Когда Сальман Персиянин (Сальман аль-Фариси), захваченный некогда кочевниками и проданный в Медину, принял ислам, на помощь ему немедленно пришли мусульмане — вместе с Мухаммедом они собрали деньги, которые хозяин потребовал за Сальмана, но хозяин не согласился отпустить Сальмана, пока тот не закончит порученную ему работу — не посадит какое-то число финиковых пальм. Тогда Мухаммед и другие мусульмане взяли лопаты и сообща за несколько дней выкопали требуемое количество ям и засадили их сеянцами финиковой пальмы. Новообращенный брат их, Сальман аль-Фариси, обрел свободу. В лице Сальмана аль-Фариси Мухаммед на всю жизнь приобрел верного друга и бесстрашного соратника.

Мусульмане Медины пришли к исламу несколько иным путем, чем мухаджиры. Ни трагического разрыва с родными и близкими, ни преследований соплеменников ансары не пережили. Ислам, несомненно, пользовался популярностью среди бедняков и «сирот» Ясриба, был принят обоими племенами — хазраджитами и авситами по обоюдному согласию и с целями не столько религиозными, сколько политическими. Если в Мекке каждый курайшит лично для себя решал вопрос, примкнуть ли ему к Мухаммеду или остаться с многобожниками, то в Медине этот вопрос решался племенем в целом — без особых страстей и без существенных конфликтов. Принимать ислам или нет, авситы и хазраджиты детально обсудили в своей среде до Второй клятвы при Акабе и, по зрелом размышлении, взвесив все «за» и «против», проанализировав сложившееся соотношение сил, учтя популярность нового учения в низах и общее стремление к миру в оазисе, прониклись убеждением, что ислам стоит принять — вместе с пророком и мухаджирами из Мекки. Богатые и влиятельные шейхи авситов и хазраджитов стали мусульманами наряду с бедняками и «сиротами», рассчитывая, что реальная власть останется в их руках и никакого ущерба их интересам ислам не нанесет. Лидером этих богатых и влиятельных ансаров, выразителем их общих интересов и политических устремлений был Абдаллах ибн Убайя, в прошлом признанный глава племени Аус; в торжественных случаях он появлялся на людях с золотой диадемой на голове, что давало повод обвинять его в стремлении узурпировать власть в Медине и стать «князем».

Ислам приняло большинство хазраджитов и авситов, однако далеко не все. Почти в каждом клане оставались язычники, а несколько кланов в полном составе отказались принять ислам и признать Мухаммеда пророком и посланником Бога. Язычники тем не менее не доставляли Мухаммеду хлопот, и борьба с мединскими многобожниками не особенно его занимала. Они были немногочисленны и раздроблены, они не выступали против Мухаммеда как организованная сила, и отношение пророка к ним было терпимым. Принцип «нет принуждения в вере», провозглашенный Мухаммедом при вступлении в Медину, почти не нарушался, и Мухаммед не делал попыток разрушать храм богини аль-Манат, почитавшийся язычниками. Единственной известной нам формой «притеснений» были самовольные действия некоторых благочестивых молодых мусульман, которые выкрадывали у язычников деревянных идолов и либо выбрасывали их на помойку, либо разбивали на куски и сжигали. Делалось это по ночам, а стало быть, считалось, что эти ревнители веры поступают нехорошо, воруя и уничтожая чужую собственность.

Поэтому не с язычниками, а с влиятельной партией ансаров, возглавляемой ибн Убайей, начал Мухаммед вскоре по прибытии в Медину решительную борьбу.

Своих противников Мухаммед назвал мунафикун — «лицемерами». Выпады против «лицемеров», разоблачение их тайных умыслов и решительное осуждение их непокорности заняли в откровениях мединского периода почти такое же место, как некогда полемика с язычниками.

— И среди людей некоторые говорят: «Уверовали мы в Аллаха и в последний день». Но они не веруют, — обличал Мухаммед «лицемеров». — Они пытаются обмануть Аллаха и тех, которые уверовали, но обманывают только самих себя и не знают.

В сердцах их болезнь — пусть же Аллах увеличит их болезнь! Для них мучительное наказание за то, что они лгут.

