Лицо командира стало серьезным.

- Да, парень, в страшное время мы живем: ни детства у наших детей, ни юности. Но что ты будешь делать в боевом отряде? Задания - это ведь не игрушка. В любой момент можешь расстаться с жизнью, не хочу я, чтобы ты сложил здесь свою голову после трех лет войны. Не так уж долго осталось до освобождения.

- Товарищ командир, вот вы говорите, что война к концу приближается, а я еще ни одному немцу не отомстил, - продолжал уговаривать Васька.

Иван Петрович снова улыбнулся. Положив руку Ваське на плечо, командир поглядел на него, и на лице его появилось выражение печали и нежности.

- У меня тоже сын твоих лет, парень, - сказал он тихо. - Кто знает, найду ли его еще в живых.

- Товарищ командир! - Анатолий решил прийти Ваське на помощь, - ваш сын русский, а мы евреи. Ведь не...

Лицо лейтенанта помрачнело, глаза сердито блеснули.

- В моей деревне немцы живой души не оставили.

Анатолий хотел что-то сказать, но видя сердитое лицо командира, промолчал:

"Им этого не понять, даже самому лучшему из них".

Минуту все молчали. Иван Петрович поднялся.

- Бери его в свой взвод, - коротко приказал он и пошел прочь.

Шмулик облегченно вздохнул. Он знал, что русские командиры взводов не захотели бы его взять.

СМЕРТЬ ДРУГА

- Анатолия вызвали в землянку командира, - с порога сообщил Алешка. Все насторожились. Васька не утерпел и выскочил наружу. Он знал: взводного не вызывают к командиру так просто. Наверно, готовится крупная операция.

Его догадка подтвердилась. Спустя некоторое время Анатолий вернулся и предупредил, чтобы вечером были готовы: пойдет он с одним отделением. Операция будет опасной. Нужно пересечь главное шоссе, по которому все время движутся немецкие части, и разрушить железнодорожный мост через реку.

- На такое дело посылают евреев, - проворчал Ошер, - не хотят русских подвергать опасности.

Гедалья сердито посмотрел на него, и Ошер замолчал.

Вышли с первыми звездами. Шли всю ночь, а днем прятались в роще на берегу реки. С заходом солнца начали пробираться к назначенному месту.

Лето еще только начиналось. Хлеба на полях зеленые, но уже высокие, колыхались и склонялись на ветру.

Группа свернула с дороги и пересекла поле. Подойдя к одному из притоков реки, перешли его вброд и пошли по проселочной дороге.

- Кругом! - передали по цепи шепотом. Группа выстроилась цепочкой и двинулась спиной вперед. Шмулик уже не удивлялся, как в первый раз.

Теперь он знал, что так обманывают врага, преследующего партизан.

Вскоре добрались до молодого бора. Среди деревьев торчали обрубленные пни. Деревья были низкие, и сквозь реденькие верхушки была видна лента реки в долине. Луна там и сям посеребрила темно-серую поверхность воды. Спокойное течение реки иногда . нарушалось всплеском волн, тут же стихавшим.

По цепочке шепотом передали команду пригнуться. И вдруг осветительные ракеты - сначала красная, а за ней зеленая - рассекли небо и рассыпались массой искр над самыми их головами. Неподалеку послышались шаги и голоса немцев.

- Ложись!

Ребята прижались к земле. Ракеты взлетали одна за другой. Возбужденные глаза блестят в темноте, в ушах звенит от напряженного вслушивания.

Тихо. Вот упала шишка с дерева. Крикнула ночная птица. Раздался выстрел, еще один... Сердце гулко бьется, дыхание замирает.

- Ползком назад! - раздается шепот. Спустя полчаса они вернулись в лес. Здесь можно распрямить усталую спину. Еще полчаса ходьбы и - отдых. Все лежат на обочине дороги, задрав ноги кверху.

Уже известно, что произошло: возле моста - усиленный немецкий патруль. Заметил ли он партизан? А может, кто-то видел их, когда они шли, и донес? Что делать? Вернуться в лагерь, не выполнив задания?

Анатолий, командир группы, мрачнеет. Он представил себе насмешливые глаза Кольки, командира второго взвода в роте Ивана Петровича. Колька не любил евреев и радовался каждой их неудаче. К тому же он завидовал Анатолию: на счету еврея было шесть взорванных поездов, тогда как на его счету только четыре. На сложные операции командир Иван Петрович посылает взвод Анатолия в сам часто идет с ним. Как же теперь вернуться с пустыми руками?

