- Так где Валера? Не слышу.

- Не знаю, - как можно беспечней ответил он. - Вы давайте наливайте коньяк. Маманя еще принесет.

- Не понял, Витек? Не расслышал тебя? - Ласково и любовно я погладил его колено. - Колись, браток.

Парень побелел в предчувствии боли и торопливо залопотал:

- На работе, не знаю... уехал...

- Ну?

- Не зна-а-аю... Он к вам поехал.

- Куда ко мне?

- В ваш город, по адресу в паспорте.

- Зачем? - Мои худшие опасения сбывались.

- За-а-аложников брать из в-ва-ашей семьи.

- Зачем? - методично и зло добивал я жертву.

- Чтоб вы баксы вернули, а-а-а! Бо-о-ольно!

Он вдруг застыл, удивленно глядя поверх меня. Я обернулся, но увидел только пустую скамейку тети Софы. И вдруг красно-черные круги поплыли по серому звездному небу.

Ночь кромешная. Тьма могильная. Запах такой же, могильно-гнилостный. Разложение зловонно до удушья. Сам я лежу на чем-то твердом и осклизлом. В этой слизи я весь. На затылке слизь теплая. Я знаю, это кровь. Но откуда? И вообще, где я?

На дрожащих, как бледные поганки, руках я подтянулся, стараясь привстать, и тут же темнота- опять скрутилась в спираль, со стоном опрокинув меня назад, в гнилую жижу забвения. Придя в себя во второй раз, я действовал осмотрительней. Просто лежал в прелом дерьме, пытаясь пересилить тупую, гнетущую боль в затылке, силясь хоть что-то вспомнить. Начиная с пустой скамейки тети Софы, я как бы отмотал пленку событий обратно и чисто логически вывел, что в конце нашего разговора меня кто-то тюкнул полешком по темечку, и, как говаривал Валера, тюкнул качественно.

Не торопясь я согнул и разогнул ноги - они шевельнулись. Это радовало, придавало оптимизма. То же самое с руками. Правая болела в предплечье, но, вероятно, от ушиба, не более. Хуже обстояло с шеей. Повернуть ее я практически не мог. О голове и говорить не приходилось - она гудела, как колокол, сброшенный атеистами с колокольни. Однако долго лежать в дерьме сил не было. Сантиметр за сантиметром я группировался, понукая побитое грешное мое тело осторожно и расчетливо сесть, опереться на трясущиеся руки и не двигать головой.

Сигареты, зажигалка и деньги исчезли. Постепенно передвигаясь, я, как мог, обследовал свою темницу. Гнила и разлагалась картошка, в зловонную кучу которой я вляпался. Тщетно я искал лестницу. Ее, очевидно, после моего заточения убрали. Кое-как примостившись на дырявом ведре, я попытался думать. Получалось плохо. Вернее, не получалось совсем, потому что пульсирующие глухие удары боли бомбили череп.

Сверху послышался шум отодвигаемого люка, но свет, как я ждал, появился позже, лишь когда подняли вторую, внутреннюю крышку. В ярком, слепяще-белом квадрате появилась испуганная голова хозяйки.

- Мужик, - позвала она негромко, - живой?

- Как твой прадедушка, черт возьми!

- Вылазь, пока никого нет.

Я прикинул на глаз высоту. Выходило, что до края лаза метра три с гаком. Прыгать я был не в состоянии.

- Как я вылезу, глупая женщина?

- Господи, свалился на мою голову!

Над краем лаза появилась лестница, а секунду спустя воткнулась в гниль погреба.

- Вылазь быстрей.

Дохлым тараканом я пополз по шаткой, хлипкой лестнице наверх.

- Господи!... - охнула Катерина, оглядев меня и вонючее картофельное пюре, стекавшее с футболки, брюк и головы. - Давай в баню!

Она провела меня в надворную пристройку.

- Помойся. Сейчас принесу переодеться.

Через пять минут я стоял отмытый, в трусах и больше всего хотел домой к Ленке. Женщина притащила шмотки, полбутылки коньяку и деньги.

- Надевайте в темпе, это вещи сына.

- А где он сам?

- Соседка была, врачиха. Хирург на пенсии. Укол всадила. Спит.

- Это ты меня приложила?

- Роман, дружок Витьки. Уголовник. Я его сама боюсь.

- Хорошая у тебя баня. - Я присосался к бутылке. - Может, вдвоем попаримся?

