В течение моего доклада, а особенно ближе ко второй его половине брови Сьюзан от удивления поднимались все выше и выше, пока вовсе не спрятались под симпатичной челкой. Гарри, наоборот, слушая меня, мрачнел все больше и больше.

Я выключил аппарат, осмотрел помещение, чтобы в нем не осталось следов моего присутствия, защелкнул с помощью все той же пластинки дверь и обернулся к Сьюзан.

– Ну вот и все, – сказал я ей. – Мне пора.

– Вам… что?..

В серо-голубых наполненных удивлением глазах теперь мелькнул страх. Хотя брови из-под челки так и не показались.

– Я ухожу. Или вы думаете, что я останусь в этом проклятом замке хотя бы на секунду дольше, чем это необходимо? Так вы ошибаетесь. Я не собираюсь дожидаться здесь возвращения этих тружеников морских глубин.

– Тружеников чего?

– Не обращайте внимания, мисс. – Я забыл, что Сьюзан не слишком ориентируется в происходящем. – Разрешите откланяться.

– Но ведь у вас есть пистолет! – воскликнула она. – Вы могли бы… Вы могли бы их арестовать.

Странно, что Сьюзан никогда не встречалась с дедом Артуром. Сейчас она предложит ослепить их фонариком и крикнуть: «Руки вверх!»

– И кого, по-вашему, я должен арестовать?

– Часовых, которые остались наверху.

– Сколько их там?

– Восемь или девять, я точно не знаю.

С тем же успехом она могла сказать: восемьдесят-девяносто.

– Вы точно не знаете? Но точно знаете, что я справлюсь со всеми! Конечно, ведь я суперубийца. Или вы, наоборот, хотите, чтобы наконец убили меня? Ну ладно. Хватит шутить. До свидания. Я прошу вас об одном, Сьюзан. Это очень серьезно. Ни слова о том, что здесь было. Никому. Даже отцу. Иначе Джонни во фраке и цилиндре к вам не вернется. Ясно?

Она схватилась за мое плечо.

– Вы могли бы взять меня с собой? – Фраза была построена как вопрос, но звучала утвердительно.

– Да, мог бы. Я мог бы взять вас с собой и все испортить. Поймите, ваше исчезновение произвело бы эффект разорвавшейся бомбы, и у нас уже не осталось бы ни единого шанса на успех. А ведь у нас и так очень мало шансов. Мы можем победить только в том случае, если они не узнают, что кто-то был здесь сегодня ночью. Если у них возникнет хотя бы тень подозрения, они немедленно покинут замок. И в этом случае я не завидую обитателям подземелья. Послушайте, Сюзанна, вы даже не представляете себе, как бы я хотел забрать вас отсюда, чтобы весь этот кошмар наконец закончился. Для вас. Но вы же понимаете, что это невозможно. Вы должны остаться.

– Ну… хорошо. Но вы кое о чем забыли.

– Я всегда кое о чем забываю. Что на этот раз?

– Гарри. Что вы сделаете с ним? Он же может все рассказать.

– Гарри исчезнет. Так же, как часовой, который стоял у ворот. Я обезвредил его по дороге сюда.

В ее глазах опять появилась характерная смесь испуга и отвращения. Но я решил не обращать на это внимания. Я завернул на своей рубашке левый рукав и лезвием сделал небольшой надрез на внешней стороне предплечья. Образовавшаяся ранка была не слишком глубока, но кровоточила достаточно, чтобы я мог подкрасить острие штыка на пять-шесть сантиметров. Потом я подал Сьюзан сохранявшийся в моем кармане пластырь из аптечки ее папеньки, и она молча обработала рану. Мы двинулись: Гарри один, я с карабином, Сьюзан с бутылкой виски.

Дождь уже перестал, ветер успокоился, зато туман еще больше сгустился, а температура упала до нуля. Вот она, золотая шотландская осень, во всей своей красе. Мы нашли место над пропастью, где я оставил первый карабин. Я без боязни использовал фонарик, но разговаривали мы очень тихо. Еще по дороге я объяснил Сьюзан, что при таком тумане из замка нас никто не увидит, даже если воспользоваться мощным биноклем, зато звук в тумане ведет себя странно: бывает, что в двух шагах ничего не слышно, а за сто пятьдесят метров можно свободно слушать чужие разговоры.

