• «
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4

Потапов Виктор

Золотой медведь

В. Потапов

(Москва)

Золотой медведь

Настало лето. Отцвели в лесах ландыши, в палисадниках и садах черемуха, утратила майскую яркость и свежесть листва. С юга часто налетали грозы, поливали землю теплым благодатным дождем. По вечерам обильная роса падала на траву, и над рекой поднимались парные туманы...

Июньский вечер потухал, готовясь уступить место перемигивающейся редкими звездами ночи. Воздух был теплым и влажным. Из лесу налетел ветер, пронесся по селу, кружа пыль и мусор, и стих на лугах. Словно кто-то невидимый заполнил все пространство, каждый закоулок, щель, вызнал то, что хотел, и скрылся.

Невидимка раздул волосы стоявшей в дверном проеме Марии, отвлек от невеселых мыслей. Подняв голову, она огляделась. Слева в конце улицы над крыльцом магазина горела, чуть покачиваясь в сетчатом стакане, лампа.

"Уже девять", - подумала Мария. Лидка-продавщица всегда зажигала свет над входом ровно в девять.

Мария глубоко вздохнула и, замкнув дверь, свернула на улицу, ведущую к клубу. В тени высоких тополей и ветвистых старых лип копился вечерний сумрак. Навстречу медленно, опираясь на клюку, брел дед Зиновий.

- Здравствуйте, дедушка, - Мария остановилась перед стариком и откинула за ухо прядь волос. - Как ваше здоровье?

- Здравствуй, красавица, - ответил дед Зиновий и улыбнулся. Его глаза с тяжелыми морщинистыми веками превратились в узкие щелочки. - Спасибо. После того лекарства, что ты привезла, совсем перестал кашлять и грудь больше не болит. А то, как покурю, к утру мочи нет, кашель мучает. Ну прямо всю грудь рвет. Поживу еще. На Золотого медведя еще разок погляжу, может.

- Какого медведя? - удивилась Мария.

- О! - Зиновий вскинул седую, как лунь, голову.- Давай вон присядем, а то ноги не держат, я тебе расскажу.

Зиновий зашаркал к лежавшему возле забора толстому ошкуренному бревну. Опустившись на него, он поставил клюку меж ног, положил поверх руки и оперся на них подбородком. Мария села рядом.

- Старики Хозяином звали... Давно было. Почитай, лет на десять моложе тебя был. Аккурат гульба была на поляне возле реки. Он и явился. Бабы испугались, визжат, кричат. Кто бежать бросился, кто камнем в землю врос. Кто за ружьишком кинулся. Да не тут-то было. Он только глазами сверкнул - а глаза зеленые, как фонари горят, - всех к месту точно и приклеило. Ни рукой, ни ногой не пошевельнуть.

Глядим, стоит зверь большо-ой, сам весь темный, почти черный, шерсть длинная, волной. И главное дело: когти золотые, а во лбу рог! Золотой тоже, витой весь!.. Мордой поворочал, оглядел всех и прямиком к Настасье...

- А это кто? - спросила Мария, пододвигаясь к старику.

- Красавица у нас первая была на деревне... Подошел, поклонился и рогом плеча коснулся. Рявкнул, топнул, а из-под лапы что-то ей под ноги упало. Повернулся - и к лесу. Туг чувствуем все, отпустило, слава тебе господи. Зашевелились люди, а что делать, не знают.

А Настасья ту вещицу подняла, что ей Золотой Медведь под ноги-то кинул. Глядит, а это кошель, полный ассигнациёв. Сколько было, не знаю, и никто не знает. Сразу-то не сочла, а ночью ее барин наш вместе с деньгами и умыкнул...

Зиновий достал трубку, кожаный кисет и стал набивать ее.

- Ну а дальше? Дальше, дедушка? - нетерпеливо потеребила его за рукав Мария. Старик хитро прищурился.

- Сейчас. Не торопи. Закурю вот, и дальше будет, Оп попыхтел, раскуривая трубку, и продолжил рассказ.

- Что дальше. Дальше, как бывает: деньги отнял, Настасью у себя оставил. Знал, подлец, что в народе поверье есть: будто у бабы, которой медведь свое почтение окажет, дитя должно народиться необыкновенное. Великий человек! А метит он только самых красивых и чистых девок. Вот барии и захотел спытать, правда ли. Только никто у него не родился. На третью ночь сбежала Настасья. Потом замуж вышла за Ваньку Кузнецова из Никольского, у них вот то дитё и родилось. Сын. Красным командиром был. Потом в Сибирь уехал, города строить, большим человеком стал. Памятник, говорят, ему поставили где-то... - Старик прищурился вдаль, потом покачал головой. - Нет, не вспомню, где. А барин вскоре, как сбежала Настасья, помер от дурной болезни. Народ говорил: медведь его наказал.