- Товарищ командир, - прервал его размышления Гедалья, - выйдем к реке, переплывем ее и взорвем мост с другой стороны.

Партизаны насторожились: дело опасное. На том берегу реки можно наткнуться на другого врага. Там действуют банды белополяков, воюющие как с немцами, так и с русскими, а в жестокости по отношению к евреям не уступающие немцам.

Анатолий промолчал.

- Товарищ командир, - продолжал Гедалья, - все отделение не нужно. Я могу и еще двое. Маленькой группе легче проскользнуть.

Анатолий по-прежнему молчал. Слышал ли он вообще слова Гедальи?

Звезды побледнели. Ночь коротка. Еще немного, и займется заря. Тогда уже нельзя будет двинуться. Где провести день? Нет здесь удобного места. В лесу оставаться нельзя - продовольствие кончилось. Партизаны смотрят на командира, ждут его решения.

- Пойдем втроем, - говорит Алешка, - Гедалья, Ошер и я. Пойдешь с нами? - подтолкнул он локтем в бок Ошера.

- Отстань от меня, морда! - выругал его Ошер. - Иди, иди... Не терпится тебе на тот свет! - Однако все знали: как только Гедалья поднимется. Ошер и Алешка непременно пойдут вслед за ним.

- Говоришь, знаешь эти места хорошо? поднял Анатолий глаза на Гедалью.

- Отец мой тут много разъезжал и меня с собой брал в каникулы.

- Река тут глубокая?

- Я знаю брод неподалеку.

- Пошли, - вскочил на ноги Анатолий.

- Вот-вот рассветет, - заметил кто-то вполголоса.

- Ничего, небо покрыто тучами.

- Дождь пойдет.

- Еще лучше.

Спустя несколько минут, послышались раскаты грома, сначала далеко, потом над самой головой. Партизаны шли быстро. То и дело вспыхивала молния, освещая на мгновение темное небо. Деревья скрипели и стонали, как раненые звери. Ветер все усиливался, идти было трудно. Еще секунда, и хлынул ливень. Не успели парни спрятаться под деревьями, как промокли до нитки, в сапогах было полно воды. Только плечи и спина еще оставались сухими. Сквозь полушубки вода не проникала.

- Разверзлись хляби небесные, - проворчал Ошер.

Усталые и дрожащие от холода, добрались они до реки. Гедалья поднял над головой свой пулемет и первым вошел в воду. Остальные последовали за ним.

Противоположный берег был высокий, Гедалья шел вдоль насыпи, все молча шагали за ним.

- Тол подмок, - тревожится Васька, - взорвется ли ?

Один изгиб реки, другой - и перед ними мост. Рядом размеренным шагом прошли двое с автоматами: это охрана. Пройдет несколько десятков метров - и возвращается назад.

Скоро рассвет. А пока над головой темное небо, ни звездочки.

- Ложись! - шепотом скомандовал Анатолий. Отдав последние указания, он вместе с Гедальёй, Ошером и Алешкой пополз к мосту.

- Товарищ командир, и меня возьмите! - взмолился Васька.

- Ладно, ползи!

Гедалья и Ошер установили пулемет в конце насыпи, напротив моста. Анатолий и Алешка приступили к делу. Затаив дыхание, следил Шмулик за руками Анатолия. Вот в бруски тола, похожие на куски желтого мыла, детонатор. Алешка привязал к предохранителю шнур и протянул его к насыпи. Все соскользнули вниз, отползли подальше и прижались к мокрой земле.

Секунды напряженного ожидания. В ушах звенит от пронзительной тишины ночи. Кровь стучит в висках...

- Давай! - выдохнул Анатолий. Тишина. Алешка тянет за шнур еще и еще. Мост стоит на месте и не шевелится. Анатолий вскакивает и бежит к тому месту, где заложена мина. Васька за ним. Детонатор не сработал, мина не взорвалась. Алешка грубо выругался. Но нельзя терять ни минуты. Васька своим зоркими глазами уже заметил тени, движущиеся к ним вдоль полотна. Немецкий патруль возвращается.

Молча катятся партизаны с насыпи, отползают еще несколько метров среди пней деревьев, которые немцы срубили вдоль железной дороги, боясь партизан, и ложатся за деревьями. На востоке уже начинает светлеть. Гедалья мрачен. Он не может вернуться в отряд, не выполнив задания.