- Ну и ладушки! - Делаю вид, что не замечаю его недоброжелательности.

- Надо было и тебя вместе с Золотарем на тот свет отправить, - зло шипит Раздолбаев. - Дерьмо!

Так! Уже легче. Первый вопрос отпал сам собой. Мое предположение оказалось верным. Золотаря убрал он. Едем дальше. Я устраиваюсь поудобнее.

- А нельзя ли поподробнее?

- Сейчас, разбежался! - Раздолбаев напрягает мускулы в попытке порвать оковы. Я искренне предупреждаю его о напрасности этого действия.

- Лапуша, не трать силы. Веревка фирменна. Пуп развяжется.

Раздолбаев неожиданно сникает и начинает плакать.

- Суки вы! Гады! Сволочи! - глотая слезы, бормочет он.

- Где? - оборачиваюсь я. - Не вижу перечисленных тобой товарищей.

- Ты, ты - сволочь и гад! А начальнички твои - суки вшивые!

Я ничего не понимаю. Какие начальники? Мои, что ли? Так у меня их нет. Раздолбаев тем временем продолжает:

- Вам все можно! Все сойдет с рук! Волки рваные... Все у вас куплено, везде свои люди!

Вот оно что! До меня, наконец, доходит. Этот парень совсем запутался и считает, что я из компании председателей. Опасное заблуждение!

- А я только один раз попытался поймать удачу за хвост... - рыдания прерывают монолог Раздолбаева.

Я молча развязываю его. Спортсмен обхватывает голову руками и начинает раскачиваться из стороны в сторону.

- Эй, друг! - тыкаю его в бок. - Иди, соревнуйся! Борись за мировые высоты.

Раздолбаев машет рукой.

- А-а!.. Что и обидно: пашешь, пашешь, как лошадь, тренируешься до посинения, а потом приходит какой-нибудь тип и без всякого труда поднимается на пьедестал. Так что там мне, - Раздолбаев машет рукой в сторону двери, - делать нечего!

- Никогда не теряй надежды, - поучаю я. - В жизни всегда есть шанс. В данной ситуации этот шанс - я!

Раздолбаев непонимающе смотрит на меня. Я поясняю.

- Ты совершил страшную ошибку, парень, приняв меня за участника аферы с победителем. Я-то как раз из тех честных людей, которые хотят сорвать ее. И если ты откроешь мне все карты - только честно, без утайки, - я не дам свершиться этой сделке. Это я могу тебе обещать.

- Да нечего мне скрывать! - В глазах Раздолбаева появляется надежда. Я успокаиваю его.

- Ты давай все по порядку. Когда узнал? Где узнал? Что сделал?

Раздолбаев смотрит на меня, как на манну небесную, и начинает рассказ.

- Еще до начала чемпионата я получил письмо... Сейчас уже не помню дословно его содержание, но, в самых общих чертах, оно содержало откровенное приглашение на половой акт. Утаивать не буду, я довольно часто получаю письма от поклонниц. Со словами любви и прочим. Но вот чтобы так, совсем уж откровенно, такое в моей практике случилось впервые. Ну, а когда я увидел подписи... Ни за что не догадаешься, кто был автором! Точнее, авторами этого послания.

Я пожимаю плечами.

- Почему же не догадаться? Это довольно просто. Жена и дочь председателя исполкома.

Спортсмен с уважением смотрит на меня.

- То-о-очно!

- Работа у меня такая, - хмыкаю я. - Мне за это люди деньги платят. Но ты продолжай, продолжай.

Раздолбаев не заставляет себя ждать.

- Числится за мной такой грешок - люблю баб! Вот и не устоял, принял вызов. Явился в назначенное место и... понеслось! Ну, доложу я тебе, /это была гонка! Мамаша, старая обезьяна, отпала почти сразу, но вот доченька...

- Остановись, друг! - перебиваю его. - Мне не нужны подробности этого трахального марафона. Оставь их своим будущим детям. Меня интересуют дальнейшие события.

Раздолбаев подбирает похотливые слюни и продолжает:

- Эти макаки трое суток не выпускали меня из квартиры. Даже не покормили ни разу. Но и я показал им высший класс! Спортсмен самодовольно ухмыляется. - И вот на исходе третьего дня молодуха огорошивает меня. - Раздолбаев чешет затылок. - Не знаю, как они получили эту информацию от мужа и папеньки - может, проболтался старый козел? - но им стало известно о сговоре. А также о календарях и фаворите. Я немного добавил прыти (в смысле траханья), и дочурка вспомнила номер киоска и название фотосалона. Пароль - тоже. И знаешь, друг, мне стало обидно! - Раздолбаев доверительно глядит на меня. - Вот я и решил попытаться сорвать эту комбинацию.

В моей голове появляется интересная мысль. Решаю проверить ее.

- Так это ты в первый же день соревнований выключил из игры их лимдера?

- А что мне оставалось делать? - разводит руками Раздолбаев. - Благо, гранаты я кидаю - будь здоров! Хоть так помешать!

- Ну, а Золотаря зачем на тот свет отправил?

Раздолбаев вздыхает.

- Тут получился перебор. Уж больно злой я был на этих сволочей...

- Не волнуйся, - успокаиваю его. - Мне до этого нет никакого дела. Пусть с этим убийством органы разбираются. Мои требы проще.

Раздолбаев шумно вздыхает.

- Я ведь что подумал? Раз ты появился в "Ослиной лужайке", значит, тоже в этом деле замешан. Но убрать тебя почему-то не смог. Интуиция, что ли? А может, просто смелости на второе убийство не хватило? Не знаю...

- Иногда и трусость во благо! - Дружески хлопаю Раздолбаева по плечу. - Валяй дальше. Собирай все в кучу.

Раздолбаев непонимающе глядит на меня, но вскоре до него доходит.

- А-а! В логическую цепочку, выражаясь по-вашему, на сыскном языке? Минуточку, дай сосредоточиться...

Раздолбаев морщит лоб, трет пальцами виски. Меня охватывает тревога. Хватит ли у него умственных способностей? Должно! Был бы дураком, не смог бы провернуть все содеянное.

Спортсмен начинает ковать свою логическую цепь.

- От жены и дочери председателя исполкома узнаю о сговоре. От них же получаю все детали этой гнусной сделки. Иди в фотосалон. Называюсь посланцем от председателя, говорю пароль и забираю календари...

- И ставлю на одном, самом заветном, свой спортивный номер, - разрываю я спортсменову цепь.

- Ну, не устоял я! Не смог! - орет Раздолбаев. - Попробовал бы сам на моем месте! Счастье-то - вот оно, руку протяни! Задаром!

"Эх, - думаю про себя, - все вы, ребята, одним миром мазаны. Все в дерьме по уши!"

- При таких условиях шансов победить у меня никаких! продолжает орать Раздолбаев. - И я позволил себе...

- Кончай разоряться, голова болит, - останавливаю его. - Меня твоя совесть не интересует. Валяй дальше.

Раздолбаев обиженно сопит, но продолжает:

- Ставлю свой номер и отношу календари в киоск. Затем, на протяжении нескольких вечеров подряд, незаметно наблюдаю за ним. Хотел убедиться, что все пройдет нормально. Но тут появляется Золотарь и...

- Дальнейшее мне известно до тошноты, - прерываю его. У меня остался только один вопрос. Один, но самый главный. С этими словами протягиваю руку ладонью вверх. - Давай!

- Чего давать? - искренне не понимает Раздолбаев.

- Календари, дружок! - Теперь уже ору я и чувствую, как все мое существо становится фанерой, пролетающей над Парижем. Спортсмен укрепляет мои ощущения.

- Я их с того момента и в глаза не видал!

На всякий случай, чтобы до конца отработать эту линию, спрашиваю:

- И пиявку сексуальную не ты подослал?

Ответ угадывается по выпученным до предела глазам Раздолбаева.

- Ладно, мужик! Вопросов больше не имею. Иди соревнуйся, гладиатор! - отсылаю его, а сам погружаюсь в состояние глубочайшей депрессии.

27

Медленно бреду по загородному шоссе. Немилосердно жарит солнце. Пот заливает глаза. Над головой кружат коршуны и вороны. Слева от меня круто уходят вверх пышущие жаром скальные образования. Справа - не менее круто уходящий вниз пятнадцатиметровый обрыв. В самом низу, на дне лениво плещутся воды водохранилища. В голове сонная мякина и тупое безразличие. Где-то на самом краю сознания отчаянно размахивает руками тонущая в наплевизме мыслишка: "Где же получился прокол? На каком из трех этапов им удалось меня провести?" И еще очень стыдно перед Смитом и моей дорогой Машиной. Как я посмотрю им в глаза? Они сейчас жизнью рискуют, предоставляя мне зеленую улицу в поисках, а я...