- А зачем тогда он привел тебя в башню, ответь-ка? И почему это ты в такой спешке послала меня взойти на крышу? И зачем это он острил свой длинный нож и рычал тебе _спускаться вниз_!

- Просто чтобы отчитать меня за излишнее любопытство - нежная, кристальная, добрейшая душа! - всхлипнула вдова, переполненная волной дорогих сердцу воспоминаний о знаках внимания, которыми дарил ее господин и повелитель.

- Вот уж хотелось бы мне, - надулась сестрица Анна, - чтобы я в тот день не так поспешила звать братьев.

- Ах! - душераздирающе возопила миссис Синяя Борода. - Не надо... не вспоминайте этот ужасный роковой день, мисс! Если бы вы не ввели в заблуждение ваших братьев, мой милый бедный Синяя Борода еще был бы жив, еще был бы... был бы отрадою души его осиротевшей Фатимы!

Все ли жены обожают своих мужей, когда последних нет уже на этом свете, или же версия Фатимы на самом деле правдива и всеобщее заблуждение относительно Синей Бороды является всего лишь чудовищным предубеждением и он не более убивал своих жен, чем, скажем, вы или я, остается еще доказать, да впрочем, это и не так важно для понимания остальной части приключений миссис С.Б.

И хотя люди скажут, будто завещание Синей Бороды, по которому все его состояние переходило его супруге, буде оная переживет его, было лишь издевательской мистификацией, если учесть, что он твердо вознамерился перерезать ей горло сразу же по истечении медового месяца, но все же лучшее доказательство истинных его намерений - это глубочайшее горе, кое выказывала вдова после его смерти и тот факт, что состояние он оставил ей весьма значительное.

Дражайший мой друг, если бы только кто-нибудь оставил вам или мне огромное состояние, разве стали бы мы докапываться, зачем да почему? Полноте! Мы бы взяли его за милую душу и не ломали бы себе голову, вот и миссис Синяя Борода поступила так же.

Правда, семья ее мужа пыталась оспорить это дело, говоря так: "Мадам, вы должны признать, что мистер Синяя Борода вовсе не предназначал вам все деньги, поскольку твердое его намерение состояло в том, чтобы снести вам голову с плеч! Совершенно очевидно, что он намеревался оставить деньги своим кровным родственникам, а посему вы должны незамедлительно передать их нам".

Однако вдова дала им резкий отпор, резонно возразив: "Быть может, ваши аргументы и очень хороши, но я, с вашего позволения, все же оставлю деньги себе".

И с тем она, как мы уже упоминали, заказала траур, погрузилась в скорбь и повсюду превозносила кристальный характер усопшего. Если бы хоть кто-нибудь оставил мне все свое состояние, уж какие бы похороны я ему устроил, и как бы превозносил его!

Как всем нам отлично известно, замок Синей Бороды расположен в краю весьма отдаленном и, хотя и являет собой отличную резиденцию, изрядно мрачен и уединен. После гибели обожаемого мужа место это сделалось невыносимым для впечатлительного сердца вдовы. Аллея, газон, фонтан, зеленые лужайки парка, где резвились пятнистые олени, все - все навевало воспоминания о погибшем возлюбленном. Еще только вчера, безмятежным летним вечером, бродя с ней рука об руку по парку, ее Синяя Борода указал егерю жирного оленя, которого собирался подстрелить.

- Ах! - промолвила вдова, отирая слезы с прелестных глазок, бедняжку-оленька застрелили, задние ноги отрезали и запекли, а из садовой смородины сварили желе, которое так любил мой муж, но милому моему Синей Бороде никогда уже не отведать оленины! Гляди, славная Анна, мы проходим по старинному дубовому залу; он увешан его охотничьими трофеями и портретами представителей благородного рода Синих Бород! Гляди! Вон над камином висит его хлыст, кнут и мотыга, которой он, бывало, любил выпалывать сорняки с главной аллеи. А в этом ящике хранятся его шпоры, свисток и визитки, где выгравировано его дорогое имя! А вот кусочки бечевки, которые он срезал с пакетов с письмами и хранил, потому что бечевка всегда пригодится; его крючок для застегивания пуговиц и колышек, на который он обычно вешал свою ш... ш... шляпу!

За этими нежными вдовьими воспоминаниями неизменно следовал поток безудержных слез, взрыв чувств - и долго ли, коротко ли, но в конце-концов она все же решила оставить Замок Синей Бороды и поселиться где-нибудь еще; ибо любовь к памяти мужа, говорила она, делала это место слишком уж печальным.

Разумеется, завистливый и глумливый мир сказал, будто вдовице надоела деревня и захотелось снова выйти замуж; но она не обращала внимания на подобные наветы, и Анна, не выносившая свою мачеху и не желающая оставаться дома, была вынуждена сопровождать сестру в город, где Синяя Борода издавна владел громадным и роскошным старинным особняком. Сестры обосновались в городском доме, где ссорились ничуть не реже, чем прежде. И хотя Анна частенько угрожала покинуть сестру и переехать в частный пансион, из тех, коих было немало в том краю, но все же гостить в доме сестры и выезжать в карете с лакеем и кучером в трауре и щитами на дверцах с изображенными на нем гербами Синей Бороды и Шакабаков было несравненно респектабельнее, а потому любящие сестры продолжали жить вместе.

Для леди в положении миссис Синей Бороды городской дом имел еще и дополнительные, причем немалые, преимущества. Помимо того, что он был неимоверно большим и унылым кирпичным строением с унылой железной оградою спереди и длинными, узкими унылыми окнами с маленькими квадратиками стекла, он еще и выходил окнами на кладбище при церкви, где, впору помянуть, между двумя тисовыми деревцами, одно из которых вырезано в форме павлина, тогда как другое являет собой подобие столика для закусок... так вот, говорю я, дом выходил окнами на кладбище при церкви, где над фамильным склепом возвышался монумент усопшего Синей Бороды. Его первого видела вдова по утрам из окошка своей спальни, и до чего же сладко было следить по вечерам из окна гостиной, как бледное лунное сияние мерцает на бюсте покойного и Добродетель отбрасывает поперек него длинные черные тени. Полиантусы, рододендроны, ранункулусы и прочие цветы с самыми благозвучными названиями и самыми упоительными ароматами были высажены за маленькую решетчатую оградку, окружавшую место последнего упокоения Синих Бород; и бидлу {Бидл - низшее должностное лицо в приходе. Первоначально был курьером приходских собраний и простым исполнителем распоряжений чиновника, ведающего призрением бедных, но вскоре стал фактически заменять этого чиновника.} было строго-настрого наказано драть как Сидорову козу всякого юного сорванца, кто будет застигнут срывающим эти благоуханные знаки привязанности жены усопшего.