10 марта 1966 года

Странно, но я становлюсь все более и более уверенным в себе. Может быть, это оттого, что меня все больше и больше возмущает то, что обо мне думают и как ко мне относятся здесь, в армии. Я не люблю, когда меня отталкивают. Никогда раньше о белых ребятах я так плохо не думал. Может быть, это потому, что раньше я и не встречал таких белых ребят, как эти. Они ни на минуту не дают тебе забыть, что ты цветной, а они белые. Раньше я никогда не думал так много о том, что у меня цветная кожа, даже в школе, где я был единственным негром. Дома вопрос о том, что мы цветные, тоже никогда не вставал. Ко всем относились одинаково. Хотел бы я взять одного из этих щенков домой, пусть бы он посмотрел своими глазами. С тех пор как помню себя, я и другие ребята на нашем дворе были как Объединенные Нации. Ну ладно, посмотрим, как эти белокожие братья будут вести себя в бою, под огнем. Может быть, настоящие пули несколько изменят их взгляды и отношение к нам.

12 марта 1966 года

Устал от ожидания. Иногда мне хочется, чтобы нас посадили на пароход или самолет и отправили поскорей во Вьетнам или куда там нас еще пророчат. Чтобы быстрей покончить с этим. Я все чаще и чаще начинаю размышлять: буду ли я жив в это же время на будущий год. Хорошего в таких размышлениях мало. На войне вряд ли будет много времени раздумывать над этим. А жизнь пока была вовсе не плохой, даже хорошей. Размышлять о будущем иногда страшновато. Впрочем, к черту эти мысли. Придет время - все будем на том свете. И все же надеюсь, что мое время придет еще не скоро.

15 марта 1966 года

Сегодня начались занятия. Собравшееся здесь стадо не умеет даже маршировать. Отряд каких-нибудь бойскаутов и то ходит в строю лучше, чем они. Больше того, они не могут толком ответить ни на один вопрос, которые задают преподаватели. Наш командир, второй лейтенант, просто не знает, что с ними делать. Я со своими 85 экзаменационными очками буду здесь одним из первых. И подумать только, этих олухов будут учить позднее минометному делу! Они наверняка подорвут своих же солдат. Надо будет смотаться из этой компании, как только представится возможность. Эти щенки беспомощны и безнадежно глупы. К тому же они невозможные неряхи и фанатики.

Начинается жаркая погода. Отец говорил, что весной в Канзасе изумительно. Ха, ему бы надо было побыть здесь весной в армии. Говорят, что летом здесь даже в тени бывает 40-45 градусов жары.

18 марта 1966 года

Получил проникновенное письмо от Марии Анн. Ужасно скучаю по ней. Люблю эту девушку и всегда буду любить.

Попал в класс специалистов связи. Нами руководит парень в звании на одну ступень выше рядового первого класса. По идее, он должен быть хорошим специалистом в области радио и телефонии. Но, по-моему, этот турок не сможет разобраться не только в радио, а в самых простых грядках с огурцами. Половина ребят нашего класса не обращают на него никакого внимания, главным образом потому, что он никогда ничего не говорит. Ходят слухи, что он племянник какого-то генерала. Ча-Ча Лопес пишет все время классных занятий рассказ о том, как японская девушка влюбилась в кубинца. Он все время о чем-то мечтает. Забавный парень этот Лопес.

21 марта 1966 года

Сегодня начали изучать 12-миллиметровый пистолет. Это довольно внушительная и страшная штучка. Надо будет привыкать к ней; судя по всему, во Вьетнаме это будет мой самый лучший и верный друг.

Вот же чертовщина какая! К нам пожаловал его величество сержант Крауч! Будет учить нас обращаться с минами. А я-то надеялся, что больше не увижу его никогда в жизни. Что мы такое сделали, что бог послал его снова к нам? Хотелось бы мне посадить его на одну из мин да пульнуть ее куда подальше. О, как я "люблю" этого человека!

