Панчевский Петр

Огненные дороги

Панчевский Пётр* (Панчевски Петър)

Огненные дороги

Перевод с болгарского Е. В. Рудакова

______________

* В СССР его звали Павлов Пётр Георгиевич.

{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста

Аннотация издательства: Воспоминания П. Панчевского, бывшего министра обороны НРБ, посвящены славной когорте болгарских революционеров-интернационалистов. Автор - воспитанник Советской Армии, в рядах которой он вырос от курсанта военно-инженерного училища до генерала, командира соединения инженерных войск. В книге рассказывается о восстании 1923 года в Болгарии, об участии болгарских патриотов в Великой Отечественной войне Советского Союза против гитлеровской Германии, о строительстве народной армии и социалистических преобразованиях в Болгарии в послевоенный период.

Андрей Мятишкин: Автор воевал в Испании, во время Великой Отечественной войны командовал 12-й штурмовой инженерно-саперной бригады РГК.

Содержание

На берегу Огосты

Школьные годы

Борьба за рабоче-крестьянскую власть

К Бойчиновцам

В Югославии

В Стране Советов

В Испании

Под стенами Мадрида

Харамское сражение

Сила духа

В Сибирском военном округе

Великое испытание

Окружение и выход из него

В боях под Москвой

На Южном фронте

Бой за Мелитополь

Бои за Крым

Мост через Сиваш

Бои за Севастополь

В боях за освобождение Румынии

Здравствуй, моя родина!

Освобождение Будапешта

В боях за Вену

На родине

Высокое доверие

Примечания

Список иллюстраций

Посвящаю болгарским и советским воинам, их боевой дружбе во имя счастья наших братских народов

На берегу Огосты

Много дорог прошел я, много стран и народов видел, но не довелось встретить ничего дороже родного края. Будь благословенно, дорогое мое отечество!

То прозрачная и тихая, то бурная и полноводная, тысячелетиями течет река Огоста через Златию, течет и спешит слиться с Дунаем. В 20 километрах от того места, где великая река принимает Огосту в свои объятия, на ее левом берегу раскинулось мое родное село Бутан. Еще в XIX веке около десяти семей, гонимых бедностью, спустились с гор и направились к Дунайской равнине. Они поселились возле села Бутан. Хутор назвали так же, как и покинутое ими село - Кунино.

На Кунинском хуторе около села Бутан жила многочисленная семья деда Пело Панчева. У деда Пело было три сына: Тончо, Павел и Крыстю. Я был третьим ребенком его второго сына Павла и снохи Евдокии.

Родился я в январе 1902 года и наречен был Петром.

Отец мой, среднего роста, светловолосый, голубоглазый, был жизнерадостным и любознательным. Он окончил два класса начальной школы в Оряхово и слыл грамотным, знающим человеком. Одно время он даже работал писарем при адвокате и потому имел какое-то представление о законах. В силу всего этого отец считался авторитетом для крестьян, и они шли к нему за советом. Дедо Пано, как называли отца в селе, был активным деятелем читалища{1}. А вообще-то он был крестьянином среднего достатка и имел 15 гектаров земли. Семья обрабатывала землю своим трудом, и, пока мы, дети, были маленькими, вся тяжесть полевых работ ложилась на плечи отца и матери. Когда подросли, начали помогать и мы. В страду обычно не уходили с поля, потому что земельные участки были разбросаны: некоторые из них находились дальше чем в 15 километрах от села. Ночевали в поле, чтобы не гонять лошадей и беречь время для работы. Домой приезжали только в субботу, но кто-то один из нас оставался в поле стеречь стан, волов, инвентарь и бочонок с питьевой водой.

До сих пор не могу забыть чудесных летних ночей! Когда я оставался в поле один, меня сначала охватывал страх. Я прижимался к волам, уставшим от дневного зноя и равномерно жевавшим жвачку. Ночную тишину нарушал лишь стрекот кузнечиков. Потом я забирался в повозку, садился на бочонок с водой и долго-долго смотрел, как сгущаются сумерки и исчезают силуэты деревьев и кустов. Наконец, уставший и успокоенный удивительной тишиной и запахом спелой пшеницы, я устраивался в повозке и засыпал сладким детским сном. Незабываемые летние ночи родной Златии!

