Жена приползала домой серая, выжатая, сердитая, наскоро перекусывала и, сославшись на головную боль, укладывалась на диван перед телевизором. Вскоре она благополучно засыпала. Ну, разве поговоришь с ней нормально?
Так что ему оставался один-единственный собеседник - Кавалер Белой Подвязки. Так он в шутку звал серого кота, левая лапа которого была как бы перемотана бинтом.
Кавалер Белой Подвязки понимал несколько слов. Допустим, очень активно реагировал на слова " кити кэт": стоило произнести название этого корма, как он опрометью бросался к своей плошке. Но беседовать с ним только о еде было скучно.
- Мы много говорим, - повторил он и, повернувшись к ней, нетерпеливо обхватил её ладонь своею.
- Хорошо, - она, смутившись, опустила голову. - Я согласна. Рано или поздно это у нас всё равно случилось бы. Пусть будет так, как будет...
2.
Администраторша гостиницы, отсчитав сдачу, подвинула темный брелок, на котором был выдавлен номер комнаты - то ли 61, то ли 67.
- При необходимости вы можете продлить время пребывания у нас, сказала она. - Если ключ не будет изнутри проворачиваться в замочной скважине, то на двери есть исправная защелка. Горничная может принести вам легкий ужин, вино, пиво. Будете заказывать?
- Нет, мы возьмем бутылку воды, вот эту, - он указал на "Бон-Акву", стоявшую на витрине за спиной администраторши, - и еще пачку легких сигарет "Винстон", и два марокканских апельсина...
Администраторша подвинула к себе его сдачу, отсчитала нужное количество рублей и вдруг рассмеялась:
- Тут как раз еще на пачку презервативов у вас осталось - хороших, французских, шесть штук в упаковке. Надо?
- Зачем нам презервативы? - он пожал плечами. - Мы решили уединиться, чтобы почитать друг другу стихи...
- Приятного вам отдыха, - сказала администраторша, заученно улыбнувшись. - Не забудьте ваш пакет, и не перепутайте номер комнаты шестьдесят семь...
Она почти сразу потеряла к ним интерес, чего никак нельзя было сказать об охраннике, сидевшим у лестницы: он, не отрываясь, глядел на женщину, поднимавшуюся вслед за низкорослым, чуть полноватым господином. Он будто на веревочке её вел. Невидимая постороннему глазу, эта веревочка была тонкой, как обычная нитка для шитья, и женщина при желании могла бы её оборвать, но почему-то этого не делала. Охранник понял, что дама стесняется и своего положения, и этого заведения, и всего того, что непременно произойдет в номере.
Но ничего особенного в номере не случилось.
- Жарко, - сказал он и снял пиджак. - Хочешь пить?
- Нет, - она села на кровать. - Включи кондиционер. Здесь душно...
Кондиционер затарахтел и принялся выдавливать из себя вязкую ленту теплого липкого воздуха.
- Извини, я приму душ, - она встала. - Невыносимо душно. Чувствую себя в одежде как улитка в раковине...
Он из вежливости кивнул и, ни слова не говоря, снял с себя рубашку.
- Ты со всеми так себя ведешь? - она неловко улыбнулась, ощупав глазами его торс. - Сразу раздеваешься и в койку?
- Я не хочу об этом говорить, - сказал он. - Я хочу этим заниматься. А рубашку снял, потому что душно...
- Но мы ведь не глухонемые, - она помахала ладонью как веером. - Уф, какая духота! Иногда и поговорить хочется...
- Слова не могут точно передать то, что человек чувствует, - он рассеянно улыбнулся. - Банально, но точно у классика: "Мысль изреченная есть ложь..." Наверное, я покажусь тебе занудой, но ученые выяснили: только семь процентов чувственной информации передаётся словами, тридцать восемь интонацией, а пятьдесят пять процентов "считывается" прямо с лица.
Каких-то полчаса назад ему казалось, что ничего больше объяснять ей не придется. Но, видимо, и она не была исключением из правила: все женщины любят ушами. Не смотря ни на что, ей всё равно хотелось слышать эти глупые, лживые, лицемерные, неискренние, невозможно выдуманные слова, комплименты, восклицанья, нежное воркованье, бессовестное вранье. И ради чего? Чтобы он смог заполнить пустоту меж её ног, не заботясь о заполнении - гм! гм! сосуда её души.
Когда она вышла из ванной, завернутая в полотенце, он уже лежал на кровати. Она, видимо, поняла, что ему хочется не только меньше слов, но и минимум одежды. Под полотенцем, во всяком случае, ничего не было.
- Ты не хочешь сполоснуться?
- Обязательно, - он поднялся и, не стесняясь своей наготы, вошел в ванную, наскоро обмылся и, небрежно обтеревшись грубым вафельным полотенцем, вернулся в комнату.
Она неподвижно стояла у окна, и он, не спеша, подошёл сзади, обнял её, с наслаждением проводя руками по её гладкой, теплой груди. Она вынырнула из его объятий и, чуть отодвинувшись, с интересом посмотрела на него:
- Ты всегда так быстро готов?
Готов к труду и обороне, - он усмехнулся. - Давай помолчим. Договорились же!
- Ну, если мой рот будет занят, молчать придётся поневоле, - её правая рука скользнула чуть ниже его затылка, а правая коснулась пупка, после чего трепетно прогулялась по животу вниз и обхватила его член.
- Не понимаю, почему в Камасутре его называют яшмовым черенком, игриво шепнула она. - Это, скорее, ломик для взламывания сейфов...
- Ага, прямо фомка! - он рассмеялся и закрыл ей губы поцелуем.
Она любила мятные леденцы "Минтон", и, может быть, ещё и поэтому её ответный поцелуй был горячим и свежим. Ему нравился этот аромат мяты, эвкалипта и чистого снега, и он подумал, что такое сочетание с её тёплым языком наверняка доставит особое удовольствие.
Ни слова не говоря, он настойчиво двинул её голову вниз, и она, больше не смущаясь, опустилась на колени и обхватила его ягодицы руками. Но он вдруг подался назад, и яшмовый черенок выскользнул из её губ. Она потянулась к нему, но мужчина увернулся и, улыбаясь, направил свой ломик в сторону, а когда она снова попыталась поймать его, он взял член в руку и стал мягко постукивать им по щекам, носу, лбу.
- Ну и ладно, - нарочито недовольно фыркнула она. - Мне и этого хватит...
Она прикоснулась губами к его мошонке и стала поочередно ласкать его яички языком. Он застонал и, перегнув её почти пополам, соорудил из её тела одну из своих любимых позиций, и она, наклонив голову, могла видеть - и, конечно же, видела, - как он вошел в нее, и, сотрясаемая его постепенно нарастающим мощным ритмом, вскоре сама энергично задвигалась и обрушилась на пол, издав подавленный стон. Он перевернул её на спину, грубо закинул ноги на плечи и вторгся в её лоно как одержимый всеми дьяволами, и этому, казалось, не будет конца.