А когда им говорят: «Не распространяйте нечестия на земле!» — они говорят: «Мы — только творящие благое».

Разве нет? Ведь они — распространяющие нечестие, но не знают они.

А когда говорят им: «Уверуйте, как уверовали люди!» — они отвечают: «Разве мы станем веровать, как уверовали глупцы?» Разве нет? Поистине, они глупцы, но они не знают!

И когда они встречают тех, которые уверовали, они говорят: «Мы уверовали!» А когда остаются со своими шайтанами, то говорят: «Мы ведь — с вами, мы ведь только издеваемся».

Аллах поиздевается над ними и усилит их заблуждение, в котором они скитаются слепо!

Любые попытки «лицемеров» договориться с ним о дележе власти Мухаммед категорически отклонял. Он согласен был лишь выслушивать советы, но право принимать решения принадлежало только ему. Верующие должны были подчиняться его решениям. «Повинуйтесь Аллаху и его посланнику!» — вновь и вновь требовал Мухаммед в Коране. Кто не повинуется, тот неверный, «лицемер». Мухаммед советовался с мусульманами о делах общины, но советовался только с теми, с кем считал нужным, — накибов, избранных представителями ансаров при Акабе, он просто-напросто игнорировал. «Лицемеры» с этим не мирились, и Мухаммеду снова и снова приходилось обличать их коварство и тайные умыслы.

— Когда приходят к тебе лицемеры, — поучал Аллах своего посланника в суре, которая впоследствии была названа «Лицемеры», — они говорят: «Свидетельствуем, что ты — посланник Аллаха». Аллах знает, что ты — Его посланник, и Аллах свидетельствует, что лицемеры — лжецы.

Они обратили свои клятвы в щит и отклонились от пути Аллаха. Поистине, скверно то, что они делают!..

А когда ты их увидишь, тебя восхищают их фигуры. Если они говорят, ты слушаешь их слова, точно они столпы поставленные. Они принимают всякий крик — против них. Они — враги, берегись же их! Пусть Аллах их поразит, до чего они обольщены!

Когда скажут им: «Ходите, посланник Аллаха попросит вам прощения!», они кривят свои головы, и ты видишь, как они отворачиваются, возвеличиваясь.

Все равно им, будешь ты просить им прощения или не будешь; никогда не простит им Аллах: ведь Аллах не руководит народом распутным!

Партия «лицемеров» боролась, по-видимому, не только за сохранение в неприкосновенности старого общественного уклада жизни, но и против требований безграничной милостыни, против попыток Мухаммеда заставить их поделиться накопленным богатством с бедняками-соплеменниками и переселенцами из Мекки:

— Они — те, которые вам говорят: «Не расходуйте на тех, кто у посланника Аллаха, пока они не разойдутся!» У Аллаха сокровищницы небес и земли, но лицемеры не понимают!

Власть и богатство — причина длительного конфликта Мухаммеда с партией «лицемеров» во главе с Ибн Убайей. Чтобы сохранить и то и другое, «лицемеры» готовы были предать Мухаммеда, объединиться с его врагами в Медине и за ее пределами, в том числе и с курайшитами. Это была могущественная и влиятельная партия, с которой Мухаммеду приходилось считаться. Сколько бы он их ни обличал, он никогда не доводил дело до открытого столкновения и разрыва, хотя мелкие стычки происходили, по-видимому, часто. В борьбу с «лицемерами» были вовлечены и мухаджиры, и часть преданных Мухаммеду ансаров, которые не всегда могли сдержать свою ненависть к откровенным противникам пророка. Известно, что между «верными» и «лицемерами» не раз происходили мелкие драки, некоторых «лицемеров» вытаскивали из мечети за бороду, и, возможно, делались попытки не допускать «лицемеров» к участию в общих молитвах и тем самым запятнать их в глазах всех мусульман, как тайных вероотступников.

По этой ли причине или по какой-то другой, но «лицемеры» в конце концов построили собственную мечеть — мечеть аль-Дирар, которую Мухаммед считал «нечестивой». Мухаммед за это обрушил на «лицемеров» новый поток проклятий и обличений:

— Разве они не знали, что, кто противится Аллаху и его посланнику, для того — огонь геенны на вечное пребывание в ней.