Воскресенье для мамы не было днем отдыха. Ее ждала тяжелая домашняя работа. Нужно было замесить и испечь хлеб на всю неделю, постирать белье и помыть нас, ребят. Зимой мама пряла шерсть и ткала шерстяную материю для верхней одежды.

Под влиянием местного учителя Владимира Петрова отец примкнул к радикальной партии. Во время первой мировой войны он был на фронте обозником. С фронта возвратился убежденным земледельцем - членом Болгарского земледельческого народного союза (БЗНС).

9 июня 1923 года, когда власть в стране в блоке с радикалами захватили "сговористы"{2}, учитель Петров на сельском сходе заявил: "Пано изменил радикалам и перешел к земледельцам". И, чтобы подчеркнуть свое презрение к "изменнику", публично дал отцу пощечину.

Мама всегда была задумчивой. Ее слегка ссутулившаяся фигура как бы воплощала собой все заботы о многочисленной семье. У нас в семье было пять мальчишек и ни одной девочки, которая могла бы стать помощницей в домашнем хозяйстве. Правда, шестой в нашей семье родилась девочка, которую назвали Недкой, но наша сестричка умерла совсем маленькой, и мама долго и безутешно плакала.

В школу я пошел в 1908 году. Первый учебный год был очень трудным, потому что мне тогда еще не исполнилось семи лет. Постепенно во мне проснулась большая тяга к знаниям. Это всячески поощряли отец и старшие братья. После школы время у меня проходило в играх и озорстве. Более взрослые дети ухаживали за скотом. Я прилежно учился, и отец и мама баловали меня.

В летние каникулы мы работали в поле: пололи и окапывали кукурузу, помогали и во время жатвы. Для детей это был напряженный, тяжелый труд. Дети сельских богатеев находились в другом положении. Богатеи сдавали землю неимущим крестьянам для обработки исполу или в аренду, и их дети не работали в поле.

Дети богатеев отличались и в школе. Одежду им шили из покупной материи.

Наша семья и семьи двух братьев отца жили в трех маленьких комнатках. Теснота была невероятная, и часто не хватало дров для отопления. Комнаты обогревались печками, сделанными из листового железа, и освещались керосиновыми лампами.

Когда вспыхнула Балканская война, я учился в третьем классе. Отца послали воевать с турками. Власти реквизировали упряжной скот вместе с повозками. В магазинах исчезли соль и керосин. Отсутствие керосина почувствовали и мы, дети, потому что керосиновые лампы были заменены лучиной.

На фронт взяли и младшего сына деда Пело, дядю Крыстю. Его жена, тетя Гана, была неграмотной, и письма дяди с фронта читал мой старший брат Яким, которому исполнилось 16 лет. Дядя Крыстю делился с ним, завтрашним солдатом, всеми тяготами фронтовой жизни. В одном письме дядя писал: "История-то славная, да дни-то ее "черные".

Балканская война окончилась, но дядя Крыстю домой не вернулся. Потом началась межсоюзническая война, раскрывшая предательство царя Фердинанда и послушного ему правительства.

Крестьяне начали восстанавливать разрушенное войной хозяйство. Им приходилось днем и ночью работать в поле, чтобы как-то прокормиться и вернуть богатеям долги, накопившиеся за войну.

Весной и летом крестьяне пропалывали посевы, окапывали кукурузу и ждали, что бог даст. Об орошении полей и речи не могло быть. Среди бескрайних полей Златии находился всего один колодец в местности Брестовец. Из него в горячие летние дни люди с трудом могли утолить жажду и напоить скот. Там всегда была толкучка: по нескольку часов ждали, пока дойдет очередь. К колодцу мы ходили вдвоем и на тележке возили бочонок, который наполняли питьевой водой. Один из нас доставал бадьей воду из колодца, а другой через большую жестяную воронку наполнял бочонок.