Часть 4

Над Рижским заливом

В другой раз я, наверное, порадовался бы такой погоде: безветрие, низкая облачность, горизонт растворяется в синей дымке. Но в тот день предпочел бы более ясную погоду. Дело в том, что самолеты-разведчики обнаружили в Рижском заливе вражеский конвой, и командир полка решил нанести удар группой из пяти топмачтовиков. Ведущий – я. Ведомые – командиры звеньев А.А. Зубенко и Г.Г. Еникеев, летчики А.Я. Соболев и А.Д. Кузьмин. И если первые двое уже участвовали в атаках на конвой, то для молодых летчиков это был едва ли не первый боевой вылет. Вот за них-то я и переживал больше всего и, хотя как обычно, мы тщательно готовились к выполнению задания, все вроде бы обговорили и согласовали, беспокойство не оставляло меня: все-таки метеоусловия были для них довольно сложными.

Наш маршрут пролегал над территорией Эстонии с выходом в Рижский залив в районе города Пярну. Под крылом лежала земля, лишь вчера освобожденная от оккупантов. Повсюду бросались в глаза страшные следы войны: разрушенные кварталы городов, земля. Изрезанная глубокими шрамами траншей, разбитые и сгоревшие машины на обочинах дорог, поваленные телеграфные столбы… Все мосты взорваны, у некоторых переправ – заторы пехоты и боевой техники. Сверху видно было, как саперы наводили порядок, пропуская колонны через переправы.

Всего несколько дней назад мы пролетали над этими местами со всеми предосторожностями: внизу был враг. Теперь чувствовали себя немного спокойнее, можно было не опасаться вражеских зенитчиков. В то же время возможность появления «мессеров» или «фокке-вульфов» обязывала, как говорится, смотреть в оба.

Под крылом пронеслись улицы и дома города Пярну, тоже не избежавшего разрушений. Вот и Рижский залив. Теперь надо найти и атаковать конвой. Это не так просто. Густая дымка с видимостью всего 2–3 километра. Хорошо еще, что мы имели довольно точные данные своего разведчика о местонахождении цели: два часа назад конвой вышел из устья Западной Двины и движется в направлении Ирбенского пролива со скоростью 15 узлов.

Может быть, лучше было идти вдоль берега залива, но южнее, в районе Айнажи, шли большие бои и рисковать лишний раз не хотелось. Мы уклонились мористее, ближе к острову Рухну, чтобы от него взять курс навстречу вражескому конвою. Напряженно работал мой штурман капитан П.Н. Сазонов да и штурманы ведомых – для них наступил самый ответственный момент: встреча с кораблями не должна стать неожиданной. Стрелки-радисты чутко вслушивались в эфир, внимательно наблюдали за воздухом.

– Товарищ майор, – доложил мне по СПУ стрелок-радист старшина Волков, – разведчик сообщает: на входе в Ирбенский пролив обнаружил еще один конвой, два транспорта и три корабля охранения.

Ладно, будем иметь в виду.

Чем ближе мы подходим к расчетному месту, тем больше возрастало напряжение.

– Впереди справа корабли, уверенно доложил Сазонов.

– Вижу корабли!.. Вижу корабли! – тотчас же почти одновременно сообщили ведомые.

Нас тоже заметили. Тут и там вспухали дымные шапки рвущихся зенитных снарядов протянулись пунктирные струи трасс автоматических пушек. Пять боевых кораблей охраняли единственный транспорт. Откуда такая непозволительная роскошь? Значит, какой-то особо важный груз. Меня интересовал только транспорт. Он – наша цель. Сделал отворот влево и дал команду Еникееву с его ведомым парой атаковать транспорт. Жалко было по одной, пусть даже важной, цели разрядить все самолеты. Ведь в Ирбенском проливе шли еще два транспорта, и кроме нас некому помешать им уйти.

Однако решение, продиктованное обстановкой и совпадавшее с естественным стремлением уничтожить за один вылет как можно больше вражеских кораблей, осуществить так и не удалось. Мы вышли на корабли с выгодных курсовых углов правого борта, но Еникеев и его ведомый по-прежнему шли рядом со мной и не думали атаковать.

