Однако, лишь поначалу Афина показалась мне женщиной, истосковавшейся по мужским ласкам. Уже через несколько мгновений, она применила магию, которая превратила меня в некое приспособление для получения сексуального удовлетворения. Как только я понял это, то тут же принялся, не прекращая ласкать это роскошное тело, творить свою магию, но уже с помощью Кольца Творения, зажигая в этой красотке бешеное желание и освобождая её от всех комплексов.

Моя магия несколько вразумила эту властную гордячку и она, наконец, стала просто отдаваться мне со страстью обыкновенной смертной. Правда, она сняла с меня не все свои магические чары, но лишь потому, что хотела сделать меня неутомимым любовником и я это ей простил, хотя она могла вовсе и не делать этого. Парадиз Ланд и без того наделил меня такой силой и энергией, что я и сам порой этому удивлялся.

После того, как между нами в этом любовном сражении установилось хрупкое перемирие, я принялся с утроенной силой ласкать Афину, хотя она все еще пыталась направлять мои руки и губы. Правда, я вскоре смог ей доказать, что умею предугадывать все её желания и мы провели на ковре несколько упоительных часов, ни на минуту не останавливаясь. Мои самоотверженность и неутомимость радовали эту магическую женщину, доставляли ей огромное удовольствие и мы, несомненно, не покидали бы библиотеку еще очень долго, но до нас донеслись крики драконов, прилетевших к Синему замку.

Афина, к моему полному неудовольствию, вовсе не восприняла их прилет через чур поспешным и несвоевременным, и, хотя она не стала тут же сталкивать меня с себя и торопливо вскакивать, я был немного расстроен. То что мы поднялись с нашего нечаянного любовного ложа почти посторонними друг другу людьми, меня уже не могло огорчить. Такова уж была Афина, - властная, неприступная и гордая красавица, для которой даже Создатель, скорее всего, был бы всего лишь очередным мужчиной. Поскольку мне было её не переделать, то я и не стал даже пытаться этого делать, а просто нежно поцеловал и помог встать на ноги.

Моя нечаянная любовница снова применила хитрую магическую формулу уже спустя мгновение, мы оба были не только полностью одеты, но даже наши тела не сохранили ничего такого, что могло бы нам хоть чем-то напомнить о нашей недавней близости. Для того, не выглядеть перед Афиной магом-недоучкой, я сотворил под нашими ногами легкое, голубое облачко и оно послушно вынесло нас из библиотеки и вознесло прямо на плоскую крышу Золотой башни, где был раскинут небольшой парк с фонтаном.

Гостевые башни Синего замка не были приспособлены для того, чтобы принимать драконов. Поэтому мне срочно требовалось слегка модернизировать Золотую башню. Приняв горделивую и независимую позу, я стремительно метнул голубой луч вдаль и сотворил из Первичной Материи изящную хрустальную конструкцию, похожую на рюмку, перевернутую вверх ногами, но чаша этой рюмки, была прорезана широкими арками, а ножка рюмки представляла из себя большую, прозрачную взлетно-посадочную площадку вполне подходящего размера, разрисованную, словно мишень, золотыми, концентрическими узорами.

Пока драконихи, по лягушачьи поквакивая, закладывали над Синим замком широкие виражи, Годзилла без промедления приземлился на крышу Золотой башни и, свесив свою огромную голову вниз, поинтересовался у меня, кого это ему нужно отвезти в Золотой замок. Узнав о том, что Афину и двух её друзей, он обрадовался. Годзилла хотя и был совершенно независим, испытывал искренне чувство признательности к Верховному магу Альтиусу и его приближенным. С Афиной он был просто вежлив, но вот Гефеста приветствовал радостным криком, как старого друга.

Подняв своих гостей на взлетно-посадочную площадку, я, не обращая внимания на бурные протесты Афины, быстренько наделал им массу разнообразных подарков, а заодно попросил передать Нефертити небольшую посылочку, тонны эдак на две с половиной. Помимо этого я, не мудрствуя лукаво, сотворил пассажирам Годзиллы удобную, просторную и обтекаемую пассажирскую гондолу, наподобие кузова микроавтобуса.

Дракон стоял недвижимо и терпеливо ждал, пока я перекраивал упряжь и устанавливал на его огромной спине, сверкающий малиновым лаком и хромом, пассажирский вагончик. Вскоре я уже помогал Афине и Артемиде устроиться в креслах поудобнее и показывал как нужно пристегивать ремни безопасности, Гефест мне помогал. Больше всего я в тот момент жалел о том, что не узнал у этого олимпийца, как изготавливать магические крылья и когда я спросил его об этом, он с глубоким вздохом развел руками.

— Милорд, увы, я не смогу этого объяснить даже за час.

Афина, которая теперь смотрела на меня с гораздо большей теплотой, вдруг быстро сняла со своей руки перстень с огромным рубином и, надевая его мне на безымянный палец левой руки, сказала:

— Человек, ты был очень нежен, старателен и умел. Отныне ты будешь знать все, что знаю я, а еще я советую тебе поскорее научить своих косматых слуг правилам хорошего тона. Теперь и это в твоих силах.

Она даже не поцеловала меня на прощание, а только слегка погладила по щеке и не смотря на то, что это было, в общем-то ласковое и вполне доброе прикосновение, у меня осталось такое чувство, что это не я её, а она меня трахнула. Да, так оно, собственно говоря и было, хотя, черт меня возьми, такой роскошной женщины, мне еще никогда не доводилось видеть и если бы не её привычка командовать и повелевать, даже находясь под мужчиной, я был бы просто в диком восторге.

Пожалуй, если при следующей нашей встрече эта красотка не применит любовной магии, то я, скорее всего, только мило улыбнусь ей в ответ и предпочту поговорить с ней о цветах и о погоде, нежели вновь захочу её обнять. Будь для меня это спортом, я бы всего лишь вписал им Афины в список пусть и не самых важных, но весьма престижных призов. Поскольку все для меня было гораздо серьезнее и важнее, я остался стоять на хрустальной платформе с горьким и не совсем приятным чувством в душе, а может быть мне просто стало стыдно от того, что я не испытывал никакой любви к этой древнегреческой богине мудрости.

Помахав рукой Годзилле и его подругам, я спустился вниз к своим друзьям, которые терпеливо дожидались меня в гостиной. Только теперь наши милые и скромные гостьи, наконец-то, были представлены мне Конрадом по всей форме. Ворон выстроил девушек в одну шеренгу и важно расхаживал по паркету, наслаждаясь тем эффектом, который произвели на меня четыре эти красавицы.