По убеждению ревнителей старины, все здания восстанавливать нужно в тех же самых материалах, по старой технологии, что было в прошлые века. А иначе, все плохо, вместо памятника появляется, по их терминологии, "новодел", "муляж". К числу муляжей относят они Храм Христа Спасителя. Нас упрекают, что мы применили железобетонный каркас, не позолотили купола пудами золота, обошлись килограммами, что под храмом появился гараж. Но там ведь не только гараж, но и новый подземный храм, музей истории, зал Соборов!
На моей памяти газеты не раз обнародовали список памятников, якобы разрушенных по вине правительства Москвы. Последний раз такой список содержал 26 объектов, начиная от палат ХVII века по Софийской набережной, кончая корпусами "Шереметевского подворья" начала ХIХ века на Никольской улице. В список попал "Дом князей Трубецких" на бывшем Девичьем поле, где находилась дача, на которой бывал Пушкин. Ее деревянные стены прогнили и восстановлению не подлежали. Этот одноэтажный дом теперь выглядит так, как при Пушкине. Но за штукатуркой - не сгнившее дерево, а бетон.
Из-за этой начинки попал дом Трубецких в список утрат, "муляжей", как и дом, где жил Герцен, другие старинные здания. Их из-за ветхости нам пришлось разобрать и воссоздать их из современных материалов. Между тем в законе об охране памятников зафиксировано положение, что если памятник "выполнен из недолговечных материалов", под которым подразумевается дерево, то его можно даже исключить из списка памятников. А Москва и до и после пожара 1812 года строилась из дерева. Стены штукатурились, красились, украшались колоннадами. За сто-двести лет в условиях нашего климата "начинка" таких строений сгнила, полностью разрушилась, хотя внешне это не бросается в глаза. Поэтому, чтобы сохранить для потомков образ здания, его приходится разбирать и заново строить, сохраняя архитектурный облик.
Мы возродили несколько церквей в центре. Построены часовни там, где стояли храмы на Арбатской, Калужской площадях, в Столешниковом переулке. В Марьинском парке сооружен храм "Утоли моя печали". Свято-Троицкий собор поднял большие купола в Борисове. Когда в прошлом в Москве реставрировали и ремонтировали одновременно 360 памятников городского и федерального значения? В минувшем году привели в порядок 260 старинных зданий. Среди них загородный дворец Елизаветы Петровны на бывшем Сокольническом поле, нынешней улице Гастелло, усадьба на Новой Басманной улице, особняк в Малом Знаменском переулке, усадьба на Петровке...
В Калошином переулке на Арбате воссоздан старинный деревянный дом. Никто не подумал вместо дерева - выполнить его фасад в камне или бетоне. Потому что в данном случае дерево не скрывалось под штукатуркой, как в дачном строении князей Трубецких.
Из этих частностей возникает общая картина. Она дает право утверждать, что за минувшее десятилетие удалось во многом вернуть городу утраченный облик. Этого не заметит слепой или тот, кто принципиально не хочет видеть кардинальную перемену.
Любое начинание, связанное с памятниками архитектуры, вызывает организованный протест с политической подоплекой. Запущенный Петровский путевой дворец времен Екатерины II снова становится дворцом, где можно принимать императоров и президентов. А нам говорят - нельзя его модернизировать. Все плохо. Почему? Требуют там устроить некий музей. Но ведь в прошлом здание служило гостиницей для императоров и свиты, когда они направлялись из Петербурга в Москву. Какой там может быть музей, если вся обстановка царских времен не сохранилась!
Мы благодарны ревнителям старины, когда они находят забытые памятники. Но они должны понимать, что сохранить абсолютно все, что было построено сто и двести лет тому назад, невозможно. Иначе город рискует заболеть старческой немощью. А Москва не должна задыхаться и гнуться. Занимаясь музеем художника Шилова на Знаменке, я не раз заезжал сюда во двор и поражался хаосом, разрухой, множеством ветхих безликих строений, упрятанных прежними владельцами за фасадами уличных зданий. Что это - памятники? Это бывшие конюшни, дворницкие, склады, сараи. До этой бесценной земли руки пока не дошли. Там конь не валялся.