Что это, невыполнение приказа? Или не поняли команду? Конвой промелькнул под крылом и мгновенно скрылся в дымке. Сделав довольно широкий круг, я вывел на него группу уже с левого борта. Снова дал команду: «Паре выйти в атаку!». И опять та же картина. Все ведомые, прижавшись ко мне, шли плотным строем. Кружить без истребительного сопровождения вблизи побережья, занятого врагом, я дальше не решился. В третий раз завел группу на корабли, скомандовал всем: «Атака!» и сам пошел первым. Только тогда, маневрируя и обстреливая корабли охранения, последовали за мной ведомые. В начале атаки вражеские зенитчики оказали яростное противодействие, но когда мы удачно накрыли их очередями наших крупнокалиберных пулеметов, встречный огонь значительно поредел. Пять бомб крупного калибра «влетели» в транспорт водоизмещением в 5000 тонн. Моя бомба угодила в носовую часть, Кузьмин и Зубенко попали по центру. Пароход разломился и сразу затонул.

Страшно злой возвращался я тогда на аэродром. Сколько праведных гневных слов готовился обрушить на голову ведущего пары, едва не сорвавшего нам боевое задание! Но когда все самолеты зарулили на стоянки и экипажи собрались возле меня, все выяснилось: плохая погода в Рижском заливе и чересчур малая видимость, отсутствие линии горизонта над морем сковывали действия молодых летчиков. Боязнь упустить из виду ведущего, потерять ориентировку заставляли их постоянно держаться возле меня, выходить вперед они не решались. Видимо, я переоценил возможности моих ведомых и поставил перед ними непосильную задачу. И все же вылет не прошел впустую. Это успокаивало.

Наши самолеты не имели существенных повреждений – несколько пулевых пробоин в счет не шли. Интересно, что в самолет Кузьмина вообще попала всего одна пуля. Она ударилась о пистолет стрелка-радиста и застряла у него в кармане, не причинив вреда. Эту пулю, в память об атаке в туманном Рижском заливе, Кузьмин всегда носил при себе, как реликвию, пока месяц спустя не погиб вместе со своим экипажем в бою над Либавой…

В тот же вечер, когда мы возвращались из столовой, мне повстречался механик моего самолета Н.А. Стерликов.

– А вы под счастливой звездой родились, товарищ майор, – полушутя полусерьезно сказал он.

– Да? Не уверен. С чего это вы взяли?

– Осколок зенитного снаряда пробил пол в кабине прямо перед вашим сиденьем, а вас даже не задело…

– Ну, может быть, вы и правы, – засмеялся я, а самому невольно вспомнился один памятный эпизод из моей жизни.

Когда пришел приказ об откомандировании меня на фронт, мы с женой Ольгой Никитичной долго не могли решить: где ей жить с нашими маленькими дочурками Томой и Галочкой.

– В Совгавани не останусь, – категорически заявили она. – Вдруг начнется война с Японией, вы все улетите, а что будет с нами?

В какой-то степени и я разделял ее беспокойство. Многие семьи военнослужащих гораздо раньше выехали в Сибирь поближе к Уралу, в Среднюю Азию или Поволжье. Пришлось мне, уезжая, взять семью с собой.

Перед отправкой на Балтику я должен был пройти краткий курс переподготовки в четвертом военно-морском авиационном училище, где предстояло в совершенстве овладеть самолетом Ил-4 для полетов днем и ночью. Программа, естественно, была ускоренной и потому очень напряженной, мы буквально неделями не вылезали с аэродрома. И вот, когда учеба подошла к концу, меня неожиданно вызвали в штаб училища.

– Училище перебазируется на новое место, поближе к морю, – сказал мне командир нашей учебной эскадрильи капитан Острошапкин. – Наземный эшелон с имуществом и семьями уже в пути, а вам поручается перегнать группу самолетов. Экипажи подобраны, вы назначаетесь старшим. Вот приказ начальника училища. Прочтите и распишитесь.

– А когда же на фронт?

– Вот перегоните самолеты в Гудауту, и как только поступит приказ из Москвы, сразу же отправим, задерживать не будем.

Дальнейшее передаю со слов жены.

На одной из промежуточных станций поезд надолго остановился, и начальник эшелона собрал всех военнослужащих на построение. Отдав все необходимые указания и распоряжения, он сказал в заключение: