- Раздевайся, - ответил Гусаров.

Чеченец замер от такой наглости. Он подумал, что по-русски слово "раздевайся" может иметь и другой смысл, как многие слова этого головоломного языка. Тем сильнее была его ярость, когда Гусаров уточнил:

- Снимай кожанку и бронежилет, Махмуд!

Из поганого рта пахнуло водкой. Пьяный мужик сбил его машину и грабит! О, Аллах! Махмуд не придал значения тому, что этот ничтожный крестьянин назвал его по имени. Чеченец, нимало не ожидая, что мужик увернется, замахнулся и ударил кулаком, целясь в нос проклятого пьяницы. Кулак едва коснулся уха отпрянувшей жертвы.

- Не маши лапами, отморозок, а то ляжешь рядом. Лучше разденься, Махмуд.

Только теперь камикадзе понял, что все произошло неспроста. Чеченец взялся за оружие предков. Такой же кинжал оказался в руке гяура. Это совсем доконало психику Махмуда. Грязный неверный со священным булатом! Где взял? С дикой воинственной радостью боец продемонстрировал, как свистит воздух, вспарываемый вращающимся клинком. И напал. Гусаров попятился, сожалея, что на нем нет бронежилета. Махмуду стало интереснее играть с этим мышонком, когда гяур пару раз отразил точные удары. Даже искорки проскочили между встретившимися лезвиями.

На шоссе Иван завел заглохший при столкновении трактор, развернулся. Проскочила пара легковушек. Слегка притормозив, чтобы рассмотреть аварию, водители снова уносились вперед - уж очень яростно рубились в чистом поле у дороги двое джигитов.

Остановившийся было "Москвич" был вынужден уехать - какой-то идиот на тракторе разгонялся по шоссе и ему, казалось, по фиг, кто есть впереди. А Ивану было от чего жать на газ - очнувшийся в разбитом "жигуленке" чеченец поднимался на ноги. В руках - автомат. Глядя в сторону сражающихся, передернул затвор. Трактор накатился на легковушку в тот момент, когда вооруженный что-то выкрикнул и пальнул в воздух, видимо, желая, чтобы Махмуд дал возможность расстрелять противника. От удара автоматчик опрокинулся, вновь извернулся и выстрелил по кабине сельскохозяйственной "боевой машины". Иван согнулся, залез под руль, продолжая жать на педаль газа. Трактор буксовал, но медленно толкал искореженную "девятку". Выстрелы, лязг железа отвлекли Махмуда на доли секунды, он считал, что есть момент оглянуться - гяур как раз свалился на землю. Андрей носком левой ноги зацепил противника за щиколотку, а правой ударил чуть ниже колена. Отработанный прием, спасибо Симонову. Махмуд запрыгал на одной ноге, но освободиться от такого неожиданного зацепа нелегко. Тяжко рухнул на землю. И теперь Андрей был сверху. Крепким задом упал на грудь камикадзе, пригвоздил кинжалом откинутую в сторону кисть руки противника к земле.

- Лежать, сволочь!

Оставив кинжал, взял Махмуда за горло.

- Придушу!

Трактор заглох от усилий. Иван распахнул дверь кабины и спрыгнул на землю. "Девятку" перевернуло на бок. Пассажир с автоматом вывалился из нее, лежал без движения рядом.

Андрей с трудом удерживал на лопатках раненого Махмуда. Подбежавший Харитоненко применил безжалостный прием, принятый в зоне - запустил большой палец в глаз поверженного. Камикадзе взвыл от боли, но бывший вор все давил ему на глазное яблоко, пока Гусаров не отбросил его руку.

- Отдай бронежилет, дурак, не дай нам ещё один грех на душу взять. Снимай и проваливай!

Гордый горец кричал, плевался, но вдруг изловчился и крепко саданул лбом в нос склоненного над ним Гусарова. Это больно. Невольные слезы застлали глаза.

- Тогда получи! - Андрей с размаху ударил двумя сцепленными руками по лицу поверженного.

- Отключка, - выдал заключение Харитоненко.

Гусаров тяжело встал.

- Действительно камикадзе! Чуть до убийства не довел.

- Чего ты их так называешь? Камикадзе - это у грузин такие фамилии: Камикадзе, Шеварнадзе, Сталинидзе там...

После схватки, после всего, что произошло за последнее время, Гусарова прорвало. Он расхохотался и в три приема попросил озадаченного Харитоненко стащить треклятый броник с лежащего тела.

