– Эскадрилья в составе шести самолетов готова к выполнению задания!

Василевский поздоровался со мной за руку.

– Как отдохнули?

– Хорошо, товарищ Маршал Советского Союза!

– Давно воюете?

– С тысяча девятьсот сорок второго года…

– Знаете, куда полетим?

– Так точно!

– Как вы здесь сражаетесь?

– Стараемся, товарищ Маршал Советского Союза!

В разговор вмешался наш командарм.

– Старший лейтенант Скоморохов лично сбил шестнадцать самолетов, – сказал он.

– Что ж, тогда можно быть спокойными, – улыбнулся Василевский.

Я чувствовал себя очень скованно. Ведь рядом со мной был начальник Генерального штаба. Усилием воли взяв себя в руки, я обратился к нему:

– Товарищ Маршал Советского Союза, считаю своим долгом доложить, что маршрут нуждается в корректировке – в районе Запорожья он проходит в десяти километрах от переднего края, не исключено нападение « мессершмиттов».

– Именно на этот случай мы и берем с собой столь надежное прикрытие, – спокойно ответил Василевский.

– Зачем же рисковать? Ваш Ли-2 чересчур хорошая мишень. Лучше все-таки выбрать маршрут небезопаснее.

– Вы так думаете? Ну-ка позовите командира моего самолета подполковника Афанасьева, – обратился он к порученцу.

Через минуту прибыл энергичный, подтянутый, худощавый офицер.

– Афанасьев, вот командир эскадрильи прикрытия утверждает, что мы выбрали не совсем удачный маршрут…

– Он прав, товарищ Маршал Советского Союза!

– Вы что, сговорились? Ладно, будем иметь в виду, что маршрут рискованный, но менять его не станем. Готовьтесь к вылету!

Мы пошли к самолетам, я тихо сказал Афанасьеву:

– Может, сами незаметно изменим маршрут?

– Этот номер не пройдет, – ответил он, – Маршал отлично ориентируется, всегда сличает карту с местностью…

В боевом эскорте идут Смирнов, Новиков, Калашонок, Кирилюк, Кузнецов. Чувствую, что каждый из них утроил бдительность, не снимает пальцев с гашетки оружия. Знаю, что каждый из них жизнь отдаст, но не допустит врага к охраняемому самолету. В. А. Судец перед вылетом предупредил нас:

– Головой ответите, если хоть один вражеский снаряд зацепит Ли-2…

Думаю, что командарм сделал это ради формы, он прекрасно понимал, на что мы способны ради образцового выполнения возложенной на нас задачи.

Первую половину маршрута прошли благополучно. Вот и Запорожье. Тут мы все еще более насторожились. Свой боевой порядок построили так: я с Калашонком – сзади, Кирилюк – справа. Остальные слева. Временами снижаюсь до бреющего полета, осматриваю нижнюю полусферу. Кирилюк наблюдает за верхней.

Когда удалились от Запорожья километров на тридцать, все облегченно вздохнули.

Вот наконец и полевой аэродром Отрада – конечный пункт маршрута. И тут вдруг перед нами откуда ни возьмись возникает «як». И ведет себя странно: стал рядом, вроде рассматривает нас. Что за чертовщина? Беру его на прицел. Кирилюку передал:

– Покачай ему крыльями, чтобы отстал.

Кирилюк качает крыльями, а «як» как будто не видит этого, идет на сближение.

Всякие чудеса бывали на войне. Иногда и враг летал на наших машинах. Может быть, это как раз такой случай? Кто его знает, но безопасность представителя Ставки Верховного Главнокомандования – прежде всего. Снова прицеливаюсь, даю заградительную очередь. Он тут же – к аэродрому. Давно бы так!

Приземляемся и мы. «Як» лежит на фюзеляже.

После посадки докладываю Василевскому о выполнении задания.

– Молодцы! – пожал он мне руку. – Немцы поняли, с кем имеют дело, не рискнули напасть. Только почему вы своих сбиваете?

Я не успел рта открыть – в разговор включился встречавший гостей командующий 8-й воздушной армией генерал Т. Т. Хрюкин, в хозяйстве которого мы произвели посадку:

– Товарищ Маршал Советского Союза, у «яка» случилась неисправность, он и пошел на вынужденную…

– Да, больше деваться ему было некуда, – сказал Василевский. – Идите, Скоморохов, отдыхайте, ждите указаний.

– Слушаюсь! – Я взял под козырек, собрался уходить.

– Подождите, Скоморохов, – вдруг остановил меня маршал. – Что это у вас за латки на куртке?

– Зашил дырки от эрликонов, товарищ Маршал Советского Союза!

– Вот-те на! Такой летчик – ив латаной куртке. Не годится.

В тот же день по распоряжению генерала Хрюкина мне выдали новенькую американскую куртку. Старую я не сдал – оставил себе. Расставаться с ней было не так-то легко: она – свидетельница моих нижнедуванских передряг.

Итак, от Малиновского – новый комбинезон, от Василевского – новая куртка. Получалось, что высокое начальство заботилось о моем внешнем виде больше, чем собственное. Это случалось потому, что волею случая я попадал ему на глаза. Но в то время все мы были одеты бедновато и никто не жаловался: понимали – война.

Вечером в летной столовой нас атаковали пилоты «яков»:

– Вы что, слепые? Не узнаете своих?

– А вы не видите, на кого нападаете?

В ходе короткой перепалки выяснилось, что летчики «яков» ни разу не видели близко Ла-5 и приняли их за «фоккеров». Почему же их никто не предупредил об этом особо ответственном рейсе Ли-2, прикрывать который будут Ла-5? Хотя бы показали им макет нашего истребителя.

Странно было слышать, что и на третьем году войны не все еще знают свои собственные самолеты. Пусть в 41-м Покрышкин сбил самолет соседнего полка – тогда это можно было понять. Но сейчас, когда уже все научены горьким опытом, с подобным никак не хотелось мириться. Во всяком случае, я про себя решил: вернусь в эскадрилью – еще раз проведу занятие по изучению советских боевых самолетов.

Улетали мы обратно через два дня. Проводили Ли-2 до Запорожья, а сами отправились в Днепропетровск – наш аэродром оказался раскисшим.

Мы уже истосковались по настоящей боевой работе, всем хотелось побыстрее отправиться на свободную охоту.

Но события на войне развиваются по своим законам, и предугадывать, чем тебе придется заниматься завтра,– дело безнадежное.

В марте Ставка поставила 3-му Украинскому фронту задачу преследовать отходящие части противника, не допуская его ухода за Южный Буг; захватив переправы на участке Константиновка – Вознесенск – Новая Одесса, с ходу овладеть Николаевом и Херсоном, в дальнейшем освободить Тирасполь и Одессу, продолжать наступление с целью выхода на государственную границу с Румынией.