- Куда же ты, моя Бёдвильд?..
Метнувшись, Бёдвильд перехватила ножом верёвку от лодочки младшего братца Сакси - и что было сил оттолкнулась от берега! Рандвер, опоздавший за нею на два шага, поскользнулся на мокрых камнях и плашмя рухнул в воду. Несколькими быстрыми взмахами Бёдвильд отогнала своё суденышко подальше от причала... Рандвер, ругаясь, вылез из воды и ушёл в дом.
Инеистая Грива и Черный, стремительные кони, роняя с удил пену-росу, плавно влекли по небесной дороге хозяйку свою Ночь... Маленькие круглые волны шелестели о борт лодочки, в которой сидела Бёдвильд.
Бёдвильд дрожала от ночного холода и думала о том, что для неё не было больше дороги домой.
Дома Рандвер, которого холодная вода навряд ли чему-нибудь научила. И мачеха Трюд. И отец - Нидуд конунг. И сводные братья, которые - кроме Сакси - с удовольствием над ней посмеются...
Может, в соседних фиордах есть люди, которые согласятся дать ей кров и защиту? Не все же боятся Нидуда конунга, не все платят ему дань!..
Луна то появлялась на небе, то пропадала за быстро летевшими облаками. И когда её бледный лик в очередной раз озарил всё вокруг - Бёдвильд увидела далеко в море громадную чёрную тень. Это стоял по колено в воде каменный великан остров Севарстёд.
Бёдвильд поставила парус. И решительно повернула руль, правя на вздымающуюся тень. Эти скалы, круто поднимавшиеся из бездны, вдруг показались ей единственным местом на свете, где её ждали, где её готовы были приютить.
Тучи летели над головой, постепенно опускаясь всё ниже. Подходил шторм. И когда Бёдвильд поднимала глаза, тучи превращались в крылатых вороных коней, и воинственные девы валькирии восседали на их спинах.
В бешеной скачке мелькали стремительные копыта... Бёдвильд видела занесённые копья и поднятые для удара мечи. Должно быть, валькирии хотели отплатить ей за Рандвера, своего любимца. Он ведь часто рассказывал, как они сопровождали в море его корабль, оберегая его и от бури, и от нечисти морской, и от вражеских стрел... Вот и берите его себе, злобные сражающиеся девы, думала Бёдвильд. Берите его себе!..
Эти видения гнались за ней до самого входа в лачугу. Она отшвырнула кол и настежь распахнула тяжёлую дверь. Там горело в очаге весёлое пламя, и рыжие отсветы плясали по каменным стенам. Кузнец поднялся ей навстречу:
- Что с тобой, Лебяжье-белая?.. Тебя словно злые собаки кусали...
Она ответила, дрожа всем телом:
- Меня замуж хотят отдать, Волюнд. За сына конунга из соседней долины. А я видеть его не могу!
Волюнд не переменился в лице - только глаза вдруг потемнели, словно от боли. Он сказал:
- Так ты пожалуйся отцу. Ведь он любит тебя. Бёдвильд всхлипнула:
- Он сказал, что я блага своего не понимаю... Он не стал слушать меня... Волюнд пробормотал:
- Тогда расскажи жениху. Если он вправду любит тебя, он должен понять.
Бёдвильд подняла голову, чтобы не дать слезам покатиться из глаз. Одна гордость ещё поддерживала её.
- Мой жених только что обнимал меня на крыльце. Я вырвалась из его рук... Я туда не вернусь.
Волюнд глядел на неё угрюмо. Глухо прозвучал его голос:
- Мне-то ты зачем об этом рассказываешь, конунгова дочь?..
Бёдвильд молча закрыла руками лицо. Вот теперь незачем ехать к людям из чужого фиорда. Она снимет кольцо и бросит его в стылую воду. А потом и сама прыгнет следом за ним. И морская Богиня Ран поведет её далеко-далеко, в тёмное царство старухи Хель...
С трудом она выговорила:
- Не таких речей я от тебя ожидала. Не думала я, что ты так меня встретишь...
Волюнд промолчал.
Бёдвильд шагнула к двери, но он загородил ей дорогу. Взял её за руки, заставил отнять ладони от лица. Пальцы у него были не мягче ясеневых деревяшек... Волюнд тихо спросил:
- Так ли он тебе противен, этот твой жених из соседней долины'?
Она не ответила, и он продолжал по-прежнему тихо:
- Может быть, моя любовь покажется тебе менее противной, Бёдвильд...
Если он ждал разумного ответа, он так его и не получил. Качнувшись вперед, Бёдвильд припала лицом к лохмотьям на его груди - и только пуще залилась слезами...
Потом он сказал ещё:
- Это колечко, которое у тебя на руке... Я его тебе не дарил, но мне нравится, что ты его носишь.
Бёдвильд наконец исчерпала все свои слезы и прошептала:
- Что же теперь будет?..
Они разом покосились на дверь. И Бёдвильд сказала:
- Моя лодка слишком маленькая... А большие лежат в корабельном сарае...
Волюнд тяжело опустился на каменную наковальню. Ему трудно было долго стоять на ногах. Он сказал:
- Послушай меня. Я был охотником и бегал так, что не всякий олень мог от меня спастись, зато теперь я разучился даже ходить. Я попал к твоему отцу, и он велел ползать, а это не по мне. Вот я решил попробовать научиться летать...
Бёдвильд смотрела на него, не понимая, и он поднялся с наковальни:
- Идём, я тебе покажу. Возьми головню... Они вышли из домика и вновь оказались в царстве холодного ветра и несущихся туч. Но валькирии больше не горячили над Бёдвильд своих крылатых коней. Куда более могущественные силы оберегали её - шёл ведь рядом с нею хромой кузнец и опирался на её плечо!
Волюнд привел её на другую сторону острова, к устью небольшой пещеры; Бёдвильд знала о ней когда-то, но давно успела позабыть. Когда они вошли в пещеру, Волюнд сказал:
- Теперь раздуй головню и смотри... Головня вспыхнула, озарив низко нависшие своды, и Бёдвильд увидела крылья.
Они стояли в пещере, прислонённые к дальней стене... Вплетенные в тончайшую сеть, сияли белизной лебединые перья. Бёдвильд потрогала серебристую паутину и с удивлением почувствовала пальцами металл. А казалось - урони, и это кружево не упадет со звоном, а опустится плавно, как невесомая заморская ткань...
Волюнд сказал ей:
- Ещё одно звено из моих кандалов. Бёдвильд вновь посмотрела на крылья:
- Но как же ты взлетишь? Он усмехнулся:
- Есть птицы, которые, как я, с трудом ходят по земле. Они бросаются со скалы, и крылья подхватывают их в падении...
И продолжал, помолчав:
- Ты сядешь в лодку и отправишься в море, к тем скалам, что стоят вместе, словно три обнявшихся брата. Я прилечу туда за тобой, когда доделаю второе крыло.