Девушки действовали быстро, сноровисто, да, к тому же в полном молчании. В таком виде они и повели меня в холл. Мои сигареты, зажигалка и Кольцо Творения, оказались в сумочке Астреллы, а лавровый венок, обернутый в белую ткань, несла на подносе Лаура. Похоже, все было тщательно выверено и просчитано и мне только и оставалось делать, что подчиниться моим подругам.

Когда мы вошли в огромный пиршественный зал, в котором могло поместиться тысяч пять народу, то он, к моему удивлению, оказался заполненным едва ли не на две трети. Из этого мне сразу стало ясно, что народ уже начал, понемногу, подтягиваться к нашему летающему острову. Все ангелы, включая моих подруг и даже Уриэля, были сегодня крылаты и как только мы появились на просторной площадке, мощеной серебряными плитами, все они разом, как по команде, вскинули высоко вверх свои крылья, отдавая мне, таким образом, честь по-ангельски.

По пиршественному залу пронесся легкий, свежий ветерок, поднятый крыльями ангелов и раздался громкий, ритмичный шелест их крыльев и приветственные, дружные крики, которые перекрывались трубными возгласами Годзиллы и его блистательных подруг. Мне сразу же стало ясно, что Айрис и Астрелле пришлось немало потрудиться, чтобы все так замечательно организовать и почему-то подумалось о том, что такие торжественные пиры будут теперь устраиваться в этом зале каждый божий день на протяжении всего нашего пути к Терраглорису. Судя по тому, с каким энтузиазмом ангелы Терраглориса встречали меня, этого было не миновать.

Пока мы чинно и величаво спускались по серебряным ступеням из под огромного портала, представляющего из себя настоящую радугу, я успел рассмотреть то, как оригинально устроила Лесичка его величественный интерьер. В самом центре зала находилась круглая арена метров шестидесяти в диаметре, покрытая синим ковром с серебряным орнаментом. Перед нами, внизу, стоял огромный пиршественный стол, широким кольцом окружавший синюю арену.

Та часть стола, где предстояло сидеть мне и моим подругам, возвышалась примерно на метр и там был поставлен для меня большой серебряный трон с высокой спинкой, рядом с которым стояли два трона поменьше и три круглых стула с низкими спинками, для моих крылатых подруг. На противоположной, от нашего стола, стороне, амфитеатром поднимались кверху еще семь рядов столов для ангелов и уже совсем на галерке, был устроен огромный столище для Годзиллы и его подруг с серебряным сервизом соответствующих размеров.

Потолок в этом огромном, светлом зале, был столь высоким, что мой друг-дракон, мог восседать за своим столом гордо выпрямившись, а его двадцатипятиметровые усы, стоявшие торчком в знак восхищения, даже не доставали до верхнего уровня стены, в которой были прорезаны по кругу, десятки стрельчатых арок, через которые в зал, благодаря хитрой системе зеркал, проникали потоки солнечного света. Даже для моих верных друзей воронов-гаруда за этим столом имелось место поблизости от меня, а для моего личного посланца, секретаря и телохранителя Конрада, Лесичка сделала серебряный насест вместо седьмого кресла, чтобы, таким образом, выдержать симметрию.

Уже подходя к самому столу я увидел, наконец, первых друинов и был поражен, насколько эти ящеры, одетые в пышные, разноцветные одежды, были похожи на людей. Друинов было всего семеро и они должны были сесть за нашим столом, по левую руку от меня, вместе с празднично одетыми ангелами. По правую руку стояли мои друзья. Когда мы дошли до своего места, я хотел было подойти к друинам и поприветствовать их, но стоило только мне повернуть голову в их сторону, как Астрелла, с очаровательной улыбкой на лице, произнесла ледяным, не терпящим малейшего возражения, тоном:

— Даже думать об этом не смей, Ольгерд. Когда придет время, их подведут к тебе, мой повелитель.

