Когда Джафар вновь появился на поверхности моря, катера не было.

Акваланг, только что спасший ему жизнь, стал помехой: под водой баллоны почти не весят, теперь же они давили на плечи, отнимали последние силы. Да и воздуха в них почти не осталось.

Джафар сбросил баллоны.

В голове пульсировала боль. Сознание работало вяло. Он был словно во сне, никак не мог собрать мысли. Только бы выдержать, достичь скал, отдышаться!..

С каждым взмахом руки он приближался к цели. Вот она, двугорбая скала. До нее метры!

Вдруг он услышал звук мотора. Мотор работал где-то за скалой, совсем недалеко.

Звук нарастал. Из-за камней вырвался катер, сделал крутой поворот, умчался на рифы.

Джафар успел разглядеть людей на палубе. Катером управлял «таксист». Рядом стоял еще кто-то. А на корме расположился… Сушков!

Фируза на катере не было.

Волны били Джафара, грозили швырнуть на камни. Отчаянно работая ластами, он отплыл в сторону, улучил миг и скользнул в бухту.

Первое, что он увидел, была разбитая моторка. Ее носовая часть затонула. Из воды торчала корма «Фархада» с двумя подвесными моторами.

Джафар выбрался из воды, стал карабкаться на горб островка, едва не плача от боли в коленях, которые обдирал об острые выступы, от сознания своей беспомощности, от ярости, бешенства.

Наконец-то вершина острова.

Он сразу увидел петляющий между скалами катер.

А от берега, с противоположной стороны, к рифам спешил киржим.

Джафар вскинул руки над головой, закричал.

Его заметили. На киржиме завыла сирена. Судно прибавило скорость, стало огибать двугорбую скалу.

Вот оно зашло с подветренной стороны и застопорило машины. Раздались короткие частые гудки. Джафара вызывали на борт.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Фируз попытался пошевелить руками, ослабить веревки. Не получилось связали крепко. И ноги стянуты так, что стали отекать.

Но если бы и удалось освободиться от веревок — что толку? Из тесного кубрика выбраться можно только ползком. Высунешь голову в люк — и попадешь к тем, что захватили катер.

Сколько их? Судя по голосам, трое…

Он стал перебирать в сознании все то, что произошло… Взял стержень, чтобы подать Джафару очередной сигнал, перегнулся через борт… Очнулся в кубрике связанный, когда на катере уже включили мотор. Катер прошел немного и встал. Тогда-то и раздались новые голоса: Сушков принимал пассажиров. Оказывается, те ждали на рифах.

А Джафар остался под водой… Впрочем, как только заработал мотор, он, конечно, всплыл. Наверное, плывет к поселку за помощью. Да и на берегу уже подняли тревогу: с пристани видно место, где стоял на якоре катер… Словом, в беде не оставят.

Он снова заворочался на дне кубрика. Удалось повернуться на бок. Теперь перед глазами был крохотный иллюминатор. За толстым стеклом мелькали скалы.

"В рифах рыщут, прячутся, — подумал Фируз. — Знают, что катер будут искать".

Кисти были стянуты за спиной. Он пошевелил ими, стал шарить по настилу, на котором лежал. Но под пальцами были только доски.

С трудом приподнял голову, осмотрел кубрик. Ничего подходящего. Надо же: лишь вчера произвел генеральную приборку, выбросил в море весь хлам. Осталось только зеркальце — вон оно болтается на гвозде под иллюминатором. Смотрись в него, горе-моряк, проворонивший свой катер!

А если разбить зеркало?.. Фируз вспотел от волнения. Он с опаской посмотрел на задвинутый люк, медленно поднял связанные ноги, коснулся ими потолка кубрика. Упираясь ступнями в потолок, повернулся. Теперь колени были возле иллюминатора. Еще усилие, и они надавили на зеркало. Стекло хрустнуло.

Долгие минуты ушли на то, чтобы вновь перевернуться на спину, нащупать пальцами острый осколок. Фируз воткнул его в щель в настиле кубрика и стал перепиливать веревку.

Между тем катер проскочил рифы и вырвался на чистую воду.

Солист уверенно вел судно. Он стоял у штурвала, жадно курил, поминутно оглядывался.

— Теперь куда пойдем? — спросил Сушков.

