Никакого лужковского стиля, никакого стиля Ресина нет. Есть образ свободной Москвы. Он создается усилиями зодчих, в этом их задача. Они служат и в государственном "Моспроекте", где лидируют Александр Кузьмин, Михаил Посохин, Юрий Григорьев, и в мастерских, возникших в порыве свободы после 1991 года. Все знают компанию "Сергей Киселев и Партнеры", бюро "Остоженка", где отличился Александр Скокан, ТПО "Резерв", куда входит Владимир Плоткин и их единомышленники, чьи имена хорошо известны строителям. Разве они могли бы развернуться в Москве, если бы мы им ставили палки в колеса, потому что они не исповедуют "московский" стиль, обходятся без куполов и башен?

Везде растут дома с формами и объемами, подсмотренными в учебниках геометрии. В Москве хватит места всем. И домам с колоннами, и домам с плоскими стенами. Только бы они вписывались в строй, уважали прошлое, не выглядели "стилягами среди бояр". Не важно, кто их построит, "Моспроект" или частное бюро, русский или иностранец. Лишь бы не повторилось то, что произошло на Смоленской набережной. Там среди монументальных зданий затесались стеклянные фасады нового посольства Англии. Четыре контейнера стеклотары. Авторы - английские архитекторы. Самые рьяные поклонники современного стиля не радуются этому десанту на берегу Москвы-реки. Ему дал высадиться бывший главный архитектор города, не посчитавшийся с мнением мэра.

* * *

У всех свое представление, какой должна быть Москва, где лучше жить. Когда-то футуристы видели ее застроенной небоскребами. Есть у меня знакомые, которым нравится высота, она многих притягивает. Иначе бы мы не сооружали высотные дома. Меня тянет к нижним этажам, мне по душе малоэтажная Москва, какая была в прошлом на Арбате и в Замоскворечье. Такие районы мы начали строить. Один из них, в Покровском-Глебове, архитектурой напоминает старинную подмосковную усадьбу. Она обогащена комфортом ХХI века. На девяти гектарах лесопарка у берега канала и реки сто пятьдесят квартир. Это - истинный эксклюзив, подлинное элитное жилье.

Наши потомки будут жить в городе безопасном, высоком и приземистом, старинном и современном. Москву как прежде будут называть Белокаменной. Не дай Бог, походить нам на Париж, Лондон или Нью-Йорк. У Москвы своя красота, свой характер, своя история, летопись в камне. Нам повезло вписать в нее новые строчки.

Конец десятой главы, конец третьего издания.

Январь 2002 года.

ГЛАВА XI

В новом веке. Трагедия "Норд-Оста".

Москва в начале ХХ века и в начале ХХI века.

"Строительный бум".

Монорельс, мини-метро, легкое метро.

"Правительственный квартал" и "Атриум".

Есть ли у нас градостроительная идея?

Яблоко раздора. "Интурист" идет на слом.

Противостояние на Ходынском поле.

"Культурная революция". Новые задачи мэра.

Заканчивая предыдущую главу, я высказал надежду, что в ХХI веке станем жить в городе "безопасном, высоком и приземистом, старинном и современном". Надежда эта не сбылась. Спустя три года мы пережили ужас, напомнивший о взрывах на Каширском шоссе и в Печатниках. Там нам пришлось разбирать груды железобетона и кирпича, раздавившие спящих москвичей. На месте двух разрушенных девятиэтажных корпусов в Печатниках поднялись четыре 25-этажных дома. Они стоят вблизи памятного знака, где погибли 9 сентября 1999 года невинные люди.

А 23 октября 2002 года вооруженные до зубов смертники захватили театральный центр - бывший Дом культуры Первого подшипникового завода на Дубровке. Во время представления мюзикла "Норд-Ост" они взяли в заложники сотни зрителей. Взорвать здание вместе с ними чеченским террористам не удалось, всех их уничтожили. Но свыше ста погибших город похоронил.

Как только операция по спасению закончилась, Юрий Михайлович и я побывали на месте. Не буду повторять, что писали журналисты, увидевшие зрительный зал после насилия над заложниками. Меня заботила одна мысль, что нужно сделать, чтобы быстрее восстановить изуродованное здание. Ремонтом было не обойтись. Театральный центр предстояло реконструировать.

