- Нет, - ответил я, - старшина Вершинин погиб в 1942 году под Обоянью.

- Жалко, - сказал один из чехословаков, - добрый был человек.

Потом солдаты рассказали, как из Сколе, где находился штаб нашего отряда, они приехали во Львов, а потом в Казахстан. Работали в совхозе. А когда началась война, попросились в формируемую в Советском Союзе чехословацкую часть. Теперь чехи и словаки с оружием в руках сражаются за свой оставленный дом, за свою родину.

- Где происходило ваше формирование?

- О, далеко отсюда, на Урале, в Бузулуке.

- А под Харьков как попали?

- Хотели на фронт, драться с фашистами, вот нас и послали сюда.

Они тоже рассказали, как сражались с гитлеровцами и как не уступили им.

Чехословацкие воины были счастливы, что наконец били фашистов, с оружием в руках боролись и за свободу своей родины.

Неожиданная эта встреча тронула до глубины души. Словно встретился со старыми знакомыми. Было приятно сознавать, что молодые люди правильно поняли и оценили события в трудную минуту для своей и моей родины. Мы тепло распрощались, пожелали друг другу успехов и снова встретиться уже после войны. Не знаю, кто из этих чехословацких солдат дошел до своего дома. Больше наши пути не пересекались, хотя Чехословакию я увидел, когда попал в эту страну со своим батальоном с наступавшими частями Красной Армии.

Из Ефремовки мы отправились в город Волчанск. В Волчанске наших войск не было. Базировавшийся здесь до последнего момента авиационный истребительный полк сменил аэродром. Оставался лишь батальон аэродромного обслуживания. Но и тот уходил. Зато в другом повезло. В горисполкоме нам помогли получить на одной из баз продукты.

Направились в обратный путь. Но неподалеку от Северского Донца к нам подъехал заместитель командира 3-го танкового Котельниковского корпуса, войску которого выходили в этот район.

- Есть ли в городе наши войска? - спросил генерал. И, услышав ответ, заметил: - Да, хотя река и бурлит, но без войск она не преграда. Скажите, а в селе Белый Колодезь находится застава вашего полка?

- Наверно, наша. На этом направлении несет службу наш батальон.

- Я уже отдал начальнику заставы необходимые распоряжения, - сказал генерал, - вы тоже пока будете у меня под рукой.

В селе Белый Колодезь действительно оказалась застава нашего полка, которой командовал старший лейтенант Василий Анисимов. Так мы попали в непосредственное подчинение к заместителю командира 3-го танкового корпуса. Потом стали прибывать передовые части корпуса, и генерал, сообщив, что наш полк сосредоточивается в Большетроицком, разрешил следовать в часть.

На второй день мы добрались до села Большетроицкого. Полк выходил на охрану тыла 7-й гвардейской армии, штаб которой дислоцировался недалеко от села Зимовеньки в лесу. Штаб нашего первого батальона располагался вместе со штабом полка в Большетроицком. Капитан Татьянин к этому времени получил повышение. Вместо него временно исполнять обязанности командира батальона назначили меня.

К концу марта 1943 года войска Воронежского фронта в упорных боях остановили контрнаступление противника и закрепились на рубеже Краснополье, севернее Белгорода, и далее по левому берегу Северского Донца. На этом участке фронта образовался южный фас так называемого Курского выступа, который сыграл важную роль в последующих боевых действиях. Таким образом, расчеты гитлеровского командования окружить и уничтожить крупную группировку советских войск в Донбассе и в районе юго-западнее Харькова, а затем под Курском были сорваны. Понеся большие потери, противник вынужден был перейти к обороне. После зимних наступательных боев, закончившихся победами Красной Армии, на фронте наступило относительное затишье.

Весна вступала в свои права. Ярко светило солнце. Забурлили, зашумели вешние воды. Вышел из берегов Северский Донец. Под горячими лучами солнца парилась черноземная курская земля. Потеплел воздух. Зазеленели луга и поляны. Покрылся бледной зеленью лес, забелели сады, неугомонно пели птицы.

