- До свидания, дед Кароль!

- Храни тебя Господь, паренек!

Дед повернулся и зашагал прочь по дороге, по которой прошли жители деревни в свой последний путь.

ШМУЛИК В ДРОЗДАХ

К вечеру Шмулик добрался до Дроздов. По дороге встретился ему крестьянин полусидевший, полулежавший на козлах пустой телеги. Он подвез мальчика до деревни и показал ему двор Андрея Палки.

- Он что, родной тебе, староста Андрей? - спросил крестьянин Шмулика, окинув его взглядом с головы до ног.

- Нет. Привет передать ему просили, - неохотно ответил Шмулик и чтобы прекратить вопросы слез с телеги и устало поплелся к деревне.

- Эй, жиденок, ты куда? - крикнул ему деревенский мальчишка, сидевший вместе с кучей детворы на заборе.

- Куда? Немцы в деревне! Позади Шмулика раздался смех и твердый, как камень, снежок попал ему в голову.

Шмулик ускорил шаги. Быстро добрался он до двора Андрея, который был не только старостой, но и, очевидно, самым богатым крестьянином в деревне. В отличие от всех остальных изб, крытых соломой, его дом был крыт черепицей, и с улицы огораживал его крашеный дощатый забор. Сам хозяин стоял у калитки и, покуривая трубку, степенно беседовал с соседом.

- День добрый, хозяин! - дрожащим от страха и надежды голосом поздоровался Шмулик.

Андрей вынул изо рта трубку, с любопытством оглядел мальчика и спросил, не отвечая на приветствие:

- Чего тебе?

- Не вы будете староста, Андрей Палка?

- А если я? - ответил тот вопросом на вопрос, и посмотрел на ноги мальчика, обмотанные лохмотьями.

- Я из Сосновки, меня послал к вам дед Кароль.

Оба мужика встрепенулись.

- Из Сосновки, говоришь ? Удрал оттуда ?

- Так вы уже знаете?

- Знаем, знаем, - встряхнул второй мужик своей седой головой, - птица Божья весть принесла.

- Жив ли кум Кароль?

- Славу Богу, жив. Он и послал меня к вам.

Староста увидел, что вокруг них начали собираться любопытные, и потянул мальчика за рукав.

- Идем в хату, не стоит об этом на улице разговаривать.

- Ох, и времена нынче, - вздохнул сосед, входя в избу вслед за Андреем.

Шмулик беспомощно осмотрелся вокруг, ища где бы сесть. Однако без приглашения сесть не решился и остался стоять у двери.

Андрей глянул на него и сказал, указывая на край лавки:. . - Садись, парень, устал, небось, с дороги-то.

Только усевшись, почувствовал Шмулик как болят у него ноги. Из груди его вырвался непроизвольный вздох.

- Рассказывай, как дело было, - сердито сказал Андрей, дымя трубкой.

Шмулик начал свой рассказ. Он постарался рассказать так, как слышал от старого Кароля, но добавлял кое-что и от себя, от своего наболевшего сердца.

Несмотря на принятые старостой меры предосторожности, в избу набились соседи и соседки. С выражением страха на лице они следили за рассказом мальчика, покачивали головой и смахивали слезу.

- Господи Иисусе, пресвятая Дева! И баб, и детей.. .

Андрей не прерывал его и дал рассказать до конца. Лицо его помрачнело. Шмулик боялся посмотреть ему в злые глаза, сверкающие под густыми черными бровями.

- А ты, парень, кто? - спросила одна из женщин. - Ты тоже из той деревни?

В мозгу Шмулика мелькнула, было, мысль сказать, что да, что он случайно спасся и остался сиротой, но он тут же сообразил, что так легко попасться на вранье. Если потом обнаружится, что он был пастухом приемышем у Афанаса, не миновать ему беды.

- Нет, - решительно сказал он, - я сирота, добрые люди в Сосновке приняли меня в дом. Русский я, зовут меня Васька. Дед Кароль меня выручил, - добавил он, - добрый он человек.

Имени Афанаса он решил не упоминать. Андрей подозрительно посмотрел на него. Шмулик повторил ту историю, которую он рассказал, когда попал в Сосновку.

- Русский, говоришь ?

- Русский, восточник.

- Значит, большевик, - скривился один из соседей.

- Брось, большевик! Он же еще дитя, да и сирота к тому же, - возразила соседка. - Ты, верно, и голодный? - жалостливо спросила она мальчика.