- И ты видел его, дедушка, на самом деле? - с мягкой улыбкой спросила Мария и погладила Зиновия по высохшей руке, как бы прося извинения за свое недоверие.

- Видел, - качнул головой старик.

- Ведь сейчас же ракеты в космос летают, люди на Луне были, человеку чужое сердце пришили...

- Ну и пусть себе. ЕМУ это не мешает. Он в лесу живет. В мире много места. А ты иди, иди на поляну, сама увидишь. Сегодня в аккурат его день. Сердцем чую - явится. Иди, милая. Народ уже собрался, и Володька твой тебя давно ищет.

- Но почему же, дедушка, о нем никто ничего не знает?

- А мало ли, о чем люди не знают и знать не хотят! Почему у свиньи морда ниже плеч?! Потому что она в земле роется, а в небо не глядит! Поняла?!

Мария кивнула, глядя в потемневшую дорожную пыль, горькие складочки легли вокруг ее рта и глаз.

- Иди, иди. В жизни с человеком всякое случается. Главное, чтобы он в душе чист остался. - Старик поднялся и побрел прочь.

Мария, опустив голову, сложив руки между колен, осталась сидеть на месте. Зиновиева сказка задела что-то в душе, заставила вспоминать...

Она шла по коридору. Наконец-то одна. Впервые с 8 часов утра. Ее не дергали за рукава, не кричали: девушка, девушка! Не ощупывали взглядами мужчины. Мария была одна, бледная, усталая. Ступени гулко отзывались под каблуками. Поднявшись на свой третий этаж, Мария, запыхавшись, прислонилась к двери. Оставалось совсем немного, и тогда - все. Все до завтрашней смены. Мария достала ключ, сунула его в скважину замка, повернула, толкнула дверь, вошла. Ключ сразу в сумку, чтобы не забыть, и захлопнула дверь. Не руками, взявшись за ручку - плечами, откинувшись назад.

Нащупав выключатель, зажгла свет. Это ее дом. Вот эта пятнадцатиметровая комната. Ради нее она собрала чемодан и приехала сюда? Об этом она мечтала: о вечно журчащей воде в туалете, о каплях, - бим, бим. о чугунную мойку, - роняемых старым краном на кухне, о выцветших, покоробившихся обоях в масляных пятнах и темных точках - следах выведенных клоповьих гнездовий? Об этом она мечтала, когда ей было 16? Для этого она выросла красивой, выросла нежной, желанной?..

Как трудно ходить по этой комнате. Она вся засыпана черепками: полгода назад их было по щиколотку, сегодня - уже по колено. Они невидимы: рассыпавшиеся в прах мечты, разбитые надежды, рухнувшие арки радуг.

Семьдесят рублей в месяц хромой одинокой старухе, похожей на то жилье, которое она сдавала Марии. Здесь Мария плакала иногда, тихо, неслышно, про себя, глубокой ночью. Или просто лежала с сухими глазами, бесчувственная и безразличная ко всему. И размышляла: скоро ли она постареет и на что будет тогда похожа?

Мария оттолкнулась от двери, глянула в мутное зеркало на стене напротив вешалки. Нет, не скоро. Но это все-таки произойдет, и не с чем будет связать красоту и молодость, разве что с этими черепками под ногами.

Она прошла в комнату, села на стул и сбросила туфли. О, какое блаженство! Сунула ноги в стоптанные шлепанцы и продолжала сидеть с бессильно повисшими руками. Рядом на столе лежал конверт с надписанным адресом, совсем готовый к отправке. А подле - листик бумаги, на котором всего три слова: "Дорогая мама! Я..." - и больше ничего.

Закончить письмо нетрудно - она написала много таких писем. "У меня все хорошо. Спектакль, в котором я играю, имеет большой успех, на него очень трудно достать билеты, люди по ночам дежурят возле кассы, чтобы утром купить билет. Спектакль называется... - Она может выбрать какое угодно название из газеты. - Роль у меня маленькая, без слов, но в следующем сезоне обещают дать со словами. А сейчас я немножко танцую и пою. Так что, видишь, мама, беспокоиться не о чем, все идет хорошо. О деньгах тоже не беспокойся, даже вам могу немножко посылать. Больше трудно - жизнь в городе дорогая, а артистке надо очень следить за собой, на это много уходит. Вот дадут хорошую роль, буду присылать больше".