От таких слов, я, поначалу, опешил и хотел было взвиться на дыбы, но решил, что мне, все-таки, будет лучше не перечить Астрелле, во избежание крупного семейного скандала. Подойдя к своему трону, я увидел, что он стоит метрах в десяти от стола и расположен значительно выше, как впрочем и места, предназначенные для Конрада и моих подруг. Меня это не сильно испугало, так как я уже успел заметить, что под троном размещен механизм, который в нужный момент, сам подвезет меня к столу, на котором, к моему удивлению, стояли одни только вазы с фруктами, сладости в вазочках, хрустальные графины с винами, да, серебряные, разнокалиберные кубки.

Взойдя на трон, я бережно опустил свой зад на его мягкие подушки синего бархата и чуть склонив голову, сделал приглашающий жест своим гостям, но они стали занимать свои места за столами только после того, как сели мои подруги и Конни, беспокойно крутившийся у моих ног, вспорхнул на свой насест. Астрелла, воссевшая по правую руку от меня, облегченно вздохнула. Повеселела и Лаура, сидевшая слева от меня и лишь Конраду, все было по барабану и он весело молол какую-то чепуху. Как только все наши гости расселись, я широко распростер руки, словно хотел обнять всех в этом зале и громко сказал, надеясь, что мои слова будет услышаны хотя бы теми ангелами, которые сидели неподалеку:

— Друзья мои, великие и мужественные ангелы славного Терраглориса и благородные друины, приветствую вас в этом замке, который открыт отныне для вас, круглосуточно. Ешьте, пейте и веселитесь, как у себя дома.

Благодаря магии, вложенной Лесичкой в этот пиршественный зал, мои слова, похоже, разнеслись от моего трона, до самой галерки. Кажется, и сам я, не сказал никакой глупости, поскольку Астрелла радостно улыбнулась мне и мой трон, повинуясь её команде, плавно съехал прямо к столу.

Ободренный улыбкой своей мудрой крылатой подруги, я решил продолжить свои экзерсисы по части гостеприимства. Встав с трона, я торжественно взял в одну руку свой кубок, богато украшенный драгоценными камнями, а в другую большой графин с вином и принялся наполнять эту, сверкающую в солнечных лучах, литровую посудину. Одновременно с этим, струи вина полились во все остальные кубки и когда они были полны, я сказал тост:

— Друзья мои, я поднимаю этот кубок с вином из Зазеркалья в честь моих гостей, ангелов и друинов славного Терраглориса и пью за их счастье и долгую-долгую жизнь, полную любви, спокойствия и достатка!

И если после моего первого приветствия, в зале раздались, довольно сдержанные, хотя и вполне радушные, приветственные крики, то теперь ангелы взревели так дружно и единодушно, что меня чуть с ног не свалило взрывной волной их восторга. По-моему, даже Годзилла со своими подругами не смог бы их переорать в этот момент. После первого вопля, хотя и громкого, но беспорядочного, ангелы и друины трижды прокричали:

— Слава Избавителю!

Пребывая в плену их радости, я поднял кубок с вином, выдул его быстрыми глотками, а потом демонстративно перевернул его и показал всем, что он пуст. Какое то время мои гости еще скромничали, но видя то, как мои спутники угощаются напитками и фруктами, тоже стали, понемногу, вкушать от этого вегетарианского изобилия. Бросив в рот несколько виноградин, я вопрошающе посмотрел на Астреллу. Сегодня мой завтрак состоял всего лишь из одной чашечки кофе и я ужасно хотел есть. Однако Астрелла сделала пальчиком отрицательный жест и сказала:

— Еще не время, мой повелитель, горячее будет подано гостям после поединка.

Судя по тому, что Астрелла говорила со мной в полный голос, она не боялась того, что будет кем-либо услышана. Потому и я, улыбаясь радостно и беззаботно, поинтересовался у неё весьма злым голосом:

— Да, вы что, совсем что ли сдурели? Какие на хрен поединки на пиру? Я что вам, сатрап персидский, в самом то деле? Астрелла, любовь моя, немедленно прекрати всю эту гладиаторскую хренотень.

Однако Астреллу трудно было смутить и девушка возразила мне, показав при этом тот факт, что она прекрасно усвоила мою манеру речи:

— Ольгерд, закрой рот и молчи себе в тряпочку. Мы и без тебя разберемся, как-нибудь.

Хорошо, что Лаура хоть как-то прояснила ситуацию и немного успокоила меня, сказав: