По тёмным высоким залам Александрийской библиотеки шли двое.

Один был молодым и высоким, в целом красивый и слегка уставший.

Второй был маленьким и щуплым, он вел рукой вдоль полок, заставляя рукояти почтенных списков и оригиналов слегка выходить из гнёзд и издавать громкое непристойное «бызк».

– С одной стороны, – довольно вяло рассуждал молодой и высокий библиофил, – более доступных девушек легче соблазнить. Быстро теряешь интерес. С другой стороны, женщины, подобраться к которым трудно, весьма неопытны. И они очень пугаются, увидев…

Маленький и щуплый поднял брови.

– …любезность мужчины. – продолжил первый. – Так называемый природный пламень я ещё пока ни разу не встречал. Неопытность в вопросах любви тут, конечно, большое зло.

– Видали зло и пострашнее. – заметил второй. – Но я тебя понимаю. Говорят, про постель интереснее рассказывать.

– В общем, как я уже говорил, мне скучно, бес.

Они прошли ещё немного и остановились.

– Ага! – воскликнул маленький и щуплый, вытаскивая из стойки слегка потрёпанный свиток. – Вот за тобой мы и пришли.

– Ну же, – сказал молодой и высокий нетерпеливо, – давай, сделай что-нибудь.

Первый повернулся к нему и внимательно посмотрел ему в глаза.

– Ты уже поднимался на маяк? – спросил он.

– Поднимался, – сказал его собеседник уныло. – Отдал две драхмы, чтобы увидеть, что море большое.

Щуплый развёл руками.

– Видишь. Ты отдал две драхмы, чтобы посмотреть на что-то интересное, и не нашёл на что посмотреть. По-моему, это о многом говорит.

– О чём это говорит?… – спросил высокий, нахмуриваясь.

– О многом, – объяснил щуплый, раскатывая свиток. – Ага!…

Он снова свернул его и сунул за пазуху.

– Слушай, кстати, – обратился он к высокому, – давно хотел у тебя спросить, Фауст – это что, имя, фамилия, или и то и другое? Как у Мадонны?…

– У Мадонны?… – удивился Фауст.

– Или у… Неважно. Ну так что это?…

– Фамилия, – со вздохом сказал Фауст.

– Ага. Ну так вот, – сказал щуплый, – это у вас наверняка семейное. Это такое заболевание. Ты совершенно не умеешь наслаждаться жизнью.

– Вот я тебя и попросил, чтобы ты научил. – сказал Фауст хмуро. – Я не просил объяснять мне, чего я не умею, я просил научить меня, чтобы я умел.

– Ну вот я и учу, – развел руками щуплый, – но тебе наука не впрок. Понимаешь, у нас есть три пакета услуг.

– Пакета?… – удивился Фауст.

– Пакета, пакета. Есть пакет «Простой». Для простых людей. Они просят молодости, секса и денег, упиваются ими и умирают счастливыми. Есть пакет «Деловой». Для людей с целью в жизни. Они просят молодости, секса и денег и используют их, чтобы стать кем-то. И умирают счастливыми. И есть пакет «Фауст».

– Пакет «Фауст»?…

– Если ты перестанешь переспрашивать, я тебе всё объясню.

Щуплый вытащил из-за уха сигарету и прикурил от тусклой масляной лампы, которую нёс Фауст. Между полками повис сизый дым.

– Да, «Фауст». Ты просишь молодости, секса и денег, а потом мы с тобой разговариваем о том, как всё это противно и как тщетно бытие, и что ничего тебя не радует.

– Мне кажется, – сказал Фауст, строго глядя на Сатану, – что это ты меня обманываешь. Что ты специально заставляешь меня разочароваться в мире.

– Ты хочешь об этом поговорить? – спросил Сатана спокойно, пуская дым колечками. – Давай вспомним недавнее прошлое.

Он приложил к подбородку палец и с задумчивым видом уставился на Фауста.

– Золотые были денёчки. – сообщил он через некоторое время.

Фауст смотрел на него тяжёлым взглядом.

– Ах, да. Некоторое время назад, – спохватился Сатана, – я нашёл тебя запертым в твоей пропахшей ртутью лаборатории. Твоё счастье, что ты всё ещё не открыл фтор. Но ртуть тоже, надо сказать, не ландыш. Ты рыдал из-за того, что тебе, Вселенной во Вселенной, не подчинился какой-то дух.

Фауст вздохнул.

– Только не говори ничего, – поднял руку Сатана. – После этого ты, вселенная во вселенной, попросил меня – я знаю, знаю, я предложил, но ты меня попросил именно об этом – ты стал на двадцать лет моложе и отправился соблазнять местных и неместных красоток. Так?… Почему ты не сделал этого двадцать лет назад? Зачем ты сидел и познавал себя как вселенную во вселенной?

Фауст молчал.

– Как ты мог заставить подчиняться себе духа, если ты не в состоянии без моей помощи уговорить свою соседку?… Женщину в высшей степени нетребовательную и добросердечную.

Фауст продолжал молчать.

– В общем, подумай, – сказал наставительно Сатана, – над тем, что я сказал. И тогда ты, может быть, поймёшь, в чём смысл жизни. И тогда распахнутся для тебя Врата Рая, и радостно затрубит…

Он замолчал.

– Ангелы? – спросил Фауст.

– Нет. – сказал Сатана и снова замолчал.

Фауст подождал немного.

– Кто радостно трубить-то будет?… – спросил он.

– Неважно. – сказал Сатана. – Неважно, кто будет радостно трубить и покачивать бивнями. Забудь всё, что я тебе сказал. Я знаю, чем можно развлечь такой большой ум, как у тебя. Этакую, так сказать, Вселенную во Вселенной.

Он огляделся, поднял с пола лист тонкого папируса и, оторвав от него кусочек, скатал в маленькую трубочку.

– Держи. Это тебе понадобится.

Фауст повертел трубочку в руках.

– И что я с этим буду делать?

– Будешь заполнять от края до края свою Вселенную во Вселенной. – объяснил Сатана, поднося палец к носу, – через ноздри.

Сатана бросил на пол окурок и наступил на него.

– Иди, иди, – сказал он быстро, – у выхода встретимся.

Он прислушался к отдалённым крикам «Пожар! Пожар!» и поплотнее прижал к себе свиток.

Как только Фауст исчез за поворотом полок, появился служащий библиотеки. Он подозрительно посмотрел на Сатану, на торчащий свиток, на плавающий в воздухе дым.

– Что это?! – воскликнул он. – Пожар! Ты устроил пожар! Почему здесь дым?… Зачем?… – глаза его сузились. – Зачем ты украл «Утёнка В Шляпе и его друзей»?… Кто ты такой?…

– Я-то? Я раб. Раб лампы. – вздохнул Сатана, швыряя под ноги библиотекарю расплескивающую горящее масло лампу, – пожар так пожар. Как скажете. Прощай, моя лучезарная госпожа! – крикнул он осколкам и исчез.