— Правда, не совсем удачно? — спросил Сергей.

Игорь Григорьевич пожал плечами и взмахом руки дал понять, что именно эту проблему он приоритетной не считает.

— Если уж говорить о неудачах, то могу дать еще один пример.

Он посмотрел на карту и Сергей понял, что начинается главное, по крайней мере, более важное, чем околонаучные споры. То, зачем его звали.

— Ты знаешь где стоит летний охотничий домик эркмасса?

— Да, — сказал тот, отставляя свои проблемы в сторону. — Опять нарушение режима?

Шеф кивнул.

В принципе ничего страшного в самом факте нарушения режима не было. По существу зона активной охраны заповедника, где действовали «Лесные бродяги» начиналась только в десятке километров перед стеной, однако то, что кто-то вошел в лес, и дошел до охотничьего домика, говорило о серьезности намерений нарушителей. Вряд ли зайдя так далеко, они захотят повернуть обратно.

— Кто они?

— Нашлись две забубенные головушки, — со вздохом сказал шеф,

— Головорезы какие-нибудь? — сварливо поинтересовался Сергей. Последнее время он так хорошо поработал в лесу, что бродить по чащобе осмеливались только солдаты да лазутчики посланные эркмассом. Ни те, ни другие интереса не представляли. То есть люди подневольные. Своей охотой сюда уже не кто не шел. Что бы отвадить таких от болота достаточно было в нужных местах разбросать по лесу полтысячи «пугачей», а особо бесстрашным показать «лесных бродяг».

— Да нет. Приличные люди. Монах и горожанин.

Кузнецов недоуменно пожал плечами. С какой стати монаху и горожанину пускаться в лес? Монахи, бывало, ходили туда толпой, со своими знаменами, но чтоб в одиночку… А горожане те вообще в лес не ходили. Загадка.

— Покажите… — попросил Сергей.

Шеф провел рукой над столом, и над ним возникло четкое изображение городской стены.

— Вчерашний полдень. Луковые ворота Гэйля. Вон те двое.

Издали видно было плохо, но шеф не спешил увеличивать картинку.

— В городе таких смелых трое-четверо, — заметил Сергей, понимая, чего от него ждет Игорь Григорьевич, — включая нашего соседа Хамаду. Интересно кто это?

Шеф усмехнулся, словно готовил Сергею приятную неожиданность и прибавил увеличение. Фигуры выросли, обретая объемность.

— Одного на них зовут брат Така. Так, серая личность. Монах, одним словом, зато второй…

Кузнецов всмотрелся в фигуру горожанина и присвистнул:

— Неужели Шумон-ашта?

— Неужели… — в голосе шефа прозвучала странная смесь самодовольства и растерянности. Сергей поцокал языком и покачал головой!

— Философская компания!

— Философская? — удивился определению Игорь Григорьевич.

— Ну, я имел ввиду диалектическая…

Главный Администратор пожал плечами, признавав невозможность понять, что имеет ввиду егерь.

— Диалектика. В чистом виде. Монах и безбожник идут разбираться в безобразиях чинимых космическими пришельцами. Где они теперь?

— А вот это и есть сюрприз. Дело в том, что, не знаю каким образом, но им, вероятно, удалось пройти через пугачи.

Сергей присвистнул.

— И даже через «лесных бродяг».

Тут пришлось вздохнуть. «Лесных бродяг» у него было только две штуки. Маловато для целого леса. Правда, на вчерашнем корабле прислали еще десяток, так ведь их еще собирать надо, да наладить…

— Так далеко у нас никто не забирался?

Сергей работал с шефом давно и неплохо разбирался в оттенках его настроения. Сейчас шеф определено был взволнован. Сергей понимал, что самому факту нарушения границы шеф не стал бы уделять столько внимания. Дело было в чем-то другом. Он решил, было, спросишь его об этом напрямую, но тот заговорил сам;

— Как ты считаешь, сколько в городе людей с интеллектуальным уровнем Шумона?

Сергей ответил мгновенно, ибо вопрос был прост до наивности. Еще Никулин назвал Шумона «объективно умным человеком».

— Ни одного, а в Империи человек с десяток, вероятно, наберется,

Шеф, соглашаясь, кивнул.