* * *
Другой постоянный упрек состоит в том, что якобы Москву мы застраиваем как Стамбул, без всякой сверхзадачи. Не знаю, чем не нравится красивейший город мира Стамбул, "второй Рим", тем, кто так часто поминает его всуе. Где еще можно увидеть с моря на холмах чудный лес минаретов над куполами красивейших мечетей мира?
Не устану повторять, что у нас бал правит архитектор. Не случайно название комплекса, которым я руковожу, начинается со слова - Архитектура и лишь за ним следует Строительство. Сейчас все хорошее и плохое на совести архитекторов.
Руководство Москвой, естественно, также принимает участие в принятии решений. Имеет свое мнение, причем бывают случаи, когда наше мнение не сходится с предложением архитекторов. И общественности. Но окончательное решение принимают архитекторы. Не секретари ЦК и МГК внедряют в городе стиль. Его творят сегодня мастера разных поколений и направлений Александр Кузьмин, Михаил Посохин, Юрий Григорьев, Борис Тхор, Борис Палуй, Николай Лызлов, Михаил Филиппов, Александр Асадов, Андрей Боков, Дмитрий Буш и другие московские архитекторы, которых я называл выше. Десять московских мастеров выставлялись в Лондоне в Королевском институте британских архитекторов и вызвали своими работами большой интерес.
Московские архитекторы создали проекты школы Галины Вишневской, "Берлинского дома", "Красных холмов", "Автобанка", Верховного суда России, другие значительные здания. То, что делают частные бюро - архитектурные критики одобряют. То, что создают мастера институтов, входящих в наш Комплекс, по заданию правительства Москвы - все не по душе тем, для кого авторитеты - на Западе.
Одни архитекторы без устали строят, другие не устают отвергать публично все, что появляется в Москве. Приведу такой пример. Многим москвичам и приезжим, обращавшимся с просьбами о помиловании, известен большой дом напротив Манежа. В нем до революции помещалась гостиница "Петергоф". Ее после переезда в Москву советского правительства занял аппарат ЦК партии и ВЦИКа, потом - Верховного Совета СССР. Поныне здание принадлежит федеральной власти. Эта власть решила для своих нужд построить в закрытом для свободного доступа дворе административное здание. Помешать такому решению никто не имеет права. Владение - не в нашей компетенции. Но вот что заявляет архитектор, получивший высокую трибуну:
"Как меняется Москва? Яркий пример - дом на Воздвиженке, 2, бывшая приемная Верховного Совета. Сегодня к ней делается ангароподобная пристройка, пример архитектурного вандализма. Это свойственно лужковскому стилю - увеличение социально-бесполезных офисов-монстров в центре. А что нужно для социума - у нас никого не интересует".
Причем здесь "лужковский стиль", при чем Юрий Михайлович Лужков? Эта "ангароподобная пристройка" сделана не его волей. Для "социума" мэр поблизости от приемной законодательной власти построил "Охотный ряд"! Вот это его стиль - поддерживать "большие проекты", доводить их быстро до конца. Подобные выпады делают постоянно и в мой адрес, именуя все новое в архитектуре - "эпохой позднего Ресинанса".
"Стиль" упоминается постоянно, когда заходит речь о Центре. При этом не устают повторять, что якобы отличительная черта этого стиля - давление на архитектурную среду, а новостройками мы разрушаем старую Москву. Вот что я узнал по поводу нового строящегося здания напротив "Праги":
"На Старом Арбате дома всегда были в три-четыре этажа, а офис, который возводится в самом его начале, будет восьмиэтажным. Разве это не вандализм? Он уродует город и не несет никакой социальной нагрузки. И доминирует не история, а самострой нуворишей. Москва превращается в социального урода".
Так ли это? Старый Арбат во времена Пушкина был застроен домами в один-два этажа. Во второй половине ХIХ века их надстраивали или сносили, чтобы возвести доходные дома. Сколько этажей в известном на Арбате доме с рыцарем на углу? Восемь! Столько же в других построенных до революции домах на этой и соседних улицах. Так почему в начале ХХI взамен заурядных двухэтажных частных строений, сломанных при советской власти, мы должны сооружать снова эти же строения? Кому они нужны? Кто даст на них деньги? "Социум" сегодня другой, не такой как век назад. Ему нужны крупные сооружения. Да, новый восьмиэтажный офис выше "Праги". Но авторы проекта соотнесли его не с рестораном, а с другими зданиями - телефонной станцией на Новом Арбате, Генеральным штабом на Арбатской площади.