Я не увольнялся и никуда не ходил здесь, за исключением кино. Сегодня впервые, с тех пор как я в армии, получил увольнительную. Вместо с Ча-Ча поехали в Джанкшн-Сити. Отвратительное местечко, ничего хорошего. Кинокартина - дрянь, девчонки на улицах города - тоже дрянь. Я и не подумал тратить таким образом нелегко доставшиеся мне деньги. Как и везде, негритянский район самый плохой. Военная полиция держит его под особым наблюдением: здесь случаются различные происшествия, шатается немало и белых солдат, особенно любят бывать здесь белые с Юга. Один южанин, по имени Кэлхаун, явился в казарму поздно вечером и был все еще "на взводе". Начал хвалиться во весь голос, как провел время с негритянкой. Он орал так, что его слышно было во всех уголках казармы. Сначала я старался не обращать на него внимания, но потом он надоел мне со своими рассказами. Я не вытерпел, подошел к нему, взял за шиворот и поднес кулак к его морде. "Еще один выкрик, и я сверну тебе нос на сторону", - пригрозил я ему. Он замолчал. Если он рассказывал правду, то, думаю, получил по заслугам. Он никогда не забудет этого.

Конечно, никого не касается, с кем и как он провел время. Мне просто не понравилось его отношение к этой девушке.

28 марта 1966 года

Моя главная беда в том, что сержанты, стоит им только взглянуть на меня, начинают надоедать своими глупыми вопросами. Вот вчера, например, Крауч. Я сидел и читал в нашем клубе. Он проходит мимо меня, потом возвращается и начинает осматривать меня с головы до ног.

- Что ты замышляешь, Паркс? - спросил он с глупой усмешкой.

- Ничего, сержант, я и так уже по уши в ваших замыслах, - ответил я ему.

Он повернулся и отошел прочь, не сказав ни слова. Но он наверняка что-нибудь задумал. Мне тошно здесь и с каждым днем становится тошнее. Уж лучше бы во Вьетнам скорее.

1 апреля 1966 года

Сегодня снова письмо от Марии Ани. Она, кажется, очень недовольна школой. Ей стоит больших усилий продолжать учебу; осталось всего несколько месяцев до окончания.

Мы приступили к изучению тяжелого оружия: 89-миллиметровая ракетная установка, гранатомет М-79 и 81-миллиметровый миномет. Миномет пока, пожалуй, самый трудный. Его обслуживает расчет из трех человек, которые наводят, заряжают и стреляют с такой скоростью, на какую только способны.

11 апреля 1966 года

На пасхальное воскресенье я был в наряде по кухне. Мне нельзя было даже позвонить домой. Совсем заездили. На этой неделе уже второй раз в наряде по кухне. Осталось еще четыре недели повышенной одиночной подготовки.

19 апреля 1966 года

Прошлой ночью дождь лил как из ведра и грохотал гром. Это наводило на размышления о Вьетнаме. Впервые стоял в карауле. Оказалось, это не так уж трудно. Два часа на посту и четыре часа отдых. Вот только охватывает ужасная скука. По-моему, для меня эта ночь была самая тоскливая за всю жизнь. Было очень темно, и к тому же все заволокло туманом. Я стоял на посту у служебного гаража, смотрел, чтобы не произошло то, чего никогда и не должно было произойти. К концу пребывания в карауле я почувствовал себя дураком, как будто все это какая-то глупая затея и мне отведена в ней одна из ролей.

Теперь на повышенную одиночную подготовку осталось всего три недели. Нас научили многому. Вернее, не столь уж многому, но то, что мы усвоили, наверное, сыграет важную роль там, в бою. Каждый день мы узнаем что-нибудь новое из науки убивать. Получается, что единственный способ остаться живым это убивать. Вчера ездили в бронетранспортерах. Здорово! Как все равно моторные катера, которые мы гоняли в Плейленде.

25 апреля 1966 года

Все зашло в тупик. Скука чувствуется еще больше. Сегодня меня совсем вывели из терпения. Меня хотели поставить в наряд по кухне в третий раз на этой неделе. Я решил: к черту это дело - и пошел вместе с Ча-Ча в гарнизонную лавочку, где мы немного выпили.

Пришлось являться к первому сержанту. Наверное, наложат какое-то взыскание.

Говорят, тридцать пять процентов из нас отправят за океан в этом году. Мы не знаем. Выбор на нас может пасть и в следующую неделю, и в следующий месяц. Я надеюсь, что пронесет. Эта группа не справится даже с бойскаутами.