- Антонина, принеси мальцу чего поесть! - наконец, вспомнил Андрей. А сюда ты к кому пришел? - нахмурившись, снова обратился он к мальчику.

- Я думал, может, вы меня возьмете к себе. Дед Кароль меня послал, заикаясь, вымолвил Шмулик безо всякой надежды.

Андрей опять смерил его взглядом.

- Нет, - жестко отсек он, - не могу я принимать в свой дом чужих людей. К тому же, запнулся он на мгновенье, староста, у меня гости бывают. У меня ты жить не можешь.

Шмулик встал, в отчаянии посмотрел на лица стоявших вокруг людей.

За окном темная ночь. Куда идти, где ему переспать ночь? Он повернулся к двери.

- Погоди, парень, - остановил его Андрей. - Может, кто-нибудь возьмет тебя к себе. Я возражать не буду, если ты останешься в деревне, расщедрился он, - только не показывайся на глаза немцам и полицаям. Сегодня переночуешь тут, а завтра поспрошай людей. Может, Василь тебя возьмет, а то Антон?

- Господин староста, - ответил Шмулик нерешительно, - я уже большой, могу работать, не только хлеб есть.

- Большой, - усмехнулся Андрей, - тощий и маленький ты, словно кот. Что ты сможешь делать в хозяйстве?

Одна из женщин потянула Шмулика за рукав.

- Заходи завтра к Федьке, милок. Ему работник нужен. Придешь ко мне, я покажу его двор.

Едва Шмулик ступил на порог Федькиного дома, как его охватило чувство страха. Стол покрыт бархатной, расшитой цветами скатертью. Под иконой Богоматери стоит большой серебряный восьмиконечный подсвечник, точно такой же, какой, помнится Шмулику, зажигали в праздник Ханука в доме его деда. В подсвечнике горит свеча. Низенькая женщина в пестрой косынке на голове безуспешно пытается приладить два куска стекла на портрете молодого парня в форме солдата польской армии. Шмулик остановился в дверях, уставившись на подсвечник.

Женщина повернула к нему голову, придирчиво осмотрела его и сказала:

- Это ты Васька, что пришел работать?

- Я, - с трудом ответил Шмулик, и его голос оборвался. - Мал ты еще. Проку с тебя мало будет.

Шмулик молчал.

Женщина заметила, что его взгляд устремлен на подсвечник со свечой.

- Обет я дала каждый день зажигать свечу перед иконой Божьей матери, если сын целым вернется с войны, - она указала на портрет солдата. - И вот вернулся мой Федя.

Не прошло и двух недель, как Шмулик узнал, что не только скатерть и подсвечник попали в этот дом от ограбленных или убитых евреев.

- Васька, эй, Васька! Куда тебя черти унесли? - постоянно слышит он крик хозяйки Феклы. Ее голос раздается на дворе с утра до вечера: Васька, принеси воды, Васька, дров, Васька, затопи печь, загони овец в хлев...

Васька носится по двору из конца в конец. Хозяйка не дает ему покоя ни минуты. Кормят его остатками с хозяйского стола, спит он в конюшне, на чердаке, на куче сена. После того, как он отморозил палец на ноге, хозяйка сжалилась и дала ему старый тулуп накрываться.

Не один Шмулик дрожал от сердитого голоса хозяйки. Сам хозяин побаивался своей грозной половины. Не раз доводилось Ваське видеть, как на его согнутую спину опускался ее тяжелый кулак. Маленький тощий Федька-отец только втягивал голову в плечи, съеживался и выскакивал на улицу. Оттуда до слуха Шмулика доносились его проклятия в адрес дражайшей супруги.

У Федьки с Феклой была дочь Феофила, дурочка, которая большей частью лежала на печи, держа палец во рту. Она страшно боялась своей крикливой матери, и каждый раз, как та повышала голос, забивалась в свой угол и выходила оттуда только тогда, когда до нее доносился запах еды. Феофила была необыкновенно прожорлива. Часто она подскакивала к Шмулику и хватала с его тарелки его скудную порцию.

- Вот корова, - смеялась Фекла при виде жадности дочери, но отводила взгляд от пустой тарелки голодного мальчика.

Однажды хозяйка велела Шмулику поскорее наколоть дров и растопить печь: она ждала важных гостей.