Когда она усадила меня на противоположной стороне стола, в котором было метров пятнадцать диаметра, я многозначительно ухмыльнулся и стол моментально уменьшился в десять раз. Теперь мне было завтракать гораздо приятнее. Нам прислуживало несколько очаровательных девушек, которые бросали на меня довольно откровенные взгляды и изредка вздыхали, от чего я почувствовал себя еще более жутким кобелем и даже невольно покраснел. Но, поскольку, Нефертити быстро отправила девиц прочь, а сама смотрела на меня не со страстью, а скорее с нежностью, я с облегчением вздохнул. Похоже, что мой секс-марафон действительно закончился и теперь я мог соображать более трезво. Один вопрос меня интересовал более всего и я задал его в первую очередь:

— Неффи, что за чудесная магическая купальня появилась в твоей спальне? Такого я не испытывал с того времени, как Лаура взялась меня перевоспитывать.

Царица лукаво взглянула на меня и наливая мне еще одну чашечку кофе, сказала покачивая головой:

— О, мой повелитель, это была удивительная история. После того, как ты покинул Золотую башню, я закатила обоим магам такой скандал, что они оба были готовы сбежать в Миттельланд и спрятаться в его лесах. Надо сказать, что Старшие маги и магессы полностью меня поддержали. Поначалу маг Карпинус пытался на меня орать, но когда я вдребезги разнесла из пистолета несколько хрустальных черепов, которыми уставлены все полки в его библиотеке и пообещала прострелить ему обе коленки, он согласился нас выслушать. Мы с Исидой высказали Бертрану все, что у нас накипело на душе и поставили ему ультиматум - или он заканчивает свои дурацкие интриги или его душа отправляется на вершину Обители Бога. Он дал нам клятву, что больше никогда, никому, и ни в чем не чинить никаких препятствий, а в знак того, что он забывает о своем прошлом, мы потребовали, чтобы он сотворил для тебя, мой повелитель, магическую купель, исцеляющую любые хвори и восстанавливающую твои силы. Так что магическая купель, это подарок мага Карпинуса, но в её создании принимал участие не он один и даже я приложила к ней свою руку, вернее отдала в нее капельку крови из своего пальца, хотя это было чертовски трудно сделать.

Радостно улыбаясь, я задал Нефертити еще один вопрос:

— Любовь моя, знаешь, когда я летел в Синий замок, то мечтал увидеть то, как ты выставляешь из своей спальни какого-нибудь парня, а вместо этого вдруг увидел, что ты поджидаешь меня, приняв самую соблазнительную позу. Как же это так, ты, что же, записалась в монашки?

— Ха, вот еще, спроси лучше у Харли, что мы с ним вытворяли после того, когда маг Карпинус убрался из моей спальни со своими склянками. - Воскликнула она и добавила с невинной улыбкой - Все было так очевидно, мой повелитель. Когда солнце, едва поднявшись над горизонтом, не двинулось дальше, я сразу поняла, что ты заночевал в чьей-то постели, отдавая последнюю родинку, а поскольку мы с Ольгой и Анастасией уже познакомились и даже подружились, то я сразу же поняла, что ты и эту сестру поселишь в Синем замке и потому немедленно вытолкала из своей постели Зигги и немедленно позвонила Лауре и обо всем с ней договорилась. Твоя маленькая охотница сказала, что будет спать до тех пор, пока ты её не разбудишь нежным поцелуем. - Прекрасной и хитроумной царице не терпелось узнать самые последние новости первой и она спросила меня, радостно улыбаясь - Моя повелитель, скажи мне, кто твоя новая сестра, которую зовут Розалинда?

— О, это одна прелестная, маленькая фея, которая однажды показала мне язык, когда я, направляясь в Малую Коляду, проезжал через одну горную долину, моя царица. - Ответил я Нефертити и коротко рассказал о завершении моей сексуальной эпопеи, вызванной родинками Великого Маниту.

Мой короткий рассказ привел Неффи в прекрасное настроение и она, хохоча и хлопая в ладоши, воскликнула:

— Все! Решено окончательно! Я остаюсь в Синем замке. Теперь это будет самое веселое место в Парадиз Ланде. Большая часть парней из Египта, которых ты освободил из ущелья, тоже намерена поселиться здесь, они такие очаровательные ребята, что я просто восхищена ими. Когда я позавчера вечером прилетела в ущелье для того, чтобы забрать с собой тех своих соотечественников, которые знали меня еще царицей, они устроили мне такую овацию, что я даже прослезилась. Оказывается, мое имя вовсе не забыто в Зазеркалье и поныне, мой повелитель. А теперь здесь будут жить еще и эти хохотушки феи, нет уж, с меня хватит Золотого замка и если ты начертаешь на этой башне иероглиф с моим именем, то я буду в полном восторге, мой милый!

Когда мы подходили к лестнице, ведущей наверх, снизу послышались торопливые шаги и мы столкнулись нос к носу молодым, плечистым, белогвардейским ротмистром из кавалерийского корпуса, входившего в состав армии генерал Юденича, Георгием Цеповым. Золотые погоны на кителе этого красивого офицера с чистым, свежим лицом и победительными усиками, горели ярким огнем, мундир его был с иголочки, хотя в тот день, когда я видел этого молодого человека в последний раз, он был изрядно потрепан и неумело заштопан в нескольких местах. Сегодня он был чисто выбрит и так благоухал одеколоном "Армани", и я сразу же понял, что он только что вышел из купальни Синего замка. Увидев меня, ротмистр, лихо козырнул мне и четко отрапортовал:

— Мессир, вчера днем я узнал от ворона-гаруда, что в Синем замке находится в гостях божественная царица Нефертити. Всю ночь я скакал по Лисьей дороге моля Бога лишь о том, чтобы эта несравненная красавица задержалась в Золотой башне еще хоть на один час. Увидев её божественную красоту, которая не дает мне покоя с самого детства, можно покойно умереть. Мессир, дозвольте мне обратиться к той, чей светлый образ запечатлен в моей памяти с детства, пасть перед ней на колени и поцеловать краешек её платья.

Взглянув на Нефертити, я увидел, как грудь моей божественной царицы взволнованно всколыхнулась, зрачки прекрасных, увлажнившихся карих глаз расширились, а ноздри затрепетали. Держа руку на талии Нефертити, я подошел к взволнованному ротмистру и по-дружески взял его под локоть. Втроем мы стали не спеша подниматься по широкой лестнице, покрытой мягкой, ковровой дорожкой, заглушающей наши шаги. Рука молодого ротмистра, которому, вероятно, было не более двадцати трех лет, заметно подрагивала, он неотрывно глядел на мою царицу и глаза его быстро покрывались любовной поволокой. Моя рука, лежащая на гибкой талии молодой женщины, также ощущала страстные порывы её горячего тела.