Кнорусу не нужно было говорить о преимуществах нищего перед братками. Нищий - всегда в законе. А нищий с московской пропиской, которую недавно получил и Юрайт, не подпадает ни под какие статьи Уголовного кодекса, чего не скажешь о боевиках Кноруса.

Да, она, Афинская, была согласна с ним лишь в одном: на переходном этапе становления экономического рынка, пока все сферы производства и влияния не обрели своих хозяев, без грубой физической силы не обойтись. Поэтому Кнорус и его ребята какое-то время не останутся без дела. Но уже лет через пять-десять, когда в стране появится личная собственность и объявятся тысячи хозяев и хозяйчиков, все спорные вопросы, кроме уголовных, будут решаться не с помощью кулаков и оружия, а путем цивилизованных переговоров, кои он и должен был сегодня провести с коллегой по нищенскому бизнесу.

Конечно, в душе Кнорус только ухмылялся рассуждениям своей патронессы, но вполне допускал, что количество криминальных разборок будет уменьшаться. Госпожа Афинская как бы исподволь смогла убедить его и в том, что при более конкретном делении на классы - бедных и богатых - нищие никогда не останутся без работы. В любой даже самой цивилизованной стране (Кнорус мог в этом лично убедиться, побывав во Франции, Германии, Италии) нищие всегда будут иметь право на существование и заполнять самые многолюдные и достопримечательные места крупных городов.

Так что, и с углублением капитализма в России места наибольшего скопления людей целенаправленно заполнялись бомжами и бездомными, калеками и слепыми, протянутые руки которых указывали на принадлежность к нищенской профессии. Подавали же им щедро и не жалели денег. Это Кнорус прочувствовал, собирая подать с каждого юродивого. Поэтому организованный когда-то Афинской нищенский синдикат процветал и расширялся.

И сколько бы ни выражал свое презрение Кнорус и его братва к нищенскому сословию, Афинская заставляла и его, и братву не только не обижать контингент, но и смотреть за тем, чтобы чужой их даже пальцем не тронул. Во-первых, они могли потерять профессионала, а во-вторых, этот чужой мог нарушить грим на лице "рабочего-актера", тогда бы произошло прилюдное разоблачение, и фирма понесла бы не только материальный, но и моральный ущерб.

Кнорус был всем обязан Афинской. Из быка он превратился в бригадира, имел неплохой заработок, ходил при галстуке и уже забыл, когда последний раз получал по морде. Да и нужно было отдать дань таланту Афинской, которая первой разработала структуру мощной производственной корпорации нищих, коих ни до революции, ни в советские времена не было в России. И Кнорус, как никто другой, знал, что теперь из всей черной массы попрошаек, разбросанных по центру столицы, может быть, кого-то нужда и заставила в одиночку выйти на нищенский промысел, чтобы не умереть с голоду, но основную часть попрошаек составляли нищие-актеры, профессионалы своего дела, да к тому же ещё и вышколенные психологи, рассчитывающие на природную русскую щедрость и доброту. Такие люди, окончившие школу Афинской, зарабатывали в десять раз больше одиночек. Поэтому те, кто обладал ещё хоть каплей здравого смысла, а не маразма, понимали, что самостоятельно им не выжить, и хочешь-не хочешь, а необходимо вступать в синдикат - своего рода ассоциацию нищих-мошенников. И если в ряды нищих Яхтсмена можно было вступить без труда - отдавай только часть выручки за место, контролируемое его людьми, - то в фирме госпожи Афинской требовалось пройти жесткий отбор и сдать экзамены на квалификацию.

Поэтому нравился ли Кнорусу Юрайт-нищий или не нравился - он, Кнорус, должен уважать его, Юрайта, который приносил приличную выручку, и помимо этого защищать его ,как отца родного. Хотя у него, Кноруса, к Юрайту были свои претензии. Впрочем, ни как к нищему, а как к сопернику на любовном фронте. И эти претензии стали ещё сильнее, когда накануне горбатая старуха Ассоль рассказала ему о шашнях Юрайта с Агатой - той самой милой девочкой-скрипачкой, которую Афинская иногда привлекает для развлечения прохожих. Насколько далеко зашли отношения Юрайта и Агаты, Кнорусу ещё предстоит узнать. Но, что было уже неоспоримым фактом, так это то, что их отношения с Агатой становились все холоднее и холоднее.

...Делегацию от Афинской не ждали. И охрана в офисе была обескуражена, когда Кнорус честно признался, что они из газеты "Милосердие", и что приехали, чтобы встретиться с господином Яхтсменом.

Даже охране не нужно было объяснять, что скрывалось за газетой под безобиднейшим названием "Милосердие". И, естественно, они никого не пропустили в апартаменты, а лишь сообщили по инстанции. Но и пяти минут хватило, чтобы братки Яхтсмена приготовились к незапланированной встрече.

Наконец их пригласили в гости. Они вошли в холл офиса, где в креслах уже сидели парни, по телосложению как две капли воды похожие на ребят, стоящих за спиной Кноруса. Их было человек семь. Они все жевали и беспристрастными равнодушными глазами, не скрывая, оценивали физические достоинства своих гостей. * Так вы по какому делу, мужики? - встал один из них с кресла, явно не из бригадирского сословия.

Поэтому Кнорус ровным бесцветным голосом, глядя поверх его головы, словно не замечая ,кто с ним разговаривает, сказал: * С Яхтсменом бы парой слов перекинуться. * Тебе легче переговорить с председателем российского парламента, - не без ехидства и угрозы в голосе сказал сотрудник агентства господина Яхтсмена. * Хорошо, когда надо будет, поговорим и со спикером. А бригадира вашего можно видеть? Не могу же я тебе доверять важные сведения, - тут Кнорус словно впервые увидел своего собеседника и смерил его презрительным взглядом: что, мол, это ещё за шавка?

Парень понял, что перед ним не ровня по сословию, а представитель администрации соперничающей фирмы. Тем более задач на хамство перед ним пока поставлено не было. И он уже коротко и деловито осведомился: * По какому вопросу требуется бригадир?

От Кноруса не ускользнуло, что при разговоре другие быки из конкурирующего с ними картеля по-одному вставали с кресел и, словно от безделья, ходили кругами по огромному холлу, в котором когда-то располагались и приемная, и примерочная ушедшего в небытие социалистического ателье. Он не боялся и был спокоен за своих ребят. "Но неужели, - недоумевал он, - они собрались устроить потасовку прямо у себя в офисе?" Конечно, это было несолидно. * Мужики, мы приехали за своим человеком. Он у вас. Здесь. Вопрос такой: мы его забираем и долго-долго не встречаемся, - сказал Кнорус.