В боях за Вену

В начале апреля войска 2-го и 3-го Украинских фронтов окончательно изгнали немецко-фашистских оккупантов с территории Венгрии. Теперь предстояло освободить столицу Австрии Вену. В период подготовки войск к штурму Вены 6 или 7 апреля меня вызвал начальник инженерных войск фронта генерал-полковник Котляр.

- Товарищ Павлов, - сказал он, - тебя разыскивают твои соотечественники. Москва ждет ответа. Согласен ли ты вернуться в Болгарию?

- Товарищ генерал, - ответил я, - в Болгарии теперь к власти пришла наша партия. Там создается новая народная армия. Я коммунист, военный специалист, и, если партия меня ищет, значит, я ей нужен. Не имею права не вернуться.

- Значит, ты согласен? - спросил Котляр.

- Да, согласен, - ответил я.

- Ну, раз согласен, подпиши, - сказал Леонтий Захарович и подал мне подготовленную шифрограмму. - А сейчас иди, готовь бригаду к штурму Вены. В этом большом городе будет много работы для саперов.

Вену обороняли 8 танковых дивизий, 1 пехотная дивизия и 15 отдельных батальонов, подготовленных для ведения боев в условиях крупного города.

Перед столицей Австрии гитлеровцы заранее создали многочисленные оборонительные позиции. На танкоопасных направлениях были отрыты противотанковые рвы, установлены противотанковые и противопехотные минные поля. На улицах и площадях города строились баррикады, а в домах оборудовались огневые точки.

6 апреля советские войска вышли на подступы к Вене. Части 6-й гвардейской танковой армии, в составе которой действовала и наша 12-я штурмовая инженерно-саперная бригада, вступили в южные кварталы города и начали уличные бои.

8 апреля наши войска прорвали оборону противника в юго-западной части Вены и стали успешно продвигаться. Чтобы закрыть брешь, противник начал на грузовиках подвозить подкрепления.

...Впереди одного из наступавших стрелковых подразделений двигалась группа разграждения. Сержант Кириллов, рядовые Федчик и Васковский вели разведку и проделывали проходы в заграждениях, для того чтобы могли пройти наши танки. Неожиданно из-за поворота улицы показались два грузовика с автоматчиками. Бойцы Кириллова укрылись в здании, а когда машины приблизились, открыли огонь из автоматов и бросили несколько ручных гранат. Шоферы были убиты, а гитлеровцы, соскочив с машин, панически ринулись к одному из входов в здание, но он оказался закрытым. Прижатые огнем саперов, гитлеровцы подняли руки. Сержант Кириллов вышел из подъезда противоположного дома и приказал немецкому унтер-офицеру сложить оружие. Каково же было удивление гитлеровцев, когда они, обезоруженные, увидели только двух советских бойцов! Смелые саперы сержанта Кириллова в перестрелке убили 5, ранили 7 и пленили 41 солдата противника. В качестве трофеев взяли 35 автоматов, 9 карабинов и 2 почти исправных грузовика.

Исключительную находчивость проявил рядовой Пивоваров. 9 апреля дорогу наступавшей пехоте и танкам 30-й механизированной бригады преградила баррикада на улице Линденштрассе. Противник, укрывшись за баррикадой, вел огонь из пулеметов, автоматов и фаустпатронами. Группе инженерной разведки под командой рядового Пивоварова в составе четырех человек было приказано разведать, не заминированы ли подступы к баррикаде. Группе придавались два ручных пулемета и четыре автоматчика, которым предстояло прикрывать действия разведчиков.

Противник обнаружил группу и усилил огонь по ней. Группа вернулась назад, но через некоторое время разведчики скрылись за зданием и дали знак прикрывавшей группе открыть огонь. Старший группы Пивоваров оставил двух разведчиков и ручной пулемет, чтобы отвлекать внимание противника, а сам вместе с пулеметчиком второго ручного пулемета забрался на крышу здания. Отсюда они увидели немцев, сидевших за баррикадой. Их было около двадцати.

Пивоваров открыл сильный огонь, бросил две ручные и две противотанковые гранаты. Были убиты 12 фашистов, остальные в панике бежали.

