Покорно замерев она в бессильной ярости пепелила меня глазищами, но это было уже не так страшно. Бесцеремонно отодвинув грудь я запустив руку ей за пазуху и вытащил старый, потертый "ТТ".

- Ложись на пол. - Отодя на пару шагов, так чтобы самому не загреметь в подпол, распорядился я. - Быстро и мордой вниз. - Да не мычи ты, старая калоша! - Заметил я бабе Любе с удовольствием наблюдая как Клархен послушно укладывается на пол. - Ну а теперь рассказывай, как ты дошла до жизни такой?

- Ничего я вам рассказывать не буду. - Глухо отозвась поверженная мной Клархен.

- Будешь, милая, ещё как будешь! - Весело возразил я и тут произошло неожиданное. Ноги птичками вылетели из под меня, я ударился лбом об пол и полетел в черноту преисподней.

Очевидно падая вниз я ударился головой о чурку, потому что долго не мог прийти в себя. Если и дальше будет продолжаться в таком же духе, то очень скоро я стану полным идиотом, а может быть уже им являюсь, потому как до сих пор не могу понять почему оказался в подполье если Клархен лежала на животе в двух метрах от меня, а баба Люба только мычала коровой надежно привязанная к спинкам кровати. Кстати сказать, я тоже связан, причем связан грамотно и умело, с минимумом веревок и узлов, но так, что пошевелиться для меня целая проблема. Словно сам черт дернул меня за ноги из преисподней.

- Ну что, Гончаров? - Над освещенным квадратом сверху показалась голова Клархен. - Вы хотели со мной поговорить, я к вашим услугам, только не долго, я как всегда тороплюсь и мне как всегда некогда.

- Клара Оттовна, я хотел вам сказать, что вы замечательно паскудная баба и рано или поздно, но я до вас доберусь и утоплю в дерьме.

- Сожалею, но у вас это не получиться хотя бы просто потому, что на этом свете мы с вами больше не встретимся.

- На том свете мы с вами не встретимся. Вы убили собственную мать, а страшнее греха не бывает. Вам гореть в аду, а мне собирать райские яблоки.

- Собирайте, я не против. Но я полагаю, что наш разговор исчерпан? Прощай, великий сыщик Гончаров. Паша, у нас все готово? Мы можем ехать?

- Да, Клара Оттовна, я все упаковал, - ответил густой мужской голос. Все перевязано, ничего не забыто. А как быть с этой старушенцией?

- Закинь её в подпол, чтоб господину Гончарову не было скучно умирать одному.

- А как быть с его тачкой?

- За руль его машины сядешь ты. - Категорично заявила Клархен. Незачем оставлять её здесь, только лишние разговоры.

- Ей мужик, принимай подругу. - Довольный своим остроумием обхохотался парень и костлявое старушачье тельце упало мне на грудь. - Клевая между прочим телка, ещё скажешь мне спасибо. Отлично оттянешься. Ну спокойной вам ночи. - Пожелал парень и захлопнул люк, а через какое - то время надо мной послышались удары молотка и я понял, что нас заколачивают. Потом стук прекратился, послышался смех и звук затворяемой двери. Все смолкло и даже шума запускаемых двигателей я не услышал.

- Баба Люба, ты живая? - Дернув животом спросил я, заранее опасаясь, что на мне лежит мертвое старухино тело.

- М-м-м. - Промычала она в ответ и я немного успокоился. Перекрутившись и нащупав губами её старческую щеку я языком нашел край клейкой ленты и после нескольких попыток мне удалось зубами зацепить уголок. Стараясь вместе с лентой не оторвать кусок её дряблой кожи я осторожно его потянул. Сразу сообразив, что я хочу она старательно взялась мне помогать и вскоре уже я имел содержательную и разговорчивую собеседницу.

- Вот поганцы - то, сквернавцы, чертова кровь. Чуть было не зашибли меня совсем. Чтоб им, негодяям, на том свете вечно в аду гореть! Чтоб у них у гадин все руки поотсыхали, да ноги поотвалились, чтоб никогда не видеть света всему их скотскому племени и впредь до девятого колена. - Негодующе разразилась она целым потоком ругани и если хотя бы один пункт её проклятий свершился, то судьба Клары Оттовны была бы совсем не завидна.

- Успокойтесь, баба Люба. - Сурово прервал я её тираду. - Лучше расскажите каким образам и когда вы завладели церковной утварью и как вам удавалось все это время водить всех нас за нос?