- Одевайся быстро и делай ноги. Сейчас Роман вернется, он тебя попарит. Мало не покажется.

- Вас понял. Удаляюсь до лучших времен.

Сыночкины штаны пришлись впору, майка тоже. Туфли от дерьма отмыл свои.

- До встречи. Кстати, где мой кейс?

- Да пошел ты... Роман забрал.

- Жаль! Придется вернуться.

Я уже открывал калитку, когда появилась и резко тормознула "Волга". Сразу ощетинившись тремя дверцами, она высадила трех пассажиров.

Романа я вычислил тут же. По радостному блеску его глаз питекантропа понял: будет бить. Самый молодой, парень лет восемнадцати, отошел от них, вероятно предпочитая наблюдать со стороны. Другой, худосочный, прыщавый, немного постарше, бодро подначил:

- Товарь его, Рома!

Сваренная из металлических прутьев калитка была довольно массивной и открывалась вовнутрь. Запрыгнув во двор, я с размаху заехал ею Роме по роже. Очумевший, он отлетел к машине, беспомощно вытирая бегущую из рассеченного лба кровь. Но это продолжалось считанные секунды. Парень зверел на глазах, подстрекаемый к тому же прыщавым недорослем.

- Мочи его, Рома! Я подмогну! - От нетерпения придурок приплясывал на месте.

Мне стало тоскливо, как евнуху в гареме. Отчетливо я понял: уже избитому, мне с ними не справиться.

Помощи ждать было неоткуда. Однако она пришла.

- Роман, я милицию вызвала, - громко, спокойно, без всякой паники сообщила Катерина, подходя к ограде. - Тебе лучше чухать отсюда, и поскорее. Так что, Олег, забирай своего бультерьера и исчезни со скоростью звука. Разборок мне здесь не надо.

В рядах нападавших произошло некоторое замешательство.

Видя, что молодой скрепя сердце двинулся к машине, тем самым подав знак к отступлению, я шавкой забрехал вслед:

- И маг отдайте, крысятники!

- Что-о? - Садившийся было в машину Роман остановился, и я пожалел, что так не вовремя тявкнул из-под крыльца.

- Ничего, - вмешалась хозяйка. - Двигайте отсюда.

Плюнув в нас выхлопом, сердитая "Волга", с визгом сдирая протектор о рашпиль асфальта, помчалась по улице. Однако номер я заметить успел.

- Спасибо!

- Не за что. Они мне самой надоели до чертиков. Вон где сидят. Дружки Витькины. Заметут их когда-нибудь и Витьку тоже.

- Заметут, - согласился я.

- А ты-то что радуешься? Одного поля ягода.

- Поле у нас у всех одно, а вот ягодка у меня послаще. Только пробовать некогда, мне тоже сматываться надо. Сейчас менты явятся.

- Не явятся.

- Но ты же...

- Никого я не вызывала. Олега на понт взяла.

- Он кто?

- Начальничек... босс!

- Пацан?!

- Да, у этого пацана папаша...

- Кто?

- Ладно. Все. Дергай, красавчик!

- Позвонить-то можно? Межгород.

- Телеграф на Шота Руставели. Недалеко.

- А зачем дом продаете?

- Тебя не спросили. Шевелись давай!

- А с Витей попрощаться?

- Я тебе попрощаюсь! Двигай отсюда! - уже зло выкрикнула Катерина. Разозлился и я.

- Слушай, черноголовая, ублюдки из банды твоего сыночка, может, как раз сейчас силой увезли мою Ленку. Похитили, понимаешь? И если это подтвердится, тюряги твоему ублюдку недоношенному не миновать. При удачном ведении дела - и тебе. Я ясно излагаю?

Она заморгала бездумно и беспомощно.

- Какую Ленку?

- Сестру мою, - почему-то соврал я.

- За что?

- За то же самое, из-за чего вы продаете дом.

- А из-за чего мы продаем?

- Кончай, Катерина. Мне надо срочно позвонить.

Она махнула рукой, устало и равнодушно:

- Заходи, черт бы тебя побрал!

В просторной передней у низкого мягкого пуфика стоял телефон. По коду соединиться я не сумел, поэтому срочно через 07 заказал рабочий Ленкин телефон. В ожидании, подражая Катерине, закурил. Перетрусила она порядком. Жадно глотая дым, спросила:

- А это что - серьезно?

- Я не знаю дружков твоего сынишки, но думаю, да. Как твое мнение?

- Наверное.

- Дом почему продаете?