Оставшиеся внизу саперы и пехотинцы быстро приблизились к баррикаде и проделали проход для танков. Почти восемь дней саперы по всему городу вели бои в тесном взаимодействии с пехотинцами, артиллеристами и танкистами. Они штурмовали опорные узлы и пункты противника, постепенно овладевая зданиями и кварталами большого города.

13 апреля советские войска полностью овладели Веной - важным стратегическим узлом обороны противника, преграждавшим путь в южные районы Германии.

Соединения левого крыла фронта уже приближались к городу Грац, а к 15 апреля вышли к Восточным Альпам.

В Вене произошло радостное для меня событие. В апреле мне было присвоено звание генерал-майора инженерных войск.

Между тем фронт продолжал наступление на запад. 12-я штурмовая инженерно-саперная бригада, действовавшая в составе 3-го Украинского фронта, продвигалась по долине реки Мур. В этой последней операции бригада выполняла задачу главным образом по разграждению и очистке дорог от мин противника.

День Победы мы отпраздновали в городе Леобен. Освободив страны Западной Европы от фашистов, мы возвращались на Родину. Наш путь снова проходил через венгерскую территорию. Когда приближались к Дунаю, однажды утром ко мне явился незнакомый полковник и доложил:

- Товарищ генерал, полковник Аржба! Прибыл, чтобы принять от вас командование бригадой.

- Хорошо, - ответил я и сразу же задал вопрос: - А мне что делать?

- Приказано ехать в Москву, - сказал полковник и добавил: - Слышал, будто вы поедете в Болгарию.

Трудно было расставаться с 12-й штурмовой инженерно-саперной Мелитопольской бригадой, с ее бойцами и командирами, с которыми мы два года воевали вместе. Мои боевые товарищи стали для меня как родные.

В конце июня по прибытии в Москву я явился к начальнику инженерных войск Советской Армии маршалу М. П. Воробьеву.

- Садись, - сказал Воробьев. - Ну, Петр Павлович, поедешь на свою первую родину, в Болгарию. Знаю, Советский Союз - твоя вторая родина, и ты хорошо ей послужил. Завтра тебе нужно явиться в ЦК партии к Георгию Михайловичу Димитрову. Он давно тебя разыскивает. Сначала пойдешь к начальнику отдела кадров полковнику Пожарову, который организует пропуск в ЦК и уточнит время встречи с Георгием Михайловичем.

Всю ночь я думал о жизни этого великого болгарина. Впервые я увидел товарища Димитрова 7 июня 1922 года на IV съезде БКП. Тогда партия провела грандиозный митинг в Софии на площади Львов Мост.

Было полно народу. Ораторы выступали одновременно на шести трибунах. Пробираясь сквозь массу людей, мы, делегаты комсомольского съезда от Ломской организации, направились к трибуне, на которой выступал молодой мужчина с буйной черной шевелюрой и черной бородой. Он говорил громко, увлеченно. "Это товарищ Димитров", - объяснил нам Никола Аврамов.

Георгий Димитров и другие ораторы выступали против войны, против политики правительства Балканских стран и их попыток использовать белогвардейскую армию Врангеля для войны против Советской России. "Не война, а мир и братский союз с Советской республикой и русскими рабочими и крестьянами!" - слышали мы голос Георгия Димитрова. Все это было 23 года назад.

Вспомнил я и жестокий 1923 год. Потом перед глазами встали военные парады на Красной площади, когда мы, слушатели военных академий, стройными рядами и твердой поступью маршировали перед Мавзолеем Ленина, с трибуны которого вместе с руководителями ВКП(б) и Советского правительства нас приветствовал и Георгий Михайлович Димитров.

Воспоминания о далеких днях захватили меня. Стук адъютанта в дверь напомнил мне о предстоящей встрече:

- Товарищ генерал, вопрос с пропуском в ЦК улажен. Машина ждет возле гостиницы. Пора!

В десять часов утра я постучал в дверь кабинета Г. М. Димитрова. В скромно обставленном кабинете за столом сидел Г. М. Димитров и что-то писал. Увидев меня, он встал и пошел мне навстречу. Я приготовился было рапортовать, но Г. М. Димитров подал мне руку и с широкой, доброй улыбкой сказал: