– Здесь, здесь, миссис Дредж, – откликнулся Адриан, спешно проверяя взглядом, не вызовет ли что-нибудь в комнате осуждение хозяйки. – Входите.

Миссис Дредж распахнула дверь и прислонилась к косяку, шумно дыша, будто левиафан, всплывший на поверхность из пучины вод. Мощи ее костяка мог бы позавидовать чистопородный тяжеловоз, и на этом прочном каркасе висели толстые, мягкие, пышные валики грузной плоти. Масса сия нуждалась в солидной подпорке в виде корсета с хитроумной шнуровкой, из-за чего телеса миссис Дредж издавали тревожный скрип и хруст при каждом ее вздохе. Возвышающуюся на голове прическу из черных волос скреплял целый лес шпилек, а толстую шею облекало множество ниток бус и кулонов, которые дружно позвякивали, когда вздымался могучий бюст.

Столь раннее появление миссис Дредж повергло Адриана в панику. Что за ужасное преступление мог он совершить на этот раз? Адриан точно помнил, что тщательно вытер ботинки, входя в дом накануне вечером… Забыл выпустить погулять кота? Да нет, выпустил вовремя. Не навел порядок в ванной после себя?

– Вы… э… вы желаете видеть меня? – спросил Адриан, отлично сознавая бессмысленность этого вопроса.

Как будто миссис Дредж стала бы влачить свое оплывшее тело вверх по трем лестничным маршам, не двигай ею желание видеть его. Но так уж принято изъясняться в Англии… Миссис Дредж ответила, что и впрямь желает его видеть. После чего, наморщив ноздри и верхнюю губу, втянула носом воздух так энергично, что приметные усы ее зашевелились, как трава от ветра.

– Надеюсь, мистер Руквисл, вы не куритездесь в комнате? – зловеще вопросила она.

– Нет-нет, видит Бог, – поспешно ответил Адриан, лихорадочно соображая, надежно ли укрыта его трубка от этих пытливых черносмородинных глаз.

– Очень рада, – сказала миссис Дредж, сопровождая эти слова глубоким вздохом, на который ее подпоры отозвались весьма мелодичным скрипом. – Мистер Дредж никогда не курит в доме.

Адриан уже в самом начале своего проживания в доме миссис Дредж узнал, что ее супруг умер (вероятно, расплющенный ее тяжестью, предположил он). Однако миссис Дредж твердо верила в загробную жизнь, а потому всегда говорила о муже так, словно он сохранил местожительство, что постоянно приводило в замешательство Адриана. Его преследовало кошмарное видение, как он однажды встретится лицом к лицу с мистером Дреджем (аккуратно набитым конским волосом, с блестящими стеклянными глазами) на лестничной площадке или в холле внизу.

– Я поднялась, чтобы разбудить вас, – сообщила миссис Дредж, – на случай, если вы заснули.

– О, спасибо, большое спасибо, – сказал Адриан.

Ее внезапная беспрецедентная заботливость сильно озадачила его.

– А еще, – продолжала миссис Дредж, буравя его укоризненным взглядом своих черных бусинок-глаз, – на ваше имя пришло письмо.

Меньше всего на свете Адриан ожидал услышать от нее такое. После смерти родителей он никогда ни от кого не получал писем. Немногочисленные друзья обитали настолько близко, что у них не было нужды обращаться к услугам почты.

– Письмо? Вы уверены,миссис Дредж? – растерянно спросил Адриан.

– Да, – твердо произнесла она. – Письмо, адресованное вам. – И добавила, как бы затем, чтобы не оставалось никаких сомнений: – В конверте.

Адриан уставился на нее, и миссис Дредж слегка порозовела и приосанилась.

– Мистер Дредж, – надменно произнесла она, – постоянно получает письма, мне ли не знать, как они выглядят.

– Да, да, конечно, – поспешил отозваться Адриан. – Но это чрезвычайно странно… Не представляю себе, кто бы мог написать мне письмо. Большое спасибо, миссис Дредж, спасибо, что поднялись, чтобы сказать мне об этом. Право же, вам не стоило так беспокоиться.

– Не за что, – величественно сказала миссис Дредж, разворачивая свою тушу к лестнице. – Мистер Дредж всегда говорит – поступай с ближним так, как желаешь, чтобы поступали с тобой, только он теперь, вероятно, лишен такой возможности в отличие от вас.

