— Я давеча спросил вас, почему вы не в бегах, но ответа не расслышал.

— Зачем мне убегать?

— А зачем вы подделали таблицу к проекту «ОК-НО»?

— Идите и расскажите об этом Зейдлицу.

— Вы этого хотите?

— Пока нет. И вы так не поступите. Вы не станете бросать тень на Рассвела. Не в ваших интересах его выдавать.

— Мой босс может придерживаться иного мнения. Не исключено, что именно в этот момент он рассказывает Зейдлицу о кассете.

— Он не станет, — уверенно возразил Мартин. — Ему выгодней держать Нибелинмуса на крючке. Не забывайте, это он скопировал секретную информацию на кассету и оставил ее в кабинете. Зейдлиц всю вину возложит на Нибелинмуса. Я ведь чувствую, как Нибелинмусу противны все эти шпионские игры, но раз ввязавшись, он боится конфликтовать с полковником. Если ваш босс сообщит Зейдлицу о кассете, то Зейдлицу ничего не останется, как включить меня в проект. Доверие к Нибелинмусу, наоборот, сойдет на нет. Мой начальник уже совершил одну ошибку, заявив полгода назад, что в Секторе Фаона не должно наблюдаться никаких ростков алеф-измерения. Теперь Зейдлиц сомневается в его компетентности. Компетентность Трауберга, поддержавшего Нибелинмуса, так же под вопросом. Остаюсь только я. Вот так!

— Если все так хорошо, почему вы так нервничаете?

— Знание — тяжелая ноша, — сказал он и ушел, оставив недопитый кофе.

Галеаф или не галеаф, раздумывал я по дороге из столовой. Для галеафа он чересчур самоуверен. Вон, Харриган, — чуть что, так дал деру.

Не знает, что его ждет сканирование?

Скорее всего так — он же не читает «Сектор Фаониссимо».

Я проследовал к Шефу, готовясь сказать ему, что если он все еще на меня дуется, то я займусь поиском мороженных пакетов. За них хоть кормят.

У Шефа в гостях сидел доктор Нибелинмус. Они беседовали на очень доверительных тонах. Кивком головы Шеф позволил мне остаться.

— Вы абсолютно правы, — понуро говорил Нибелинмус, — зря я не сказал Зейдлицу о кассете. Он бы смог установить виновного. А я лишь напрасно обвинил мисс Чэпмэн. Да еще попросил последить за ней…

— Под каким предлогом? — поинтересовался Шеф.

— Включение в проект «ОК-НО». Сказал, что, возможно, ее придется посвятить, но предварительно необходимо установить за ней наблюдение. Надо будет извиниться перед ней, когда все это закончится…

— Закончится ли?

Нибелинмус пожал плечами.

— Знаете, — сказал он, — я должен вам признаться. Я только сейчас понял, что по-настоящему никогда не верил ни в Энтомолога, ни в галеафов… Я был как врач, который прописывает пациенту одно лекарство за другим, а сам в глубине души верит, что болезнь пройдет сама собой. Так и я — верил, что рано или поздно всему найдется какое-нибудь не-сапиенское объяснение. Вселенная подкидывает нам загадки и какая разница, как их назвать — Энтомологи, галеафы, алеф-измерение… Главное — двигаться вперед. А когда истина будет найдена, про названия никто не вспомнит.

— Излишне спрашивать, — сказал Шеф, — проверял ли ДАГАР Мартина на принадлежность к галеафам. А доктор Трауберг знает о проекте «ОК-НО»?

— Да, он полностью в курсе проекта. Его, разумеется, проверяли.

— Это обнадеживает. Итак, Харриган, Кастен и ныне покойный господин Гриффитс. Возможно, и Мартин из их компании. Но я бы его пока не трогал. Он очень интересный субъект и нельзя позволить ему догадаться, в чем мы его подозреваем.

Нибелинмус его не слушал.

— Муравей, ставший галеафом, — размышлял он, — должен каким-то образом передать информацию Энтомологу. Он должен принести ее к определенному месту. И в определенное время. Алеф-измерение поражает без предупреждения. Муравей становиться галеафом против свое воли, но он обязан знать, куда потом принести собранную информацию. Способ передачи, очевидно, похож на способ внедрения галеафа. Но он и сложнее, потому что Энтомологу необходимо попасть в определенного муравья, а не в любого — как в момент внедрения. А вы как думаете? — он почему-то обратился ко мне.