Срочное задание мы с Лужковым дали Улановскому. Так поступили и после взрывов домов, поручив "Главмосстрою" роль генерального подрядчика восстановительных работ. В прошлом отсюда первыми приходили на помощь пострадавшим после землетрясений в Ташкенте и Ленинакане. Московские строители не раз возвращали жизнь в "горячих точках".

Лужков сказал тогда, что бандиты лезут в столицы мира, чтобы громко заявить о себе, нести ни в чем неповинным людям горе, страх. Так было в Москве, Нью-Йорке, Тель-Авиве и других уголках планеты. Он выразил надежду, что строители восстановят все в сжатые сроки, найдут оптимальные решения неожиданно возникших проблем.

Что и произошло. На фасаде здания появился большой щит с надписью: ""Главмосстрой" осуществляет реконструкцию театрального центра по поручению правительства Москвы". Генеральный подрядчик, как водится, привлек субподрядчиков, проверенных партнеров, в том числе известный трест "Строитель". Работа пошла днем и ночью в три смены. Только от "Главмосстроя" на объекте было занято свыше двухсот рабочих, не считая строителей подрядных организаций.

Они заменили тысячи квадратных метров паркета и стекла, подвесных потолков, сотни квадратных метров глазурованной плитки, восемнадцать тонн алюминиевых конструкций. Здание преобразилось после того, как очистили и заново покрасили фасад, переделали главный вход с нависающим козырьком. Ступени лестницы покрыли гранитом, а площадь перед входом - брусчаткой. Все выполнили быстро и качественно. Об этом ведущие средства массовой информации не проинформировали. Но когда два каменщика и плотник треста "Строитель" позарились на чужое - газеты не стали разбираться "кто есть кто" и дружно доложили, что якобы "рабочие "Главмосстроя" воруют имущество бывших заложников". Хотя на самом деле провинившиеся не состояли в этой компании.

Плотник нашел удостоверения личности милиционера и двух военнослужащих. Вместе с вложенными в одном из удостоверений деньгами отдал находку прорабу. Поступил, как его проинструктировали перед началом работы. Но найденную электронную записную книжку оставил себе. Был он на хорошем счету, десять лет трудился в тресте. Несмотря на прошлые заслуги, его и двух каменщиков, как мне доложили, уволили немедленно. Тогда на Дубровке работница Мария Артемова из треста "Мосотделстрой-1" нашла несколько золотых колец, цепочек и сережек. И все драгоценности сдала администрации, как обязалась. Так поступали другие строители, когда находили чужие вещи, оставшиеся на месте трагедии.

* * *

Тень, брошенная на "Главмосстрой", меня особенно огорчила, поскольку я являюсь Председателем совета директоров этой компании. Не раз в предыдущих главах рассказывал о ней и президенте холдинга Геннадии Улановском, моем старом товарище. Он сумел сплотить команду и спасти чуть было не затонувший большой корабль.

Сегодня у меня больше нет мысли сменить историческое название, о чем я с болью думал в недалеком прошлом. Три года назад некогда крупнейшая фирма Советского Союза осваивала за год всего 3 миллиарда рублей, что для нее мизер. В 2002 году речь пошла об 11 миллиардах! Если недавно удавалось построить всего 400 тысяч квадратных метров жилья, то теперь намечается свыше миллиона. Львиная доля новых московских школ - за "Главмосстроем". Ими все не кончается.

В послужном списке компании "Автобанк" на Новослободской улице, "Дойче Банк" на улице Щепкина, другие новые здания банков. Они все из монолита. Новое здание Московского городского суда на Богородском валу - последнее успешно выполненное задание правительства города. В феврале 2002 года Юрий Михайлович закладывал в фундамент здания суда для присяжных памятную капсулу, а в декабре - все было сделано.

Нет больше у холдинга долгов. "Главмосстрой" сам дает кредиты партнерам. Им доволен и город, и профсоюз, потому что здесь выполняют четыре требования трудящихся, сформулированные в словах: занятость, зарплата, здоровье и законность. Многие строители обязаны здоровьем госпиталю "Главмосстроя". Его никто не прибрал к рукам в годы дикой приватизации. Госпиталь остался за холдингом.