый, но столько же добрый и незлопамятный, приветливо встретил Сенявина, со слезами на глазах обнял, поцеловал его и от чистого сердца простил ему все прошедшее"{1}. [246]