— К берегу. Катер затопим. Погляди, где у него пробка.

— Нельзя к берегу. Надо подальше уйти. Здесь у поселка уголовка ждет. Я же сказал: накололи нас…

— Не брешешь? — Солист выхватил пистолет, подбросил на ладони, сунул назад за пазуху. — Темнить будешь — прикончу!

— Ты о другом думай, — сказал третий бандит, тощий человек в стеганке.

— Не лезь! — Солист обернулся к нему, оскалив зубы. Заросший, с всклокоченными волосами, в порванной грязной одежде, он был страшен.

Но человек в ватнике не испугался.

— Чего там "не лезь"! — он скривил губы. — Сам же виноват, а яришься… Какую тебе ксиву сготовили — права, путевку, а ты завалился, как жлоб… А моторку я, что ли, угробил? Парня на берег кто посылал? Снова ты! Мол, плаваешь хорошо, а мы еле гребем на воде. Чем тебе парень не угодил? Ты лодку хотел, он тебе катер пригнал… О деле думай — как концы замести, от уголовки оторваться…

Наступило молчание.

— Про уголовку — старик? — спросил Солист после паузы.

— Кто же еще! — ответил Сушков.

— Выкладывай, как было.

— Ну, приплыл на берег. Кругом темнота. Насилу нашел его хазу. Рассказал, как и что. Думал, базарить будет: "Фархада"-то на его денежки покупали…

— А он?

— Выслушав меня, всплеснул руками и стал благодарить своего аллаха, что так получилось. Дескать, оперативники нагрянули, обложили поселок. А он мечется на берегу, не знает, как нас предупредить, чтобы не приходили…

— Откуда знает старик про оперов?

— Подслушал! На почте по телефону с городом говорили. А у него там второй телефон, в другой комнате. Он и подслушал.

— Худое дело, — пробормотал главарь банды. Он показал на темневший далеко впереди мыс. — Вон там будем высаживаться… Ищите пробку, да поскорее!..

Человек в ватнике приложил козырьком руку к глазам, вгляделся в горизонт.

— На мысу будет сподручно, — сказал он. — Там и дорога недалеко.

— Они нас в поселке встречают, а мы — на шоссе, и концы в воду!

Преступники подняли доски настила, обнажив нижнюю часть шпангоутов и кильсон. Кингстона не было.

— Должно, в кубрике! — крикнул Солист. — А ну, лезьте туда!

Мыс был совсем близко. Следовало торопиться — брошенный у берега катер сразу укажет след. И Сушков приоткрыл люк кубрика.

Здесь все было в порядке. Связанный им человек лежал в той же позе. Он был неподвижен. Вероятно, все еще без сознания. Или смирился со своей участью.

Сушков влез в кубрик, стал шарить по настилу. Широкая медная пробка кингстона оказалась прямо под люком. Он тронул пробку. Та поддалась.

В люк всунулась голова Солиста.

— Нашел?

— Порядок, — успокоил его Сушков.

— Отвинчивай и вылезай: подходим!

Сушков стал отвертывать пробку. Один поворот. Второй. Третий…

Он стоял на коленях, спиной к связанному.

А Фируз в эти секунды перерезал последнюю прядь одной из веревок. Кисти были в крови, пальцы ломило от боли, но он все водил и водил крепкий, как железо, смоленый трос по осколку стекла в щели настила.

Последний поворот пробки. Давлением воды ее вытолкнуло из кингстона. Невольно Сушков отпрянул.

В тот же миг сзади протянулась рука, схватила его за шею, рванула.

Бандит опрокинулся на настил. Фируз навалился на него, огромной ладонью зажал рот Сушкову.

— Убью, если крикнешь, — прошептал он.

У Фируза была свободна одна рука. Обхватив ею врага, он рвал другую из-под опутывавших ее веревок, извивался, пытаясь освободить ноги.

Между тем вода прибывала. Она почти совсем скрыла лежавшего на настиле преступника.

Наконец-то свободна и вторая рука! Фируз вцепился ею в горло бандита, но получил сильный удар ногой в живот и отлетел к переборке. И тут же на него бросился Сушков. Стиснув друг друга, они катались по настилу тесного кубрика, наносили удары — руками, коленями. Ноги Фируза все еще были связаны, и это давало противнику преимущество.