- О, совсем екнулся от крови, мент поганый. На, хлебни лекарства. Иван достал одну из фляжек, не выбываемых из его одежд. - Валялся тут полчаса с радиоактивным существом. Хоть бы перерывчик сделал, таблетку бы принял... Все-то не выглуши!

Харитоненко вскочил, держа в руках бронежилет и отнял фляжку. Первым глотком он поперхнулся.

- Руки вверх! Лечь на землю! Лицом вниз! - донеслось со стороны шоссе.

На краю насыпи стоял человек в милицейской форме с автоматом наизготовку.

- Песец, - кашлянул Иван.

Гусаров покорно опустился на колени и лег. Лег так, как обычно сам укладывал бандитов. Он-то знал, как его "гоблины" успокаивают собирающихся вступить в переговоры. Харитоненко улегся рядом.

- Мать моя женщина! Сидел бы себе в яме у нашего Мухтара... Тебя, Андрюша, в отдельную ментовскую поместят или вместе со мной "опускать" будут?

- Не разговаривать! - раздалось над ними.

На вид флегматичный капитан милиции в потертых форменных брюках, но в новой рубашке с погонами, едва удерживающей нижней окантовкой объемный живот, подошел сначала к чеченцу.

- О, чучмек... Вы сдурели, что ли?

Капитану было чему дивиться. С насыпи он видел картину раздевания человека, тут же пьянство, тут же дикий хохот. А до этого ему рассказали в селе о двух ненормальных с большими деньгами.

Утром он, участковый, завел свой "моцик", иначе "пердунец", и "покушпылил" на бахчу мимо Еврейской Балки. Поравнявшись с белым обелиском, поставленным над оврагом в память о расстрелянных здесь в войну евреях, согнанных немцами со всего района, капитан не поверил ушам. Та-та-та! Та-та-та! Господи ты, Боже мой! Вроде и самогон вчерашний утречком нейтрализовал рассолом. Напиток у Шевченчихи всегда добрым был... Заглушил "пердунца". Та-та-та! Автомат! Немцы в городе!

В войну тетку Рашельку, нынешнюю соседку его, из этого оврага ночью казак Неило вытащил из-под трупов после расстрела, пищала тоненько, придавленная. Полгода в пустом сундуке жила-хоронилась. Английский теперь в школе преподает его сыну.

Батюшки святы! А вот и сынок его! Пробежав, согнувшись, вдоль оврага, упал, глянул вниз, а там - пацанята с автоматом. И Петро его в кусок рубероида целится. Та-та-та! Сел участковый, пошарил глазами, схватил со злости каменюку, да как швырнул по цели!

- А ну брось его! Брось счас же! Я вот тебе, гаденку, всыплю по первое число. Ах вы цуцики! - заметался участковый по краю обрыва в поиске спуска.

Не нашел подходящего и прямо на заднице, почти вертикально соскользнул вниз. Куда там! Вся пацанская стайка во главе с Петюней порхнула в разные стороны. Одного только зацепил капитан.

- Ты чей?

Молчит. Тут все упрямые, казачата. Привычно стащил рубашку с сопляка. По рубашкам всегда находил родителей нашкодивших чертенят. Автомат поднял. Новенький.

- Откуда оружие? Ты принес?

- Не, - с удовольствием ответил мальчуган. - Пацаны на сеновале нашли. Там двое дядек ночевали.

- Ладно, пусть мамка за рубашкой зайдет. - Участковый забеспокоился. Двое с оружием были в селе. - Как вы отсюда вылезаете?

Пацан показал тропинку. Неподалеку от мотоцикла стоял Петро.

- Патроны ещё есть?

- Не, мне последние достались.

- Садись, поехали.

Сын не ослушался. Помчались. У своего двора высадил мальчугана и приказал, чтоб до его возвращения на улицу не выходили ни он ни сестра, ни мать.

- Ясно?!

У сеновала мужики резали сало.

- Да, они че-то про автомат гов-в-орили...

Капитан поехал вдоль тракторной колеи...

- Точно, сдурели... Автомат это ваш? Ваш. Ну-кось, дай карманы пощупаю. Тихонько лежи. Гахну из пушки, и ничего мне не будет. Во что натворили!

Участковый положил незаряженный автомат на землю, вынул приготовленный заранее табельный пистолет и ощупал боковые карманы Иванова пиджака. Из одного извлек "флакон с лекарством", из другого - банковскую упаковку кредиток.