На всякий случай я уложил Гарри на землю, животом вниз (если сегодня кто-нибудь все же столкнет меня в пропасть, пусть это будет лучше не Гарри, а мой знакомый козел), – и стал подправлять декорацию. На самом краю обрыва я потоптался каблуками и поерзал прикладом карабина по мокрой земле – следы оставались очень четкие и эффектные. Штык стражника, стоявшего у ворот, я вонзил в землю, а штык Гарри положил в траву так, чтобы окровавленное лезвие театрально торчало острием вверх. Потом я разлил кругом виски и водрузил пустую бутылку в центре композиции, теперь она стала новым убедительным аргументом в поддержку антиалкогольной кампании.

– Ну и что здесь, по-вашему, произошло? – спросил я у Сьюзан.

– Это очевидно. Пьяная драка. Оба поскользнулись на влажной траве и упали в пропасть.

– А что вы слышали этой ночью?

– Двое мужчин громко кричали в холле. Я вышла из своей комнаты. Они ссорились. Один из них сказал: «Гарри, сейчас твоя очередь». На что Гарри ответил: «Нет, давай выйдем вдвоем, и я покажу тебе, кто из нас настоящий мужчина». Потом последовал поток ругательств, которые я не могу повторить. Потом они пошли во двор, а я вернулась в свою комнату.

– Замечательно. Именно так все и было.

Сьюзан шла за нами до самого подножья ущелья, где я оставил своего первого пленника. Он все еще дышал. Естественно, носом. Я обвязал обоих нерадивых часовых вокруг талии, оставив между ними промежуток около метра, и взял конец шнура в руку. Опытный альпинист сам обвязался бы этим шнуром, но моя ситуация была уникальной: я должен был проассистировать двум альпинистам-эксцентрикам, которые, надеясь попасть в книгу рекордов Гиннеса, решили спуститься по крутой узенькой тропинке (слева – пропасть, справа – отвесная скала) с руками, привязанными к плечам.

– Ну что ж, спасибо, Сьюзан, – сказал я на прощанье. – Вы очень помогли мне. Теперь ложитесь в постель. Но, пожалуйста, не принимайте снотворное. Будет странно, если вы проспите завтра до полудня.

– Я хочу, чтобы завтра наступило побыстрее. Я сделаю все как надо. Вы мне верите?

– Конечно, Сьюзан.

Она смотрела на меня, нервно ломая пальцы.

– Я хотела сказать… Ведь вы могли сбросить этих людей в море… И могли поранить Гарри, а не себя… Простите меня за все, что я вам наговорила… Вы делаете только то, что действительно необходимо… Вы настоящий… Вы – чудо!

– Рано или поздно в этом убеждается каждый, – ответил я не совсем скромно.

Не услышав моей реплики, она растворилась в тумане. Мне было очень жаль, что я не мог разделить ее точку зрения относительно тайного агента Кэлверта. Кэлверт был старым, усталым человеком, и ему уже ничего не хотелось в этой жизни. Разве что поучаствовать в спуске с отвесной скалы не только без страховки, но будучи самому страховкой для двоих уголовников. Я несколько аз лягнул их, заставляя подняться. Это слегка улучшило мое настроение.

Мы медленно спускались по полному опасности ущелью. Я шел последним, держа в левой руке фонарь, а в правой зажав конец веревки, которой были связаны мои случайные попутчики. А действительно, почему я пустил кровь самому себе, а не подонку Гарри? В конце концов, ведь это его кровь, по сценарию, должна быть на штыке.

– Ну, как прогулка? Получили удовольствие? – галантно спросил Хатчисон, и, надеюсь, в его голосе не было издевки.

– Во всяком случае было много интересных встреч и событий. Жаль, что вы не могли отправиться со мной. Вам бы понравилось.

Моряк не ответил. Он вел «Огненный крест» сквозь туман и темноту.

– Вы можете открыть мне секрет? – спросил я. – Каким образом вы вычислили положение корабля, чтобы возвратиться точно к молу? Полночи вы мотались по морю, не имея ни одного ориентира, в тумане, в неразберихе течений, волн и так далее… И, несмотря на это, вы появляетесь точно в назначенном месте в точно назначенное время. Не понимаю, как вам это удается?

– Ну, вообще-то у меня неплохо развиты навигационные способности, Кэлверт. Еще у меня есть карта с обозначенными глубинами. Если вы посмотрите на эту карту, то увидите: вот здесь, к западу от острова, есть мель. Расставшись с вами, я пошел навстречу ветру и течению, пока мы не оказались над мелью. Там я бросил якорь. Ну, а за пять минут до нашей встречи я поднял якорь и позволил ветру и течению вернуть меня в назначенное место. Это же так просто.