- Ну, как вам недолго... Мне - так точно, что недолго!.. - пробормотал он, не переставая стонать.

- Нет, вы должны жить для спасения несчастных женщин!

При этих словах Домны Осиповны Грохов опять как будто бы усмехнулся: он никак себя не воображал заступником и спасителем женщин; но как бы то ни было, к Домне Осиповне почувствовал некоторую жалость, припомня, сколько денег он перебрал с нее.

- По-моему, вам всего лучше помириться с Янсутским.

- Каким образом я могу с ним помириться? - спросила Домна Осиповна.

- Дать ему или там конкурсу отступного, чтобы они вас не касались, свел на любимый свой способ устраивать дела Грохов.

- Но Янсутский бог знает что с меня потребует! - произнесла Домна Осиповна. Целый ад был вдвинут ей в душу этим советом Грохова. "Что же это такое: собирать, копить, отказывать себе во многом, - все это затем, чтобы отдать свои средства черт знает кому и за что!.." - думалось ей.

- По закону они ничего не могут получить с меня. Я из наследства мужа ни копейки не прожила! Где же справедливость после этого! - воскликнула она.

- Да вы не отказались от наследства, а приняли его, - возразил Грохов. "Конечно... - вертелось было у него на языке, - существуют и другие статьи закона по этому предмету..." Но он не высказал этого из боязни Янсутского, зная, какой тот пройдоха, и очень возможно, что, проведав о советах, которые бы Грохов дал противной стороне, он и его, пожалуй, притянет к суду. Обратитесь к какому-нибудь другому адвокату, а я умираю, - мне не до дел! заключил он и повернулся к стене.

- Но к кому? - выпытывала у него Домна Осиповна.

- Не знаю!.. - не направил ее даже и в этом Грохов.

Домна Осиповна поняла, что он совершенно ей бесполезен, а так как энергии ее, когда что касалось до дел, пределов не было, то она и поехала в суд, прямо в комнату присяжных поверенных, где дают, как она слыхала, советы по делам. В суде повели ее в эту комнату... Нервный холод с ней продолжался, руки и ноги дрожали; а голова была как бы в огне, и в мозгу что-то такое клокотало и шумело. В комнате присяжных сидело несколько незанятых адвокатов и тех, коих была очередь давать советы. Все они курили беспощадным образом.

- Вам угодно что-нибудь? - спросил Домну Осиповну один из дежурящих адвокатов и очень еще молодой человек.

- Я хочу посоветоваться, - сказала она.

Адвокат предложил ей стул около себя. Двое из незанятых адвокатов, увидев все еще красивое и в настоящий момент весьма одушевленное лицо Домны Осиповны, переглянулись между собою и оба подумали: "Штучка недурная - эта барыня!"

Домна Осиповна начала было рассказывать свое дело; но у ней все перепуталось в голове.

- Madame! Вы слишком взволнованы; позвольте, я сегодня вечером приеду к вам, - проговорил слушающий ее адвокат.

- Приезжайте! - отвечала Домна Осиповна.

- Ваш адрес?

Домна Осиповна подала ему свою карточку и ушла.

- Кто это такая? - спросил один из адвокатов, которому понравилась наружность Домны Осиповны.

- Перехватова! - прочитал адвокат, принявший от Домны Осиповны карточку.

- Это жена, может быть, доктора Перехватова? - полюбопытствовал тот же адвокат.

- Она самая, а прежде бывшая жена Олухова, - объяснил довольно мрачный на вед адвокат, сидевший в стороне и читавший газету.

- Олухова? - переспросили многие из адвокатов с небольшим волнением в голосе.

Они все почти слышали о начинающемся миллионном процессе Олуховых.

Адвокат, взявший на себя обязанность приехать к Домне Осиповне, потер себе как бы от холода руки, но в сущности - от самодовольства, рассчитывая захватить это дело себе.

Возвратясь домой, Домна Осиповна ждала мужа, который, однако, не возвращался. С рассвирепелым видом начала она ходить по своим богатым апартаментам, чтобы хоть чем-нибудь утишить терзающие ее страх и гнев...

Раздался звонок. Домна Осиповна думала, что приехал муж, но оказалось, что это было городское письмо, которое лакей и нес, по обыкновению, в кабинет к доктору.

- Дай мне письмо! - крикнула ему Домна Осиповна.

Лакей подал ей.

Домна Осиповна сначала понюхала письмо; оно пахнуло духами. Домна Осиповна разорвала пакет, а вместе с ним и самое письмо, которое и начала было читать.

"Cher Перехватов! - писалось в нем. - Я жду вас к себе и больна скукою о вас!.."

Домна Осиповна не стала более читать и бросила письмо на пол; она сама некогда вроде этого посылала письма к Перехватову. В голове ее между тем зародился новый план: ехать к Бегушеву. Он ей стал казаться единственным спасителем, и она готова была, назло мужу, войти во всевозможные компромиссы со своим старым обожателем.

Бегушев еще из окна увидел, что Домна Осиповна подъезжает к крыльцу на дрянном извозчике, но быстро, и когда она позвонила, он крикнул стоявшему перед ним с бутылкою красного вина молодому лакею:

- Поставь это здесь и прими!

Лакей побежал.

Бегушев залпом выпил стакан красного, которое он в в последнее время почти постоянно тянул. В этом маленьком опьянении ему как-то легче было существовать!

Молодой лакей принял Домну Осиповну.

Она прямо прошла в диванную к Александру Ивановичу.

- Здравствуйте, мой добрый, старый друг! - проговорила она.

Бегушев только ответил ей первоначально:

- Здравствуйте!

- Бегушев! - продолжала Домна Осиповна. - Я приехала вас просить о том же, о чем просила вас, может быть, и Мерова: спасите меня от голодной смерти!

- Вас?.. От голодной смерти?

- Да, Янсутский хочет уничтожить все мое состояние, а вы знаете, что он способен это сделать.

- Каким же образом и чем Янсутский может уничтожить ваше состояние? Наконец, ваш муж - такой практический человек, что не допустит, вероятно, сделать его это!.. - говорил Бегушев, вместе с тем всматриваясь в лицо Домны Осиповны, которое имело странное выражение, особенно глаза: они были неподвижны и вместе с тем блестели; прежнего бархатного тона в них и следа не оставалось.

- Муж мой дурак и подлец, - хватила Домна Осиповна откровенно, - вы одни только понимаете, можете, если только захотите, пособить мне!.. Любви между нами не может быть, - вы, конечно, меня не любите больше, да и я вас не люблю; впрочем, я уж и никого не люблю!..