— Шпионов, как правило, ловят не за сбором информации, а в момент передачи ее заказчику.

Я сказал «шпионов», но довод основывался на моем личном опыте.

Шеф встрепенулся.

— Вы хотите сказать, что под «Передачей» галеаф Гриффитс подразумевал не передачу материального объекта, а передачу информации?

— До того как исчезла шкатулка, я бы ответил утвердительно.

Обдумав этот ответ, Шеф осторожно поинтересовался:

— Доктор, вы уверены, что показания детекторов абсолютно надежны? Существует ли вероятность ошибки в определении мощности ростка, его координат, времени, наконец…

У Нибелинмуса дернулся подбородок.

— Вы всё ищите, за что бы уцепиться…

— А вы всё уходите от ответа. О чем бы они стали передавать информацию? — сменил Шеф тему. — О людях?

— Возможно, и о вас лично, — усмехнувшись, подтвердил физик.

И после этих слов галеафы не стали личными врагами Шефа. Он заметил:

— Со мной лично они не сталкивались.

— Значит о вас, — и Нибелинмус посмотрел на меня.

— Может, пусть идут с миром, — осторожно предположил я. — Меня с детства учили, что сапиенсы обязаны быть добрыми.

— Не забывайте, они убили по меньшей мере трех человек: Милна, Мак-Магга и Стахова.

— Интересно, — задумчиво произнес Шеф. — Они убивали, потому что они галеафы или потому что они — люди.

В ответ Нибелинмус заметил:

— Ну это не первый случай в истории человечества, когда посвященные защищают свои тайны с оружием в руках. По их мнению, тайны того стоят.

— Стало быть, они действительно посвященные. Они знают друг друга, они знают кто и зачем их послал. Опасные субъекты.

Я потеребил пластырь на УНИКУМе. Прострелянный скафандр я надел в укор Шефу, — мол, смотри, каким опасностям я себя подвергал, выполняя служебный долг.

— Зачем ты купил дырявый скафандр? — спросил Шеф, заметив мое движение.

— Была распродажа, а я предчувствовал, что его все равно прострелят.

— Федор, — произнес Шеф официально, — я почти уверен в ответе, но на всякий случай я тебя спрашиваю: тот билет на круиз случайно не ты купил?

— Он что, тоже дырявый?

— Отвечай, черт подери!

— Я бы купил на две персоны. Нет, я его не покупал.

Шеф хмыкнул.

— Это был бы гениальный ход.

— Куда?

— Не куда, а откуда. Все, закрыли тему.

Остальные темы они с Нибелинмусом закрывали без меня. Я пошел к Зейдлицу узнать, что он успел предпринять. Как я и предполагал, Зейдлиц бросил людей на поиски Кастена и Харригана. До начала трансгалактического круиза оставалась неделя — даже, пожалуй, полторы, поскольку во время перелета туристов с Ундины к Терминалу Ундины вряд ли что-нибудь произойдет. За эти десять дней Зейдлиц планировал отобрать три детектора, которые без ущерба для дела можно было бы снять с дежурства, и перетащить их на три корабля «Галактик Трэвэлинг», обслуживавших круиз. Посылать на корабли своих людей Зейдлиц не решился.

— Если все сорвется, то обратно ко мне вернутся не офицеры, а галеафы, — объяснил он.

— Летите сами, — посоветовал я. — Думаю, быть галеафом не так-то плохо.

Он ответил, что у него есть идея покруче: привязать ко мне бомбу и детектор и с билетом Луизы Кастен послать в круиз.

— Про отпуск Харригана выяснили? — спросил я после того, как наотрез отказался от прогулки с бомбой.

— Извини, что не доложил. У него срочно заболел кто-то из родственников. Почуял, гад, что земля под ногами горит и сбежал.

— А по графику когда у него отпуск?

— Зачем тебе?

— А ТЫ узнай, тогда скажу. Сдается мне, что в ближайшее время.

Я думал, Зейдлиц меня пошлет. Однако, пока я беседовал с Шефом и Нибелинмусом, он дал себе слово ничему не удивляться и все проверять.

— С завтрашнего дня, — сообщил Зейдлиц, озадаченный моей прозорливостью. — Ну и?

— Наверное, тоже собирался в круиз.

— Ему-то зачем, — удивился полковник. — Он и так уже галеаф.