— Посмотрим шире, — оказал он, — с точки зрения развития исторического процесса на планете.

Сергей понял, что это продолжение внутреннего диалога шефа с самим собой и промолчал.

— Наш с тобой интерес — сохранить заповедник заповедником, но любой ли ценой? Объективно мы сейчас заодно со здешними клерикалами.

Шеф прошелся по комнате от стены до стены.

— Он рационалист, скептик. Он верит в то, что видит, а мы ему встречу с нечистой силой устраиваем. Ему ведь после этого останется вернуться в город и вступить в Братство.

Монолог шефа носил характер риторический, и Сергей слушал его молча,

— Получается так, что мы прямо толкаем одного из немногих здешних материалистов в объятия Братьев по Вере.

Сергей подумал и возразил.

— Но ведь зону пугачей он уже прошел? Дальше только Стена.

— А лесные бродяги? А наши патрульные облеты? А если он ухитрится и через Стену перебраться? Тогда как? Нам его остановить надо, а чем мы его остановим?

— Черта я бы ему показывать не стал, — сказал, подумав, Сергей — Это, действительно с нашей стороны непорядочно, а вот чем-нибудь другим пуганул бы.

Он задумался, перебирая возможности. К сожалению их было не так уж много.

— Может, на них Хамаду навести? Под нашим контролем, разумеется.

— Опоздал, — усмехнулся шеф. — Хамада их уже сам нашел. Вчера ночью. Я, кстати, запись сделал. Сцена была в твоем вкусе: трогательная история о встрече одинокого монаха с группой не раскаявшихся фальшивомонетчиков.

— Почему одинокого? — удивился Сергей. — Их же двое?

Шеф махнул рукой.

— Долго объяснять. Сейчас сам все увидишь.

Луковые ворога исчезли, а на их месте возник охотничий домик эркмасса. Таймер, рядом с изображением часовни, высветил время — по заповеднику, конечно. Света было достаточно, чтобы Сергей разглядел одинокую фигурку сложившую ладони рупором у рта:

— Вернись, монах! — донеслось до них.

— Что-то у них там случилось, — пояснил шеф, — в часовне. Похоже, монах чего-то испугался и убежал. Минут сорок он его уговаривал вернуться и вот что из этого вышло.

Шеф включил перемотку и Шумон смешно забегал перед домом. Потом он медленно пошел в часовню. Не дойдя до неё остановился и закричал:

— Вернись брат, вернись!

Кусты позади него бесшумно раздвинулись, и оттуда показалось перекошенноето ли ненавистью, то ли ужасом лицо монаха. Он взмахнул рукой и обрушил кулак на голову Шумона.

— Он жив?

— Жив. Смотри.

Монах выскочил из кустов и взявшейся откуда-то веревкой ловко связал своего напарника. Шеф остановил запись.

— Это так сказать, увертюра, а сейчас будет само побоище.

Опять замелькали цифры таймера, налезая друг на друга. С бешеной скоростью понеслись по экрану облака. Заметно осторожничая, к часовне приблизилось несколько человек. Они держались в тени, и трудно было определить, сколько их и кто они.

Шеф пустил запись в нормальном темпе.

Разбойники на экране собрались у входа в часовню. Посовещавшись, часть из них отошла к окнам, а остальные вошли внутрь. Таймер бесстрастно отсчитал 43 секунды, видимо ушедшие на попытку выяснить отношения мирным путем, и действие началось.

Из дверей часовни вылетел кто-то из разбойников и неподвижно застыл на земле.

Следом за ним мешая друг другу гурьбой выскочили все остальные подгоняемые Братом Такой.

Монах был страшен. У него не было под руками подходящего оружия, но для безумия оно и не было нужно. Безумие в нем и не нуждалось. Подхватив первое, что попалось под руку, он выбежал из-под сводов с желанием наказать порок и помочь добродетели восторжествовать.

Размахивая тяжелой скамьей с такой лёгкостью, словно в руках его была мухобойка, он гонялся за разбойниками, швырявшими в него, чем попало.

Те, похоже, не рассчитывали на такое яростное сопротивление, и первое время растерянно метались перед часовней, однако, оправившись, проявили резвость и находчивость.