Постепенно просыхали грунтовые дороги. Армейские саперы и местные жители, в основном подростки и женщины, приводили их в порядок. Ремонтировали мосты, засыпали колдобины, воронки. По дорогам потянулись вереницы повозок, колонны автомашин. К передовой везли боеприпасы, орудия, продовольствие, летнее обмундирование. В тыл - полушубки, валенки, ватные брюки и куртки, стреляные артиллерийские гильзы, тару, трофейную технику.

Все чаще на наших контрольно-пропускных пунктах можно было услышать:

- Гвардии рядовой такой-то, после излечения следую в свою часть.

Или:

- Гвардии сержант... Гвардии лейтенант, с пополнением направляюсь в Н-ск.

На груди у солдат и офицеров сиял знак "Гвардия".

Было приятно наблюдать за огромным потоком людей и техники. Все это свидетельствовало о нашей растущей мощи. К лету 1943 года советская промышленность производила только за один месяц около 3 тысяч самолетов и свыше 2 тысяч танков и самоходно-артиллерийских установок. Резко увеличилось количество новых образцов оружия. Техническая оснащенность войск, изменившиеся условия ведения войны, рост боевого мастерства личного .состава и командных кадров, выполнение все новых задач привели к дальнейшему совершенствованию организации Красной Армии. Был завершен в основном переход стрелковых войск на корпусную систему, что намного улучшало управление. Создавались крупные соединения артиллерии резерва Главного командования, формировались новые танковые части, соединения и армии, обладавшие высокой маневренностью и большой ударной силой.

Многое из того, что происходило вблизи линии фронта на южном фасе Курского выступа, в тылу 7-й гвардейской армии, мы видели собственными глазами. Только вот общение наших бойцов и сержантов с гвардейцами принесло нам, командирам, некоторые огорчения. Прибывавшие в полк из частей Красной Армии и из госпиталей на пополнение солдаты сетовали:

- Вот попал сам не знаю куда. Был вроде артиллеристом, а теперь кто? У себя бы в части я давно на грудь гвардейский знак надел, а тут не дождаться награды, как ни служи.

Были даже просьбы об откомандировании в свои полки и подразделения, хотя по состоянию здоровья бойцы не могли быть в действующей армии. Приходилось нам, командирам и политработникам, вместе с нашим активом прилагать немало усилий, чтобы привить людям любовь к своей части, службе. Мы рассказывали прибывавшим бойцам об истории нашего полка и пограничного отряда, о боевых делах его бойцов и командиров, обо всем увиденном и пережитом. Иногда кто-нибудь из бывших пограничников извлекал из вещмешка видавшую виды зеленую фуражку, надевал ее с гордостью и говорил:

- Ну что ты, друг любезный, приуныл? Знаешь, как мы охраняли границу еще до войны, как встречали врага в темные дождливые ночи? В этой зеленой фуражке мы первыми встретили огневое утро 22 июня 1941 года. Все, что Гитлер и его генералы сосредоточили для нападения на нашу Родину, в первый час войны обрушилось на пограничные заставы. Но разделаться с нами оказалось не так-то просто. Смотри, третий год идет война, а мы все воюем, сражаемся с врагом. Нет, зря ты, брат, сетуешь. Было время, мы без орудий и авиации стояли против танков. Отступали последними. Так что каждый из нас гвардейский значок давно заслужил, только тогда их не давали. Жалуешься на "тыловую" жизнь? А поразмысли. Не распознаешь того, кого послала гитлеровская разведка, - взлетят на воздух склады, воинские эшелоны, точно будет бить по целям вражеская авиация и артиллерия, будут разрушены мосты и переправы. Конечно, воевать в гвардейской части почетно. Но кто-то и здесь должен быть и закрыть дорогу тайному врагу в наш тыл.

Подобные беседы не пропадали напрасно. Настроение бывших фронтовиков постепенно менялось. Они, как говорят, почувствовали вкус службы и добросовестно выполняли возложенные на них задачи. В конце апреля или в начале мая 1943 года мы получили приказ, в котором командование поздравляло бойцов и командиров полка с высокой правительственной наградой. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 апреля 1943 года наш 92-й пограничный полк за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронтах борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество награждался орденом Красного Знамени. Каждый боец, командир глубоко сознавал, что в этой высокой награде есть частица и его личного подвига. С объявлением приказа и вовсе прекратились ненужные разговоры.