- А что об этом теперь говорить, утащила подлючка все оклады, всю посуду...Не об этом сейчас надо думать, надо соображать как отсюда выбраться.

- Не волнуйтесь. Мои знают куда я поехал, так что через пару часов нас отсюда вызволят, но руки мне развязать все таки надо.

- Как же я их тебе развяжу когда у самой за спиной связаны.

- Зубами. - Уже имея некоторый опыт ответил я.

- А ты мне их дал? - Ехидно спросила старуха и мелко рассмеялась.

- Чего? - Не понял я.

- Зубы эти самые, которыми я должна тебя развязать. я уже позабыла как они клацают, а ты мне такое говоришь. Лучше уж ты меня развязывай своими зубами.

- Не могу. - Проклиная тестевский кулак чуть не заплакал я. - У меня их тоже нет.

- Вот незадача - то. Сллухай ка сюда, там у меня в конце подпола стоит столб подпорка, а в нем вбита старая и ржавая скоба. Края у неё все в зарубках и шершавые. Попробуй перетереть о неё веревку.

Деревнской бабаке ума и смекалки не занимать. На коленях в полнейшей темноте, периодически стукаясь лбом о стены и ведомый указаниями бабы Любы я наконец нашел нужный столб со скобой и как тоскливая сука заерзал по нему задом.

- Баба Люба? - Между делом спросил я. - А откуда взялся этот Паша?

- Так он в подполе сидел, я ведь тебе мычала и глазами показывала, а тебе хрен по деревне. Пока ты с ней разбирался он тебя из подпола - то за ноги и дернул. Не слушал ты меня, вот и результат? Как там у тебя? Ладно получается?

- Не очень, шнуры - то капроновые, но потихоньку дело идет. Ты мне лучше расскажи как серебро перекочевало от Марии Андреевны в твои казематы?

- А его у Маньки и не было. Она вообще не знала, что оклады уже года как четыре у меня в подполе зарыты. Она до самой своей смертушки так и думала, что они в подвале под церковью схоронены.

- Не надо мне дут в уши, баба Люба, я отлично знаю, что она давно перенесла оклады из хранилища к себе домой, об этом свидетельствует её граненная рюмка найденная мной в пещере. В неё она вставляла свечу.

- Это не её рюмка, а моя и не она перетащила клад, а я сама.

- Значит она вам об этом рассказала, а вы бессовестно воспользовавшись её тайной присвоили церковную утварь принадлежащую всему селу.

- Как бы не так. От Марии на этот счет никто не мог и слова - то вытянуть. Послушайте как дело - то было. Когда церковь запретили, то она долго стояла бесхозная, а году в трицать пятом в ней устроили клуб. Потом уже после войны клуб построили новый, а в церкви сделали спортивный зал и меня поставили уборщицей и сторожихой. Но тогда я ничего такого не знала, иначе бы по дурости лет все растрепала по селу и от окладов давно бы след простыл.

Спортивный зал там продолжался долго, ровно столько сколько жива была школа и туда ходили заниматься детишки. Марья тогда, хоть и сама была учительшей, на это сердилась, но терпела. Говорила, что хоть так, да стены поддерживают и ремонтируют. А потом школа кончилась, дети разъехались и спортзал стал никому не нужен. Тогда Григорий Федорович велел хранить в церковном подвале картошку, свеклу, капусту, и разные другие овощи. Но сторожем по прежнему оставалась я. Скоро ты там свои веревки перепилешь? А-то я уже вся занемела.

- Скоро, рассказывай.

- Я всегда понемногу пользовалась общим складом, то пару килограммов морковки домой притащишь, то ведерко картошки, а как же на кортошке сидеть и домой не принести? Люди ж засмеют. Ну а тут, года четыре тому назад в самом конце весны своя картошка кончилась у многих. Стала я потихоньку по ночам приторговывать. Ну и в конце-то концов доторговалась до самого пола. Потом меня за такую торговлю хотели судить, да Григорий Федорович отбил. Но дело не в этом, подметая пол я заметича, что он неровный и в одном месте будто бы вскорячился. Вот тогда - то я все и поняла. Поняла, но никому ничего рассказывать не стала, а уж Маньке и подавно. Все оставшиеся овощи к середине лета убрали и готовились завозить новые. А ключи - то от церкви и от подвала у меня. Так - то вот.