С этими словами она принялась тяжело спускаться вниз по ступенькам, меж тем как Адриан, закрыв дверь, возобновил свое хождение взад-вперед. Мысль о том, кто мог быть автором письма, не давала ему покоя. Надевая галстук с воротничком и пиджак, он пришел к выводу, что потратить полпенни на марку для него могли только Биндвид, Корнелиус и Чантер, пожелавшие довести до сведения Адриана, что более не нуждаются в его услугах. Одолеваемый мрачными предчувствиями, он скатился вниз по лестнице и вошел на кухню. Миссис Дредж была поглощена своим ежедневным бескомпромиссным поединком с кастрюлями, сковородами и прочей кухонной утварью, с коей большинство женщин пребывает в дружбе, тогда как миссис Дредж видела во всех этих предметах непримиримых врагов. Адриан сел за стол, и в самом деле, рядом с его тарелкой лежал конверт, на котором чья-то рука каллиграфическим почерком вывела его фамилию и адрес. Миссис Дредж проковыляла от плиты к его столу, сжимая в могучей руке сковороду с изрядной порцией обугленного черного пудинга, которую и вывалила на тарелку Адриана. Поднявшийся над пудингом синеватый дымок вызвал у обоих легкий приступ кашля.

– Мистер Дредж любит черный пудинг, – сообщила миссис Дредж, как бы оправдываясь.

– В самом деле любил? Я хотел сказать – любит? – Адриан поковырял вилкой горелую корку. – Должно быть, этот пудинг очень полезен для здоровья.

– Совершенно верно, – удовлетворенно произнесла миссис Дредж. – Он только на нем и держится.

Адриан засунул в рот кусок горячего, безвкусного, напоминающего кожу вещества и попытался придать лицу выражение приятности.

– Вкусно, правда? – осведомилась миссис Дредж, устремив на него ястребиный взгляд.

– Восхитительно! – вымолвил Адриан, с трудом ворочая обожженным языком.

Миссис Дредж тяжело опустилась на стул и водрузила на столешницу свой массивный бюст.

– Ну? – спросила она, нацелив взор черных бусинок на письмо. – Разве вы не собираетесь прочесть письмо?

– Как же, как же, – ответил Адриан, борясь с нежеланием вскрывать конверт. – Одну минутку. Этот черный пудинг бесподобен, миссис Дредж.

Однако миссис Дредж не поддалась на его попытку перевести разговор на гастрономические темы.

– Может быть, там что-то важное, – настаивала она.

Адриан вздохнул и взял в руки конверт. Он знал, что ему не будет покоя, пока он не прочтет письмо и не поделится с ней его содержанием. Ощущая на себе пристальный взгляд миссис Дредж, он вскрыл конверт и развернул лежащие в нем два листка бумаги.

Первые же слова заставили его напрячься, ибо письмо начиналось обращением: «Мой дорогой племянник». Адриан смутно вспомнил, что, когда ему было лет десять, к ним неожиданно явился дядюшка Эймос в сопровождении трех унылых колли и зеленого попугая, в совершенстве владеющего самыми короткими и ядовитыми словами английского языка.

Дядюшка остался в памяти Адриана как жизнерадостный добрый человек, чье внезапное появление вкупе с лингвистическими способностями зеленого попугая оказались непосильным испытанием даже для обычно весьма терпимого преподобного Себастьена Руквисла. Погостив два-три дня, дядюшка Эймос исчез таким же таинственным образом, каким явился. Отец рассказал потом Адриану, что Эймос был паршивой овцой в семье, человеком «с моральными изъянами», и поскольку речь явно шла о больном вопросе, Адриан больше никогда не заговаривал о дядюшке.

Читая теперь письмо дядюшки, он чувствовал, как у него глаза лезут на лоб, а под ложечкой все сжимается так, будто чья-то рука вдруг проворно удалила желудок вместе с содержащимся в нем черным пудингом.

«Мой дорогой племянник,

вряд ли ты помнишь тот случай, когда я энное число лет назад познакомился с тобой в довольно отвратительной обители, где поселились твои отец и мать. Впоследствии до меня дошло известие об их кончине, не очень, должен сознаться, меня огорчившее, поскольку во всех моих разговорах с ними за много лет твои родители давали мне понять, что их единственное желание покинуть эту жизнь и предаться лону Всевышнего. Однако в силу этого обстоятельства выходит, что ты теперь мой единственный здравствующий родственник. В моей памяти ты остался довольно славным пареньком, хотя почем знать – быть может, за последовавшие годы родители сумели набить твою головушку всякой ерундой и бреднями.